Александр Афанасьев - СССР-2010

Я остановился.

– Вот, спасибо…

Михаил Ефимович посмотрел на меня поверх очков.

– Если хочешь знать, Саша, эта девочка – дочь моего друга. Который погиб. И она в девятнадцать лет работала у главного противника, потому что так было надо. Так что хватит кобениться и пошли…

Кобениться. Хорошее слово. Новое в лексиконе моего куратора, полковника госбезопасности Михаила Ефимовича Янкеля…

– Установленные разведчики среди запрошенных есть? – спросила Маша.

Михаил Ефимович покачал головой.

А я все пытался понять, когда девушка по имени Маша появилась в отделе делопроизводства «Ижмаша». Давно – или недавно? Судя по тому, что ее все воспринимали как свою на той вечеринке – довольно давно. Хотя, наверное, если она в девятнадцать лет работала у главного противника, то умеет входить в доверие. Мне же она вошла настолько, что, если бы не бандиты у меня в квартире, мы бы с ней сейчас в одной постели лежали.

Интересно, а она о бандитах знала? Может, у нее автомат в сумочке был? Да нет, вряд ли…

Теплоход швартовался у пристани на Воложке. Постепенно мы остались одни на верхней палубе.

– Ну… – Михаил Ефимович потер руки, давайте… Маш, вручаю самого лучшего нашего силовика в твои надежные руки. Саша, не обижай девушку. А мне – пора обратно.

– Что это значит? – спросил я.

– Оставайтесь тут… отдохните… вон, санаторий обкомовский стоит. А мне – в Москву пора… дела наши тяжкие.

– Туда нас не пустят.

– Я заказала номер… – сказала Маша.

Номер и в самом деле был заказан. С двухспальной кроватью. Но это не проблема, в пустыне Регистан мы спали в песке, просто подложив что-нибудь, чтобы не замерзнуть. Ночью в пустыне бывает очень холодно…

Вечером мы сходили в кафе на берегу, а потом вернулись. Держали «пионерскую» дистанцию, к моему удивлению, Маша даже не пыталась меня соблазнить. Просто вела себя как обычная подруга.

В номере Маша ушла в ванную, а я вышел на широкую лоджию, чтобы не было лишних вопросов. Женщины не любят, когда им отказывают прямо, потому лучше намеками. Вообще, женщин понять сложно, проще даже не пытаться. Просто жить как живешь…

Маша намека не поняла. Скрипнула дверь на балкон.

– Злишься?

– За что? – спросил я, не оборачиваясь. Было уже совсем темно, и луна вычертила на глади пруда серебряную дорожку.

– Мужчины обычно злятся. Чувствуют себя использованными.

– Ты меня не использовала. Просто не успела.

Она встала рядом… она была едва ли не выше меня.

– В баскетбол не пробовала играть?

– Пробовала. В волейбол. У нас в колледже была команда.

– В колледже?

– Да, там. В США.

– Принято говорить «главный противник».

Она ничего не ответила.

– Слушай… – сказал я, – я в этих делах неопытный балбес… скажи, ты знала, что там бандиты в доме.

– Нет.

– А что было бы, если бы я не заметил?

– Не знаю.

– То есть если бы там не было бандитов, ты бы меня со спокойной совестью поимела, так?

…

– Хочешь, расскажу про моего отца?

– Зачем?

– Затем, что это нужно. Мой отец был нелегалом в Вашингтоне. У меня в настоящем свидетельстве о рождении знаешь, что должно стоять?

– Вашингтон?

– Да. Мемориальный госпиталь, я появилась на свет именно там. Мой отец и моя мама были разведчиками. Советскими разведчиками. А я была американской девочкой, я родилась и выросла в Джорджтауне, ходила в американскую школу. Мой родной язык – английский, русский я выучила уже здесь.

– У тебя неплохо получается.

– Что?

– Говорить по-русски.

– Спасибо. Папа был не просто агентом. Он был нашей связью с самым важным агентом за всю историю КГБ. С Олдриджем Эймсом [37] Олдридж Эймс – наиболее ценный агент советской разведки за всю историю ее существования. Будучи начальником отдела внутренней контрразведки ЦРУ и в этом качестве имея право получать любую информацию, он выдал, по разным данным, от 12 до 170 агентов ЦРУ. . Папа сказал мне, кто он такой, когда мне было шестнадцать. Потом я не раз оставляла и забирала закладки… агенты ФБР не могли поверить, что это делала школьница. Когда американцы раскрыли Эймса – его надо было эвакуировать. Была разработана специальная операция. Но что-то пошло не так… за нами следили и в любой момент могли арестовать. Тогда папа высадил нас с мамой, а сам врезался в бензовоз, устроив пожар и завал на шоссе. Так нам удалось скрыться.

– Круто. Не то что спать с мужиками по приказу.

– Ты не такой негодяй, каким хочешь казаться.

– Маша, ты даже и близко не представляешь, какой я на самом деле.

– Так или иначе – нам предстоит работать вместе. Ты без меня не обойдешься, я читаю американцев как раскрытую книгу, потому что выросла там.

– Жизнь научила меня: жди сюрпризов.

– Я к ним готова. И да… я думала, у тебя не такая низкая самооценка.

– В смысле?

– Ты думаешь, что женщина будет спать с тобой только по приказу?

В понедельник я первым делом получил личное оружие.

Себе я взял привычную для спецназа «Гюрзу». Страшное оружие, созданное для превосходства над абсолютно всеми имеющимися моделями пистолетов мира, оно стреляет особо мощными, девятимиллиметровыми боеприпасами, по пробивной способности оно превосходит «ТТ», по останавливающей – армейский «Грач». Для Маши я взял обычный «ПМ» и еще два «ПСМ» – на случай, если потребуется скрытое ношение.

С Машей мы теперь были если и не семьей в полноценном смысле слова, то чем-то вроде этого: после ночи, проведенной на Воложке, она вернулась уже в мою квартиру. Даже без зубной щетки – придется покупать. Вечером воскресенья я выслушал много нового о том, как у меня неуютно и грязно, после чего сказал, что, в общем-то, уборка квартиры дело не мужское, а женское. Тем самым я обеспечил себе первую семейную сцену. А утром – отсутствие приготовленного завтрака и кофе. Это заставило меня задуматься – что во мне не так? Почему мне вечно выпадает что-то плохое, как тому медведю из пословицы про вершки и корешки. Почему теперь я вынужден выслушивать семейные скандалы и терпеть присутствие другого человека в доме при отсутствии положительных сторон брака, таких как утренний завтрак, выглаженная рубашка и регулярный секс? А?

Ответа на этот вопрос не было.

Передавая Маше оружие на стоянке перед динамовским комплексом, я спросил, умеет ли она обращаться с «ПМ», на что получил весьма самоуверенный ответ. И предложил пройти в тир и подкрепить слова делом – даже если это будет означать опоздание на работу…

Как я и ожидал, слова с делом разошлись…

– Не так. Давай…

Я встал сзади.

– Руки вытяни… давай.

…

– Немного вперед наклонись.

…

– Да не так. Еще.