Дмитрий Силлов - Гаджет. Чужая Москва

Куда ночью податься бездомному в спальном районе большого города? Правильно, туда, где тепло. Ибо на дворе стояла матёрая осень и от промозглой сырости уже не спасал кожаный плащ, в нескольких местах порванный и кое-где продырявленный пулями. Поскольку деньги теперь у меня были, я поставил себе две задачи: с утра найти жилье и прикупить приличную одежду. Ибо грязный шмот с характерными отверстиями, слегка обожженными по краям, однозначно рано или поздно вызовет вопросы у правоохранителей.

Итак, я стал искать место для ночлега. Идею согнать помойного кота с теплого канализационного люка я отбросил. Маловат люк, не помещусь. Да и кота стало жалко. Лютый вспомнился. Матерый каракал, которого я подобрал еще котенком и тут, в Москве оставил. Где-то он сейчас… Жив ли? Теперь уже, наверно, и не узнать, сколько лет прошло. Да и адрес тот, где я Лютого-Лютика оставил, из памяти стерся напрочь. Как отрезало. Странно, обычно у меня подобного не бывает. Похоже, я становлюсь не только сентиментальным, но и забывчивым…

С такими вот мыслями шел я себе по ночным кварталам, пока не наткнулся на забор. Ага. Задумался – и не заметил, как дома-то остались позади. А впереди, стало быть, ограждение из профлиста высотой около трех метров. И прямо в это ограждение из земли кусок толстенной трубы уходит. Пощупал я ту трубу – теплая, чуть не горячая. То, что надо.

Встал я на нее, подпрыгнул, ухватился за край забора, да и перемахнул на ту сторону. Где та труба обозначилась во всю длину. Правда, куда она уходила, было не разглядеть – темень. Тучи обволокли небо, ни черта не видать. Ну и ладно, я не любопытный.

В общем, разлегся я на трубе, как на койке, обнял ее, родимую, да и вырубился почти сразу. Много ли надо бродяге типа меня, привыкшему спать на голой земле? Совершенно верно, немного. Теплой трубы под боком и отсутствия дождя вполне достаточно.

…Мне показалось, что я только глаза закрыл, как над моей головой вдруг раздалось:

– Это что за нахрен? Бомж на режимном объекте?

И следом бок взорвался нешуточной болью.

Ударом меня сбросило с трубы, однако мое тело отреагировало правильно. Приземлился я на четыре точки, но сразу вскочил на ноги и, еще спросонья не продрав глаза как следует, треснул кулаком в морду тому, кто стоял рядом. Чисто рефлекс сработал. Хотя, по идее, тот, кто меня ударил, должен был находиться по другую сторону трубы. Но это я осознал уже через секунду после того, как мой кулак отозвался болью от резкого контакта с чужой челюстью.

Кстати, впечатление о том, что я и не спал вовсе, было обманчивым. Кромешную ночь сменило унылое, пасмурное осеннее утро, ни разу не способствующее хорошему настроению. Да и подобное пробуждение добавляет негатива в копилку эмоций. Например, не понравилось мне, что мужик, которого я в челюсть звезданул, от удара не вырубился, а только покачнулся. Здоровый, зараза, из тех, про которых говорят: «что поставишь, что положишь».

Одет мужик был в камуфляж, без погон и знаков различия. Охотник, что ли? Ведь даже у самой затрапезной охраны шевроны имеются, не говоря уж о военных.

Впрочем, мне его знаки по барабану были, так, автоматически для себя отметил, пока второй раз с левой по его квадратной морде бил. Тут же как? Если начал кого-то метелить, нужно доводить дело до конца, пока противник не очухался и не отметелил тебя.

Второй удар в край подбородка оказался результативнее. От него громила рухнул на пятую точку и замотал башкой, пытаясь сфокусировать резко расплывшуюся картину мира.

При этом я как-то совершенно забыл о том, кто меня так невежливо разбудил. Я как бы его и не видел спросонья, но стоило б догадаться, что тот, кто меня ударил, сейчас небось перелезает через трубу, чтобы помочь товарищу. Или еще какую-то каверзу гоовит.

Не догадался. И тут же за это поплатился.

Выстрел грохнул чуть не над ухом, и тут же резкий удар сзади в плечо напрочь отсушил левую руку. Твою ж душу, пулевое! Что в городе означает по цепочке: больница – правоохранители – разборки и, скорее всего, тюрьма. Для меня. Ибо если ты бомж (а кто ж еще?), да без паспорта, да с прошлым, которое непременно раскопают по тем же отпечаткам, что некогда катали в следственном изоляторе, то неважно, кто и за что тебя подстрелил. Сидеть будешь ты, и это так же очевидно, что моя левая отсушена и не двигается, так как я ее просто не чувствую!

И такое меня зло взяло, что выдернул я пока еще невредимой правой рукой из кармана свою складную «шестерку», да и швырнул ее в рожу стрелку, явно собирающемуся стрелять в меня вторично из куцего пистолета странной формы.

Выстрелить он, кстати, успел, но я был готов к этому и за мгновение до того, как из пистолета вырвалось пламя, бросился в сторону. Нормально получилось, пуля лишь мимо виска вжикнула. То есть в голову мне стрелял, паскуда! Ладно. Хорошо, что не попал. В отличие от меня.

Тяжелый нож, в сложенном состоянии представляющий собой увесистый кусок металла, попал стрелку в рожу. Удачно. Бровь рассек, откуда на правый глаз тут же хлестанула кровь. Область лба и бровей сплошь пронизана кровеносными сосудами, прикрытыми тонкой кожей, так что при глубоком рассечении льёт оттуда – мама не горюй.

Третьего выстрела я ждать не стал. Собрался с силами, перемахнул через трубу, с ноги вдарил стрелку по колоколам, а после – по руке, всё еще сжимающей куцый четырехствольный пистолет. Рассмотрев который я слегка подобрел. Ибо не полноценный огнестрел это был, а «Оса». Травмат жестокий, но – травмат, предназначенный не убивать, а причинять боль. Хотя, конечно, если из «Осы» в башку зарядить, то можно и реальный труп получить в результате проломленного черепа.

Есть у меня одна особенность. Когда я добреть начинаю, то желание убивать нехороших людей как-то притупляется. Взамен которого возникает потребность в воспитательной работе. Которую я и реализовал в полной мере.

Подобрав с земли в который раз уже выручившую меня «шестерку», я прихватил заодно и «Осу», выпавшую из руки стрелка. Занят он был, не до «Осы». За колокола держался, негромко подвывая от боли и тупо глядя прямо перед собой вылупленными глазами. Да, хорошо поставленный удар с ноги в область гениталий по эффективности заменяет любое оружие самообороны, разрешенное к применению в России.

Но я на этом не успокоился. Пинать со всей дури спящего человека, а после стрелять ему в голову с явным намерением убить – это скотство. Которое надо наказывать. Что я и сделал, приставив пистолет к правой ноге стрелка и нажав на спуск.

«Оса» приглушенно тявкнула – и, как я понимаю, охранник офигенно важного режимного объекта безвольно рухнул на землю. Отрубился от шока. Что ж, как минимум трещину бедренной кости он получил. Плюс тупорылую пулю долго, нудно и больно придется извлекать из размозженного мяса. Искренне сочувствую. Зато, может, в будущем задумается сей хранитель чужих ценностей, что бомж – такой же человек, как и все мы, которому просто меньше повезло в жизни. Например, вернулся он к себе домой – а дом уже и не его. И ничего не остается бездомному, как искать себе теплую трубу, чтоб ночью не окочуриться от холода.