Александр Тарасов - Черное пламя

Несильно сжал руку браслет, сообщая о приёме новых документов и подключении к внутренней сети.

– Кому куда? – поинтересовался я, включая свой комм.

Все активировали браслеты, синхронизировав четыре экрана в один, показавший конечные точки маршрута. Для троих стажёров место прибытия светилось синей полоской, ведущей сквозь лабиринт внутренней транспортной сети. Илланин маршрут вёл на противоположный конец судна, куда-то на нижние палубы.

Убедившись, что со мной всё будет в порядке, сестрёнка ступила на гравитрассу, махнула рукой на прощание и стремительно исчезла, отправившись в сторону кормы разыскивать медицинский отсек и старшего врача.

Нам тоже следовало уведомить о прибытии командира лётной группы или его помощника. Судя по карте, нужный ангар располагался на противоположной стороне судна. Временем мы пока располагали, потому дружно решили не пользоваться транспортной системой, способной в считанные секунды доставить нас в точку назначения, вместо чего отправились на экскурсию, жадно рассматривая всё вокруг.

Пару слов о «Ломоносове». Достроили судно лишь в прошлом году, после чего оно прошло государственные испытания и было принято в строй три месяца назад. В состав флота корабль вошёл как крейсерский носитель дальнего поиска, и, по сути, представлял из себя полноценный боевой корабль, выполненный в полном соответствии с устоявшейся концепцией кораблестроения, принятой в Новороссии.

Спросите, зачем научному, по сути, судну такое мощное вооружение? Так ведь именно в дальних экспедициях, среди неведомого, в отрыве от баз снабжения и ремонтных доков, экипажам приходилось решать самые сложные задачи, проверявшие крепость корабля и команды. Лучшего испытательного полигона для людей и техники даже представить невозможно, поэтому все крейсера дальнего поиска очень часто становились основателями новых боевых серий. Каждый корабль этого типа от поколения к поколению становится совершеннее и мощнее.

К сожалению, несмотря на все предпринимаемые меры, далеко не все экспедиции возвращались. Некоторые исчезали на просторах галактики бесследно, оставив нам гадать о судьбе экипажей. Подобные случаи лишний раз доказывали: несмотря на мирный характер исследований, в случае встречи с опасностью, лучше иметь возможность ответить на удар, чем глупо погубить людей. Время либералистических взглядов на космос прошло сразу после оргонцев и близкого знакомства с расой корн.

Команда подбиралась под стать кораблям – только лучшие из лучших, опытнейшие офицеры и специалисты, видные учёные. Конкурс, как я уже упоминал, более двухсот человек на место. На их фоне наше на крейсере появление ничем, кроме недоразумения и счесть нельзя. Служить на «Ломоносове» – огромная честь, это куда круче глупой беготни с высунутым языком по полигону и стрельбы по роботам.

Как говорили ещё на древней Земле: скажи мне, кто твой учитель, и я скажу, какой ты сам. А уж учителя на «Ломоносове» обещали быть самыми-самыми. Быть может, они и не мастера слова, не писали трудов по тактике и стратегии, но их опыт и многолетняя практика позволяли узнать и научиться тому, что ни в одном учебнике не напишут. Нашей же задачей становилась внимательность и желание учиться, впитывать этот опыт, накопленный по крупицам и очищенный от шелухи красивых слов, которыми грешат теоретики. Служба на крейсере даст такой импульс к развитию, которого не смогли бы породить и десять гравитационных орудий разом.

Следуя меткам, мы старались двигаться к противоположному борту по кратчайшему маршруту. Но путевая стрелка постепенно уходила влево, заставляя обходить по кругу сплошную стену коридора, казавшуюся просто бесконечной. Мне стало любопытно, что это за такой изгиб такой, и я на ходу расширил карту корабля. Хорошо ещё экран полупрозрачный, а то точно растянулся бы прямо в коридоре – то-то смеху бы было.

Посередине яруса, где находились мы, выделялся заштрихованный круг диаметром метров двести и с поясняющей надписью «энергоотсек». Очень странно – это же четверть рабочего объема палубы. Ради интереса посмотрел секции ниже и выше, но обнаружил схожую картину, как будто гигантская колонна пронзала корабль насквозь. Потом обозвал себя идиотом и раскрыл трёхмерную карту крейсера.

В центре корабля размещалась гигантская половинка шара, которая и была энергетическим центром всего судна. Но ведь нужно разместить ещё научный центр, ангары техники, запасы, людей, наконец. А оружие, защита, активная масса, да и какой вообще смысл в энергоотсеке такого размера, если энергоячейка пятого класса всего два метра в диаметре? Хотя… в голову закралось одно подозрение.

Я залез в комм и вытащил параметры таргской техники, закачанные из внешней сети в процессе изучения возможностей моего «беркута» после модернизации. Надо же, как интересно, средняя модель таргского преобразователя являлась полусферой, радиусом сто тридцать два метра. Я вызвал боковой разрез палуб крейсера и сразу понял, откуда господин Строев почерпнул идею. Но ведь тогда получается, что если установлена вторая модель преобразователя, то крейсер оснащён и энергокристаллом не пятого, а шестого класса как минимум, вот это да… Мне тут же захотелось посмотреть на это чудо техники. Эх, жаль времени на это пока нет. Но как хочется… Ответственность победила.

Периодически на пути попадались спешащие по своим делам члены экипажа, которые с преизрядным удивлением нас разглядывали, но вопросов, что это за мелочь такая завелась на крейсере, не задавали. Ещё повезло, что никого из старших офицеров не повстречали, а то нам могло и влететь за праздное любопытство, кто знает, какие порядки на этом корабле.

Наконец, миновав тридцатиметровый пустой коридору с множеством совершенно одинаковых дверей, мы добрались до второй лётной палубы. За маревом прозрачной плёнки возле боевых машин суетились техники, что-то обсуждали пилоты, в разные стороны плыли отдельные запасные части и даже летательные аппараты, подхваченные цепкими нитями гравизахватов. Ощущение, как перед выходом на сцену перед толпой народу – все на тебя смотрят, оценивают и про себя думают: «А это ещё кто такой?» Но мы справились, взяли себя в руки и, стараясь не выказывать каких-либо эмоций, просочились внутрь огромного зала, продавив мембрану атмосферного щита.

Думаете, на нас обратили внимание? Да ничего подобного. Ангар продолжал жить своей жизнью – всё так же, неслышно раздувая воздух, скользили над полом автоматические ремонтные агрегаты, слышались голоса, лязганье и шипение воздуха. Перед нами по красному коридору пролетела, обдав холодком, неизвестного назначения двухметровая фиговина, после чего ограждающее поле отключилось, а дорожка стала безопасной, синей.