Дейтон Уорд - Планета обезьян. Истории Запретной зоны (сборник)

– Было крайне важно, чтобы мы совершили это паломничество, – сказала Арния. – Так постановили наши старейшины.

– В подземных развалинах на западе было обнаружено вот это, – сказал Калио, указывая на реликвию. – Год или два назад. Наши старейшины изучили книгу и поняли, что перед ними писание. Единогласно они решили, что его следует доставить сюда.

– Несмотря на опасности пути? – спросил Мендес.

– Да, несмотря на опасности, – сказал Калио. – Нам предстояло вновь вступить на давно покинутый путь. Настолько важно было донести слово Бога. Но нам требовалась защита. И тогда защищать нас вызвался Таул.

Мендес снова повернулся к Таулу.

– Почему? – спросил он.

Таул пожал плечами. Было заметно, что он крупнее и сильнее всех присутствующих. Пожимая плечами, он словно подчеркивал их ширину и объем своих мышц.

– Я вызвался добровольцем. Писание запрещает убийство.

– Да, это так, – кивнул Мендес.

– Но для выживания необходимо убивать. Бороться, драться. И использовать не только внутренний огонь, слабый против Третьей расы. Мне необходимо было сражаться вот этим…

С этими словами он поднял руки.

– И этим…

Левой рукой он схватился за винтовку и поднял ее.

– А также ножами и другими орудиями.

– Так тебе доводилось убивать, Таул? – спросила женщина.

– Да, доводилось. Иначе мы не преодолели бы путь. И чтобы обрести способность убивать, я согласился пройти через процедуру. Я попрощался с Богом и отвернул от него свое истинное лицо, чтобы не оскорбить его, когда буду нарушать писание. Я отказался от своей внутренней сущности.

– Каким же образом? – спросил Мендес.

Таул повернул голову и показал им шрамы от хирургического вмешательства, идущие вдоль основания лысого черепа.

– Старейшины запада сделали мне операцию. Они превратили меня в необожженного, чтобы дать мне способность делать то, что запрещено Богом.

Наступило долгое молчание.

– Ты воплощение кощунства, – сказал наконец Мендес.

Услышанное, по всей видимости, произвело на него огромное впечатление.

– Сочту это за похвалу, Мендес, – сказал Таул.

Мендес перевел взгляд на реликвию и перевернул еще несколько ламинированных страниц в папке.

– И все ради этого?

– Да, – ответил Калио.

– Это писание, – начал объяснять Таул. – Самое священное из всех. Здесь, в этом месте присутствует Бог. Сущность Бога – абсолютное убийство; убийство, которое породило всех нас. Мы тоже обладаем силой смерти, превышающей силу жизни, но, благодаря твердому решению никогда не использовать эту силу, мы нашли свою истинную суть и обрели способность ощущать любовь Бога. Мы славим гнев Бога, ибо он дал нам существование, и высший смысл такого восхваления заключается в том, что мы, обладая этим гневом, решили воздержаться от его повторного проявления.

Старейшины кивали.

– Но дело в том, что это всего лишь вера, – продолжил Таул. – Одна только вера. Мы твердо отреклись от использования божественного гнева. Мы горды этим зароком. Но, если честно, мы бы не смогли этого сделать, даже если бы захотели.

Таул помолчал.

– До настоящего времени.

Мендес провел пальцем по строчкам реликвии.

– Это… – начал он. – Здесь говорится… коды вооружений…

– Это Книга книг, – сказал Калио. – Самое священное из всех писаний.

– Она называется «Коды активации и последовательность операций при подготовке к запуску ядерного оружия. Администрация министерства обороны США», – закончил Таул.

– США? – переспросил Мендес.

– Это древний язык. Многие слова стерты и не все понятно, – пояснил Калио. – Возможно, это означает «Администрация наша».

– Эта книга укрепляет нашу веру и еще крепче связывает нас с Богом. Наша вера покоится на нашем решении не пробуждать гнев Бога. И теперь это решение имеет смысл, потому что мы можем это сделать.

– Доказательство отрицает веру, – начал Мендес.

Калио покачал головой.

– Доказательство укрепляет веру, ибо без кодов вооружений мы ничто.

Мендес захлопнул книгу.

– Вы совершили великое дело, – сказал он.

Другие старейшины закивали.

– Вы приблизили нас к Богу, – сказала женщина.

Таул поднялся.

– Таул? – вопросительно посмотрел на него Мендес.

– Я ухожу.

– Уходишь?

– Мне нет здесь места, – сказал Таул. – Я не принадлежу к вам. Я понимал это, когда делал выбор, и когда шел сюда. Я урод, недостойный пребывания в доме Бога вместе с Детьми Бога. По вашим взглядам я вижу, как вам неловко находиться рядом со мной, – грустно улыбнувшись, он взял ружье. – И по тому, как вы смотрите на это.

– Но куда ты пойдешь? – спросила Арния – судя по тону, искренне огорченная.

– Не знаю. Даже не знаю, есть ли такое место, где может жить необожженный. Я… пойду и посмотрю. Проложу новый путь.

– Тебя не забудут, – сказал Мендес XXI, вставая из-за стола.

– Лучше меня забыть. Я необожженный и непригодный.

Он повернулся было, чтобы уйти, но остановился.

– С моей стороны, конечно, это дерзость, но могу я попросить вас об одном одолжении?

– Спрашивай, – сказал Мендес.

– Я хотел бы посмотреть в лицо Богу.

Мендес помолчал, осматривая других старейшин, потом кивнул. Подняв руки, он жестом предложил Таулу следовать за ним.

– Ты можешь посмотреть на него, – сказал он, кладя руку на плечо Таула и направляя его к собору.

– Я прошу немногого, – сказал Таул. – Я хочу только напомнить ему имя одного человека. Пардела. Так его звали.

– Хорошо, – кивнул Мендес. – Только Бог не сможет увидеть тебя.

– Конечно нет, – согласился Таул.

– Я буду скучать по тебе.

Услышав эти слова, она скромно опустила глаза, но украдкой все-таки посматривала на него. Именно так она смотрела на него в первый день занятий, когда они сидели в аудитории и слушали лекцию доктора Орсона о сравнительной зоологии. Этот взгляд сразу же сказал ему, что она останется для него единственной и неповторимой на всю жизнь.

– Но не так сильно, как я буду скучать по тебе, – отозвалась Зира с озорной улыбкой. – Тебе и вправду необходимо уезжать?

– Приглашение принять участие в экспедиции профессора Таркина – великая честь для меня. И если он прав в том, что Южная долина – это первоначальный Сад, описанный в Священных свитках, колыбель цивилизации обезьян, то для меня его обнаружение станет великолепным началом научной деятельности.

– То же самое ты говорил и по поводу якобы обнаруженной гробницы Цезаря, которая оказалась бесполезной древней развалиной.

– Пусть археология и называется наукой, но в ней всегда есть место ошибкам и неточностям. Тебе и самой пора это понять. Но тебе не о чем беспокоиться, – добавил он, кладя руку ей на плечо, чтобы приободрить.