Сурен Цормудян - Метро 2033: Край земли. Затерянный рай

– Твоя правда. – Жаров принялся шарить по одежде Крашенинникова.

– У меня больше ничего нет, – зло проговорил Михаил. – Я пришел без вашего ведома, потому что вы забираете треть того, что у меня получается добыть. И мне это порядком надоело.

– Вот, значит, как? – усмехнулся Андрей, убедившись, что больше ничего нарушитель не утаил. – А знаешь, почему треть? Потому что вы там живете сами по себе. Воркуете, устраиваете групповичок, не знаю, мне вообще насрать, чем вы там занимаетесь. Самое важное, что вы не работаете на общее благо. Так кто, кроме тебя, скажи мне на милость, может быть недоволен нашей властью, а?

Сказав это, он вдруг повернулся к автоматчику:

– Рябой, а ну ответь, может быть, ты недоволен нашей властью?!

Брови стрелка поднялись, он молчал и только замотал головой.

– Ты язык, что ли, проглотил?

– Андрюх, ты же сам ему велел рта не раскрывать, – засмеялся Горин.

– Отменяю на четыре минуты. Говори.

– Я всем доволен! – выдохнул стрелок.

– Конкретней. Почему. Говори!

– У нас нет воровства! У нас нет голода! У нас справедливое перераспределение ресурсов! Никто не остается со своей бедой один на один. И вы нас заставляете читать! – одним выдохом крикнул Рябой.

– Заставляем? – поморщился Андрей. – Ты охренел?

– Нет. Не заставляете! Симулируете!

– Стимулируем, дурень, – тихо подсказал ему Горин.

– Ой, да! Стимулируете чтение! Много читать!

– А почему? – прищурился Жаров.

– Потому что каждое последующее поколение не должно быть глупее предыдущего!

– Вот молодец. Ты слышал, Миша? Они всем довольны.

– Ну-ну, – скептически и с презрением покачал головой Крашенинников.

– А теперь о главном. – Жаров взял у Евгения СВД и, направив ствол оружия на Михаила, прильнул к оптическому прицелу. – Ты был недоволен, что мы оставляем тебе треть добытого. Сейчас ты не получишь ничего. Вообще ничего. Скажу больше. Если ты еще раз сунешься к нам без предупреждения и без нашего разрешения, я больше не буду ничего говорить. Я посмотрю на тебя вот в этот самый прицел в последний раз и спущу курок. Потом мы придем в вашу нору и перережем горло твоему хромоногому другу. А твою женщину, Миша, мы заберем с собой, как плату за потраченный на твою голову патрон. Но мы великодушны. И наш уговор в силе. Если тебе что-то нужно найти, приходишь, просишь разрешение, ищешь, демонстрируешь добытое. Но в качестве наказания ближайшие десять дней лучше не приближайся к нашей общине. Ты все понял?

– Да…

– Прекрасно. А теперь убирайся. И помни. Десять дней.

Крашенинников поднял свой велосипед, поправил тележку и угрюмо направился к дороге. Скрытно уходить по берегу бухты уже не было смысла.

– Стоять! – крикнул вдруг Жаров, когда Михаил уже вышел за ограду.

– Что еще? – зло отозвался он, обернувшись.

Жаров и Горин подошли к нему, и Крашенинников заподозрил что-то недоброе.

– Мне, конечно, плевать, – с презрением заговорил Андрей. – Но Женя у нас гуманист и настаивает, что мы тебя должны предупредить еще кое о чем.

– Я слушаю.

Горин поправил соломенного цвета челку и кивнул.

– Правильно делаешь, что слушаешь. Ты помнишь, как в прошлом году здесь объявился гигантский медведь? Слышал об этом? Он у нас разорил дальнюю пасеку и один из крольчатников.

– Да, помню. Потом, вроде, что-то еще зимой было связано с ним.

– Верно, – кивнул Евгений. – Он задрал одного из наших людей. И еще троих в Вилючинске. Следы там были такие же. Так вот, похоже, этот монстр вернулся. Два дня назад одна из наших групп собирателей пропала. Два человека. Позже мы нашли их. Вернее, то, что не доел зверь. И следы огромных медвежьих лап. Я тебе очень советую не отпускать твоих друзей в сопки.

– Черт, но нам ведь тоже надо готовить запасы на зиму. Я что-то сомневаюсь, что вы с нами поделитесь или дадите мне оружие.

– Ты чертовски догадливый, – усмехнулся Андрей. – Ни хрена ты от нас не получишь, особенно после сегодняшнего. Но все же есть вариант, мы же не звери, в конце концов.

– И что это за вариант?

– Твоя женщина может приходить к нам в общину на рассвете. И уходить в сопки в составе наших групп собирателей. Они теперь будут при оружии. Но пятую часть добытого она будет оставлять нам.

– Почему именно она? – напрягся Михаил.

– А вот тут соображалка тебя подводит, – вздохнул Жаров. – Потому что твой хромоногий кубинский друг будет только обузой. Он же еле ходит. Но если ты думаешь, что кто-то из нас причинит твоей бабе вред, то ты нас оскорбляешь. Впрочем, решать все равно тебе. Если хочешь, можешь сам приходить к нам и присоединяться к группам, что уходят в сопки. Но десятидневное эмбарго на твое появление мы не отменяли. И ты будешь не пятую часть собранного оставлять, а половину. Выбор за тобой. И помни о нашем великодушии.

У каждого из них было имя. И каждый обладал прозвищем. Точнее, почти каждый. У Александра Цоя не было прозвища. С такой фамилией оно и не нужно. Андрея Жарова называли Жар. Тут все понятно. Сокращение фамилии, но, возможно, и взрывной характер сказывался. Жене Горину его прозвище – Гора – ну никак не подходило. Даже созвучность с фамилией не помогала в восприятии. Евгений был не столь высок и могуч. Да еще спокойный и добродушный на вид. Но местные сопки тоже выглядели спокойно и даже добродушно. А ведь это маленькие горы. Никита Вишневский имел свое прозвище уже по иным причинам. Его называли Халф-Лайф. Но гораздо чаще просто Халф. И уж совсем редко – Фримэн. Никита был высок, худ, с тонкой ухоженной бородкой, да еще и в очках. Вылитый персонаж компьютерной игры. Правда, уже все позабыли давно о компьютерах и играх. Наверное, так же, как, будучи детьми, эти четверо не могли понять, что это за железный ящик посреди хлама в заброшенном еще задолго до войны кинотеатре. Именно на этом ящике когда-то они увидели странного незнакомца, сетовавшего на то, как все скверно стало в городке его детства. А это был всего-навсего игровой автомат – «Морской бой», привычный совсем другому поколению.

Андрей Жаров задумчиво смотрел на ржавое железо. И даже нашел взглядом кирпич, который швырнул в этот ящик накануне того страшного взрыва. Сейчас он прекрасно понимал незнакомца, приехавшего из Москвы, чтобы с грустным видом сидеть здесь, на останках своего детства.

– Ну что скажешь, Жар? – спросил один из группы бойцов. – Тут на крыше самое то оборудовать пост. Если медведь появится, то мы его издалека заметим.

– Нет, Стас, – сказал Андрей и, подняв небольшой камень, кинул его в корпус от «Морского боя», как много лет назад. До катастрофы.

– Это еще почему? – разочарованно развел руками боец. – Отсюда вид хороший. Ты поднимись наверх, сам погляди.