Макс Мах - Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые (сборник)

«Ну, так, значит, так, – решила Лика. – Значит, и у этих звездных империалистов есть свои проблемы».

Как-то незаметно она провалилась в сон без снов или, вернее, со снами, но неразборчивыми и непонятными, как бред. Тем не менее она заснула, а жаль, потому что пока она спала, «Сапсан» успел проскочить чуть ли не половину Солнечной системы. Впрочем, почти весь следующий день Лика имела возможность наблюдать пролет через вторую ее часть. Делать ей было решительно нечего, да и сил не было. Она просто лежала в своем гамаке, смотрела через плечо Виктора или Вики в главный экран, как в окно, за которым лежал космос, не страшный, но потрясающе красивый, и слушала разговоры. Некоторые разговоры были ей совершенно непонятны, хотя говорили вроде на вполне понятном ей языке (чаще – русском, иногда – английском); другие – были интересны. Кроме того, какое-то довольно продолжительное время с периодичностью в полчаса – час Макс вел диалоги – она слышала, естественно, только его реплики – с оставшимися на земле ЭТИМИ, кто бы они ни были на самом деле. А этого, как она поняла, не знали ни Макс, ни остальные.

Потом эти диалоги-монологи прекратились.

– Все, – с облегчением сказал Макс, вынимая из уха крохотный наушник. – Мы вышли из зоны действия их передатчика. Finita la comedia.

А еще потом она наконец увидела крейсер.

– Крейсер, – сказала Вика, и Лика стала лихорадочно шарить глазами по экрану, высматривая и не находя этот их звездный папелац. [52] Папелац – это слово вошло в обиход после выхода на экраны фильма Г. Данелии «Кин дза дза». Так многие иронически-ласкательно называют транспортное средство, которым они владеют или управляют.

В конце концов крейсер нашелся. Оказалось, что это всего лишь крошечный оранжевый кружок, который начал пульсировать над правым плечом Виктории. Кружок пульсировал, постепенно надуваясь и превращаясь в оранжевый бублик, и в какой-то момент пустота в дырке от бублика породила крошечную сверкающую жемчужину, которая и сама, наполняясь массой и светом, сначала стала голубой фасолиной, а потом – чем-то вроде короткой толстой сигары зеленого цвета. Пожирая несчетные километры, «Сапсан» несся навстречу крейсеру, и тот стремительно увеличивался, рос, занимая все больше и больше места на ходовом экране их бота. И вскоре Лика увидела, что крейсер («Шаис», – напомнила она себе. – Он называется «Шаис») совсем не похож на то, каким она его себе представляла, а воображение ее ведь никуда дальше звездных войн и не шло. «Шаис» оказался похож на связку труб разной длины и напомнил ей папиросы дяди Бори, папиного дяди, который носил их в кармане пиджака такими вот связками по пять-шесть штук, схваченных посередине перекрученной резинкой. Насколько громадны составляющие «Шаис» «трубы», стало понятно, когда «Сапсан» приблизился к крейсеру вплотную. Несколько минут они летели вдоль одной из них, занявшей своей поверхностью всю площадь экрана, и поверхность эта, составленная из огромных коричневатых гладких плит, казалась при этом совершенно плоской. Потом в сплошной стене открылся устрашающих размеров зев, и сквозь эти великанские ворота они влетели в колоссальный слабо освещенный зал, где на подставках, похожих на кисти рук, лежали другие летающие тарелки. Лике показалось, что тарелки эти различаются и размерами и формой, но полной уверенности в этом у нее не было, так как «Сапсан» довольно быстро пролетел через зал, нашел пустую платформу и занял ее, после чего экран погас.

На этот раз они воспользовались другим люком, который открылся прямо в лифт. Макс отстегнул ее «спальник» от креплений бота и, не вынимая из него, взял Лику на руки. Быть у него на руках стало для нее уже привычным.

– Я в рубку, – сказал Федор, первым выходя из бота. – А вы все к терапевту!

«Ну к терапевту так к терапевту», – устало подумала Лика.

Лифт оказался просто широким кругом в полу, выделенным лишь цветом да несколько приподнятым над уровнем пола. Никакого ограждения не было, но в третьем по счету лифте, в котором они уже не спускались, а поднимались, Лика все-таки разглядела, что во время движения лифт превращается во что-то, похожее на стакан, почти прозрачные стенки которого создает неяркое свечение голубоватого цвета. По-видимому, это было какое-то поле, обозначающее границы «стакана». Такое же свечение Лика увидела, когда они проходили по узкому невесомому мосту без перил, перекинутому на огромной высоте над самым настоящим парком – с озерцами и речками! – который она увидела далеко внизу. Голубое свечение ограничивало мост с обеих сторон.

А потом они вошли в небольшой круглый зал, отделанный белым и розовым мрамором. В стенах зала было прорезано семь дверей, через одну из которых они вошли. Все они были сделаны из полированного серебра. Во всяком случае, так показалось Лике, рассматривавшей все на крейсере с живейшим интересом. «Интересно, – горько усмехнулась Лика. – С чего бы это?»

– Так, – сказал Макс, озираясь. – И куда же теперь?

– Будем пробовать, – пожала плечами Вика и пошла к первой из дверей.

– Ну-ну, – ответил ей Макс, не трогаясь с места.

Между тем Вика дошла до первой из дверей и открыла ее, коснувшись чего-то невидимого Лике на поверхности самой двери. Дверь скользнула в стену, и Вика вошла в белую, насколько могла видеть Лика, комнату.

– Макс! – позвала Вика через секунду. – Идите сюда!

Макс без вопросов быстро прошел через зал и шагнул в проем двери. И Лика увидела, что они вошли в относительно небольшое пустое помещение, всю обстановку которого составлял довольно грубо вырубленный из серого камня саркофаг, предмет, более подходящий, скажем, для подвальных залов Эрмитажа, чем для суперсовременного космического крейсера.

– Это что, музей здесь? – спросила Лика.

– Да нет, – сразу ответил ей Макс, а Вика позвала, обращаясь в никуда:

– Федя, милый! Ты где?

– На посту! – ответил откуда-то из-под потолка Федор.

– Федя, – сказал Макс. – Будь добр, включи камеры и посмотри, что мы здесь нашли.

– Это какой уровень? – спросил Федор.

– Двадцать седьмой. Зал напротив лифта, – ответила Вика.

– Так. Сейчас. Минута. А, вот! Есть… да, дела!

– Ты что-нибудь знал? – спросил Макс.

– Ни сном ни духом. Вот тебе честное комсомольское! – выпалил Федор.

– Ладно. Учтем, – сказал на это Макс. – Ты там посмотри, может быть, все это как-то объясняется?

– Посмотрю, конечно, – ответил Федор. – Воистину, чудны дела твои, Господи.

– Аминь! – сказал Макс, и они снова вернулись в мраморный зал.

«Богато живут, сволочи», – грустно подумала Лика, у которой начали «замерзать» ступни ног и кисти рук. Сигнал был ясен – сейчас придет боль.