Игорь Минаков - Паутина миров

– И засилье корейской поп-музыки, – добавил Лещинский.

– Безусловно… Так что при желании можно назвать уйму причин. Выбирай любую, и нашему лысому зубастику такого обоснования хватит за глаза. Не это – главная загадка пустынного мира. Главная загадка, друг мой, в другом… Они исчезли, точно их никогда и не было, – профессор показал узловатым пальцем в сторону безлюдных, неосвоенных кварталов буферной зоны, Лещинский расслышал в голосе Аркадия Семеновича нотки иррационального, мистического страха. – И вместе с ними исчезли все рисунки, картины, гравюры, статуи: все то, что помогло бы нам реконструировать их облик.

– Хм, – только смог выдавить Лещинский.

…У ворот завода дежурила пятерка вооруженных ручными излучателями гвардейцев. В комбезах с наплечниками и наколенниками, в тяжелых шлемах: никто не роптал на жару или неудобство. Каждый знал, что затишье в мире Чертова Коромысла обманчиво. Хитники пробираются крысиными норами, чтобы напасть исподтишка. Законопачиваешь одну дыру, в другом месте появляется вторая. Среди местных хватает лихого люда, который использует каждую заварушку, чтобы урвать, ухватить, пустить кровь. «Колбасный цех» многим не давал покоя, как говорится – видит око, да зуб неймет. Такое себе Кольцо Всевластия, надетое на палец пологой возвышенности.

– К Данеляну. Распоряжение Корсиканца, – объявил Лещинский парням, пожимая им по очереди руки.

Сержант связался с начальником службы безопасности, Лещинскому пришлось какое-то время подождать у раскаленной полуденным солнцем стены. От железа веяло зноем, над площадью колыхалось марево. Из открытых ворот тянуло сельдереем.

Вскоре в проеме появилась коренастая фигура человека в штатском. Гвардейцы приосанились: пожаловал сам директор Гриша Данелян – со скоросшивателем под мышкой и с очками на залысом лбу. Весь деловой и озабоченный.

– Константин, кажется? – уточнил он, ткнув в сторону Лещинского пальцем, на котором не хватало одной фаланги. – Ну, идем. Чего стоять на пороге…

Лещинский проследовал за директором во двор. Запах сельдерея стал сильнее.

Вагончики из рифленого металла выстроились в ряд, их очертания были нечеткими из-за жаркой дрожи воздуха. В вагончиках до и после смены переодевались и принимали душ рабочие. Возле входа в заводской корпус, под бетонной аркой портала, возвышался шагающий транспорт – машина, вроде бронехода, только вместо пилонов с излучателями и огнеметами по бокам у нее были два контейнера, загруженные сейчас продукцией «колбасного цеха». Транспорт принадлежал службе доставки и распределения Колонии – еще одной одиозной структуры, учрежденной Корсиканцем. Шагающую машину также сопровождала пятерка гвардейцев, а иначе было нельзя, иначе транспорт разобрали бы по винтику прежде, чем он дотопал бы до ближайшего продовольственного склада. Такое уже случалось.

Данелян не повел нового подопечного в «цех», а поманил укороченным пальцем под навес, собранный из арматуры и металлопрофиля. Там была застеленная дырявым одеялом скамейка и сколоченный из деревянных ящиков стол, чтобы рабочие в обеденный перерыв могли перекинуться в карты.

– Мне звонил Фред, – сообщил Данелян. Он уселся на скамью, опустил очки на нос, пытливо посмотрел сквозь стекла на Лещинского. – Он сказал, что тебе можно доверять, Костя.

– Раз Фред сказал, значит, так и есть, – ответил Лещинский, глядя, как через двор от заводского корпуса к воротам бредет, переваливаясь с боку на бок, птичник в фартуке, резиновых перчатках на оперенных руках и с пенсне на клюве. Птичник нес таз, накрытый грязными полотенцами. В тазу были мясные обрезки, которые он собирался отдать побирушкам.

– Ну, хорошо, – Данелян надул щеки, раскрыл скоросшиватель, перелистнул несколько страниц, исписанных мелким почерком. – Мне, конечно, жаль, что тебя, только-только из горящего бронехода, приходится нагружать работой…

– Что поделать, – развел руками Лещинский. – Не одна работа, так другая.

– Правильно, – согласился директор. – Все мы стараемся на благо общества. И там, – Данелян ткнул большим пальцем в небо, точно речь шла о дуге Чертова Коромысла, а не о Земле, – и здесь. Такова уж наша, простых трудяг, страда.

Лещинский понял, что директор ходит вокруг да около, готовит для чего-то почву, и ему стало тоскливо. Снова какие-то интриги, закулисные игры. Казалось бы, группа людей на чужой планете, и необходимо выжить вопреки всему. Но некоторые ведут себя, словно чиновники из администрации какого-нибудь сельского района.

– Устроился нормально? Жена-дети? – продолжил собеседование Данелян.

– Еще нет, но планы строю.

– Правильно, – Данелян снял с залысины огненную тлю, раздавил ее, повертев между подушечками большого и среднего пальцев. – Здесь нужно жить быстро, иначе можно не успеть. Еще быстрее, чем на Земле.

– Да, у всех здесь век короткий. Особенно у гвардейцев, – Лещинскому пришлось повысить голос: ожили турбины грузовика службы доставки, машина с лязгом и скрежетом пошагала к воротам. Запах выхлопных газов перебил назойливый травянистый дух биомассы. Птичнику, который возвращался с пустым тазом, пришлось отпрянуть, вспушив перья, чтобы не оказаться под мерно ступающими шасси.

Данелян поморщился, показал пальцем на волосатое ухо. Затем захлопнул скоросшиватель и потрусил к входу в заводской корпус. Лещинский поплелся следом.

За порогом их встретили «привидения». Было непонятно, откуда они проецируются. Два миража соткались из полумрака и потянулись к Лещинскому, словно псы – к человеку, в надежде, что тот окажется их хозяином. Но Лещинский заставил себя не обращать на них внимания, и «привидения» растаяли.

Директор провел Лещинского в просторный зал. Три вместительных чана с биомассой располагались в центре равносторонним треугольником. Грязно-коричневой дряни было много: она лезла через края, словно тесто. С купола потолка к чанам спускались мелко дрожащие сегментированные трубопроводы. Вокруг чанов расхаживала пара шагающих механизмов с открытыми кабинами. Первый был комбайном: с дисковой пилой на одном манипуляторе и ковшом на другом. Второй шагающий механизм принадлежал к научной разновидности и нес на себе кучу непонятных Лещинскому приборов.

Унылый звук, похожий на гул трансформаторной будки, давил на виски. Это был «голос» биомассы, которая вибрировала всей своей поверхностью.

Появление Данеляна и Лещинского не осталось обойденным вниманием: биомасса выпростала им навстречу ложноножки со светочувствительными глазками.

– Она беспокоится, – заметил Данелян. – Это из-за солнечной активности, ничего страшного.

Лещинский пожал плечами. Чего тут бояться? Огромный кусок живого мяса возится в резервуарах; не мычит, не стонет, когда комбайн отрезает от него длинные, сочащиеся лимфой, полосы. Крови нет, от растительного запаха кружится голова, но над Крысиным Пустырем разило похлеще.