Алексей Калугин - Города под парусами. Ветры Забвения

– С тебя два аль-аллара, – протянул руку Зум-Зум.

– Да, – устало кивнул чужак. – А хочешь тридцать?

– Тридцать золотых аль-алларов? – удивленно переспросил Зум-Зум.

Чужак молча кивнул.

– А они у тебя есть?

Незнакомец достал из-за пазухи кожаный кошелек и тряхнул им. Внутри звякнули монеты. Это уж точно. Зум-Зум запросто мог отличить звук денег от звяканья любого другого металла. И, на глаз, в кошельке у незнакомца лежало больше тридцати аль-алларов.

Зум-Зум подумал о маленьком, остром ножике, спрятанном в складке халата. Достаточно одного взмаха руки, чтобы перерезать незнакомцу горло. Чужак был настолько слаб, что, наверное, не стал бы сопротивляться. Можно даже сказать, что это был бы удар милосердия. Он ведь все равно умрет, не через полчаса, так через час. Что ему лишний час жизни? Одни страдания.

Но Зум-Зуму еще ни разу не доводилось убивать человека. Как-то раз он здорово полоснул своим ножичком по лицу какого-то толстого, краснорожего мужика в красном кафтане, ярко-синих штанах и с огромным, похожим на перезрелую тыкву, тюрбаном на голове. Выскочив непонятно откуда, краснорожий схватил Зум-Зума за руку и, лопоча что-то на непонятном языке, поволок его за собой. Зум-Зум попытался вырваться, но рука у краснорожего была сильная.

– Эй! – упираясь босыми пятками в землю, закричал Зум-Зум. – Эй!

Краснорожий обернулся. А Зум-Зум, не теряя время, выхватил свой ножичек и полоснул им краснорожего по лицу, сверху вниз, по всему лбу, через глаз и по щеке. Краснорожий завыл как собака и схватился обеими руками за лицо, будто на него кипятком плеснули. Ну, а Зум-Зум, времени не тратя даром, кинулся бежать. Не забыв по пути опрокинуть столик с какими-то мелкими безделушками. Хозяин, причитая, кинулся собирать свой товар, случайные прохожие бросились ему помогать, но, как водится, так и норовили сунуть какую-нибудь безделушку себе в карман. Топот, грохот, крики, ругань, стон! Кто знает, может, дело и до драки дошло. Зум-Зум не знал – он бежал, не оглядываясь, только пятки сверкали.

– Что я должен сделать за это? – спросил Зум-Зум.

Вот тут-то незнакомец и сунул ему в руку бумажку с изображением паука, сидящего в центре паутины.

– Ты должен сделать точно такую татуировку себе на левом плече, – сказал он. И провел рукой по сухим, потрескавшимся губам. – Здесь есть вода?

Зум-Зум нашарил в темноте кувшин с водой и протянул незнакомцу.

Чужак припал губами к краю кувшина и начал жадно глотать воду. Но тут же подавился и зашелся в болезненном кашле.

– Что это значит? – взмахнув бумажкой с рисунком, спросил Зум-Зум.

– Просто паук, – незнакомец сделал два осторожных глотка.

– Для чего я должен это сделать?

– На память.

– О чем?

– Обо мне. Я сам хотел сделать себе такую татуировку. Но, как видишь…

Чужак с прискорбием развел руками.

По всему было видно, что чужак врал. Причем врал как-то совсем уж безыскусно. Видно, от слабости и боли у него в голове здорово помутилось.

– Ладно, – кивнул Зум-Зум. – Давай деньги.

– Сделай татуировку и возвращайся. Тогда и деньги получишь.

– А ты не сбежишь?

Незнакомец усмехнулся.

– Куда мне бежать?

И то верно, подумал Зум-Зум. Он без чужой помощи небось и с места не сдвинется.

– Может, мне к тебе лекаря привести? – предложил Зум-Зум.

Он знал одного лекаря, который за хорошие деньги зашьет любую рану, не спрашивая, где ты ее получил, а после обо всем забудет. Лекарь он, конечно, так себе. Да только где ж другого сыщешь? Который не побежит сразу же уликарам докладывать?

– Нет, – упрямо тряхнул головой чужак. – Сначала сделай татуировку.

А, может, он и сам понимал, что никакой лекарь ему уже не поможет?

– Татуировка денег стоит, – сказал Зум-Зум. – Такая, что нарисована, алларов на пять потянет.

Чужак отсчитал монеты и протянул их Зум-Зуму.

Зум-Зум вылез из норы, снова засыпал вход ветошью и отправился к мастеру татуировки.

Он и сам не знал, почему решил сделать то, о чем просил его чужак. Можно ведь было просто посидеть возле верблюжьего загона, подождать, когда чернявый умрет, и забрать его деньги. Кильдым после этого придется бросить. Не вытягивать же труп из дыры и не волочь куда подальше. Того гляди, приметит кто. Но это ерунда. Теперь у Зум-Зума будут деньги. Столько, сколько никогда не было. В кошельках, что он срезал на базаре, водилась одна только мелочь. Те, кто имел золотые аль-аллары, прятали их подальше и понадежнее.

Наверное, все дело было в том, что Зум-Зум и сам давно уже хотел сделать себе татуировку. Не какую-нибудь там любительскую дребедень, вроде сердечка, проколотого стрелой, а настоящую, как у взрослого мужчины. Как у бойцов из пришвартовывающихся к Ур-Курсуму городов под парусами, что непременно заглядывают на базар. Зум-Зум даже припоминал, что у одного из них он видел похожую татуировку, тоже с большим, черным пауком.

Да, паук в паутине определенно был то, что надо. То, что не стыдно показать другим.

Зум-Зум выбрал хорошего мастера. Такого, чтобы сделал все не как нибудь, а по уму. А то ведь какой-нибудь любитель сделает такую татуировку, что потом и не поймешь, что там изображено. Или заразу в рану занесет – потом декаду в горячке проваляешься.

Когда Зум-Зум вернулся, чужак был уже мертв.

Зум-Зум вытащил у него из-за пазухи кожаный кошель с аль-алларами и, не пересчитывая, сунул в потайной карман, пришитый изнутри к поле халата. Обшарив как следует труп, Зум-Зум нашел только круглую, выпуклую стекляшку. На вид никакой ценности она собой не представляла, но на всякий случай Зум-Зум и ее взял. Еще он забрал тюбетейку незнакомца. Тюбетейка была совсем новой, а чужаку она была уже не нужна – так чего же добру пропадать.

В обмен Зум-Зум хотел сунуть за пазуху чужаку рисунок паука, с которого мастер сделал ему татуировку. Но, еще раз взглянув на рисунок, он почему-то не стал этого делать. Вместо этого он поднес листок бумаги к огоньку лампы и сжег дотла.

– Господин офицер Энгель-Рок! Слева!..

Энгель-Рок развернулся и одним ударом остро заточенного тесака надвое развалил голову притаившегося среди листвы душителя.

– К черту господина! К дьяволу офицера! – Энгель-Рок запястьем смахнул пот со лба. – Сыр, если бы я дожидался, когда ты закончишь свою речь, душитель уже вцепился бы мне в глотку и подвесил на ветке! Как грушу! Как большую, сочную грушу!

– Извини, – смущенно отвел взгляд в сторону Пармезан. – Я все никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь офицер.

Стоявший рядом с Пармезаном Гай Хольц сложил руки на груди, поджал губы, выкатил глаза и захлопал ресницами, изображая смущенную девицу.

Сай Метаброд хохотнул.

– Кончайте, парни! – осадил их Энгель-Рок. – Я на палубе офицер. И он тоже, – здоровяк тесаком указал на Финна МакЛира, – офицер на палубе. В кубрике я все тот же Энгель-Рок. А уж в джунглях – и подавно. Нас тут всех сожрут, если мы будем обращаться друг к дугу, соблюдая все правила этикета и субординации!