Александр Афанасьев - СССР-2010

…

– Давай. Жми на спуск, плавно. Не торопись, пистолет гулять не должен.

Семерка. Не так плохо, как могло быть.

– Еще раз.

Пятерка.

– Положи пистолет. И смотри…

Здесь я немного мошенничал. У «ПМ» – отдача резкая и неприятная на самом деле, у «Гюрзы», несмотря на намного более мощный боеприпас, она мягче. Но с любым пистолетом надо уметь обращаться. Главный секрет при стрельбе из пистолета вот какой – смотрите на мушку. Большинство людей при стрельбе смотрят на цель, а надо – на мушку. Цель при правильной фокусировке зрения представляется мутным пятном впереди. Но если ты правильно прицелился – значит, ты попадешь.

Восемнадцать тренировочных, без стального сердечника пуль ушли в цель, я выбросил магазин и тут же вставил новый. Получилось неплохо, хотя и с двумя неприятными отрывами от основной кучи. Тоже надо тренироваться.

– Нормально?

Маша фыркнула. Женщина никогда не признает, что не права.

– Не фыркай. Оружие – то, что отделяет тебя от смерти. Подчас неприятной. Каждый день после работы час будем проводить здесь.

…

– Пошли. Где тебя высадить?

– У пожарки.

– А что так?

– Я увольняюсь.

– Не выдержала душа поэта.

Новое фырканье.

– Не считай, что ты центр вселенной. Я устраиваюсь в центр университетского обмена. Надо встретить делегации.

– Хорошее дело, – сказал я, – со студентками при случае познакомишь?

– Ну, как?

Хитрые глаза моего соседа по рабочему месту, Васи Широбокова, смотрели на меня.

– Что – как?

– Тебя на Воложке видели, так что не отпирайся. Надо было на карьеры ехать, если хотел сохранить инкогнито.

– Вась, знаешь, что было написано на воротах Освенцима?

???

– Арбайт махт фрай. Труд делает свободным. Так что давай. Арбайтен, арбайтен.

– Шуточки у тебя…

– В ресторан меня поведешь? – спросила Маша, когда я забрал ее после работы.

– Да не вопрос.

Я показал поворотником, что собираюсь развернуться. В ресторан, так в ресторан…

Рестораном оказалось кафе «Ошмес» в самом центре города, на Ленина. Увидев его, Маша чувствительно пихнула меня в бок… не ожидал, что она такая сильная.

– Это ресторан?

– Для рабочего класса. Такой, какой заслужила.

Вообще-то рестораны в городе были по меркам провинции и даже по меркам Москвы неплохие. Лучшие – это, конечно, кооперативные. У «Лося» – на выезде из города, седьмой километр Якшур-бодьинского тракта, там такой лось деревянный стоит, и Позимь – сеть кооперативных кафе [38] На самом деле давно не кооперативных, потому что в общепите и торговле почти все было частное, даже приватизацию провели. Но по привычке кафе и рестораны делили на кооперативные и некооперативные, потому что в некооперативных часто оставался старый персонал и ходить туда было как минимум неприятно. , которым уже более двадцати лет. Но «Ошмес» тоже не такой плохой. Там, во дворах ниже – прошло мое детство [39] Молодежная группировка центра называлась Ошмес. .

…

– И не думаю, что в «Макдоналдсе» лучше.

– Откуда тебе знать, как в «Макдоналдсе»?

Я по-восточному поцокал языком.

– По Египту, так что мимо.

– Ты был в Египте?

– Да и не раз. Я много где был.

Вообще-то можно поехать в «Дилижан», это тоже кооперативное кафе, его мои друзья армяне держат. Но не заслужила.

Я заказал пельмени. Двойную порцию.

– Ты любишь общепитовские пельмени?

Я вздохнул.

– Приходится. На кормежку дома рассчитывать не приходится, верно?

Маша откинула волосы назад, на ней была футболка, джинсы и очки в роговой оправе.

– Послушай. Мы можем хотя бы не клевать друг друга?

Уже лучше.

– Что я взамен получу?

– А что ты хочешь?

– Чтобы кто-то готовил.

– Тебе женщина для этого нужна?

– Нет, просто я ленивый.

– Я заметила.

– Так что?

Она вздохнула. Получилось, кстати, очень даже… в смысле демонстрации объема груди.

– Хорошо. Но я плохо умею готовить.

– Плохо умеешь готовить?

– В США почти никто не умеет. Питаются полуфабрикатами.

– А если я научу?

– Готовить?

– Да.

– А ты умеешь?

– Ну, как-то я выживал до тебя, верно?

Маша кивнула, хотя и видно, что заставляла себя.

– Вот и отлично. На работу устроилась?

– Да, и уже просмотрела анкеты заявленных делегаций.

– И что?

Маша покачала головой:

– Ничего.

Ну… при том, что целый отдел ничего не нашел – трудно было бы предполагать иное…

Аэропортов в Ижевске два. Старый и новый.

Старый аэропорт – это больше и не аэропорт, а жилой квартал, в котором самолетные стоянки застроены домами или превратились в Восточный рынок, взлетная полоса стала частью улицы Молодежной, а центром района стал Ижевский Экспоцентр. Новый аэропорт был построен в семьдесят четвертом за городом, в деревне Старое Мартьяново. По дороге туда я умудрился разогнаться на своей «Королле» до двухсот – проверял технику и свою реакцию. Маша сидела рядом и ничего не сказала…

Аэропорт был типовым, двухэтажным, для нашего города маленьким, но это и понятно. У нас город не закрытый, но оборонки много, а достопримечательностей почти нет, потому туризм никто не развивает. Так что «Ил-90» [40] Один из серии советских пассажирских самолетов третьего послевоенного поколения, замена «Ту-154». По размерам что-то среднее между «Боинг-737» и «Боинг-757». , заходящий на посадку в нашем аэропорту, можно увидеть не часто…

Мы стояли на втором этаже аэропорта, вместе с нами был начальник отдела местного УКГБ, которого назначили ответственным. Когда к самолету погнали аэропортовский автобус, я достал из сумки оптический прицел без крона, который позаимствовал на работе, дал Маше.

– Смотри, как будут выходить.

Мне смотреть нечего. Мне придется изображать глупого селезня.

Кагэбэшник потеет. Оно и понятно – два года до пенсии. Ладно…

– Видишь что-то?

– Они пошли…

Да сам вижу, что пошли. Интересно все-таки, неужели американцы пошли на убийство? На убийство в Советском Союзе? Они же не могут не понимать, что в ответ на отрезанную голову в СССР отрежут голову кому-то из них. Земля-то круглая.

– Видишь кого-то?

Маша вдруг выронила прицел, и он громко стукнулся о плитку.

– Выпей…

…

– Выпей, сказал.

В машине я возил бутылку коньяка – старая привычка. Спецназ на задания всегда берет фляжку со спиртом, некоторые, особенно выходцы с флота, заменяют спирт на коньяк. И согреться, и рану продезинфицировать. Я возил бутылку армянского – мало ли что. Может, и гаишнику придется подарить…

– Осторожнее ты…

Маша хлебнула, закашлялась. На глазах выступили слезы.

– Кого ты увидела? – я кивнул на аэропорт. – Там кто-то есть?