Геннадий Башунов - Продавцы грёз. Том 1

Взрослые в доме отсутствовали, иначе я бы их почувствовал. Все здешние взрослые уже давно гниют в земле.

Я стоял на тропинке, ожидая, когда появятся жильцы, но этого не происходило. Вместо них из-за дома вышла некрасивая девушка с кривыми зубами. Здесь она тоже была чужой. Или, скорее, гостьей, нечастой, но хорошо знакомой.

– Привет, – сказала она, таинственно улыбаясь.

– Привет, – кивнул я. Мне казалось, будто я уже где-то видел её, но не мог припомнить – где.

– Тебе здесь нравится? – спросила незнакомка.

– Нет.

– Почему?

– Здесь… – я замолчал, оглядывая домик. – Я чувствую боль в этом месте, – сформулировал я, наконец, свои чувства. – Мне кажется, что здесь живут дети, но не понимаю, как у них это получается.

– Дети не виноваты, что взрослые разрушили этот домик, – повторила мою мысль дурнушка. – Возможно, им даже удастся восстановить его.

– Я на это надеюсь.

– Конечно, надеешься. Ты бы хотел помочь им?

– Да, – кивнул я. – Почему бы и нет? Я же хотел, чтобы всё изменилось.

– Так ты доволен тем, что произошло?

– Нет. Я даже не знаю, куда попал и что должен делать. И всё же здесь я чувствую себя более живым, чем там. У меня словно появилась цель, цель, которой не было никогда. Думаю, я справлюсь. Но я не понимаю… – я замолчал.

Я не понимал ничего. Ни кто я, ни где я, ни что же всё-таки изменилось. Слова, сказанные секунду назад, казались полным бредом, будто кто-то вложил их в мои уста. Либо говорил за меня.

– Я не понимаю…

У меня закружилась голова. Я тяжело упал на колени, разбив их в кровь.

– Ты лишь ребёнок, как и те, кто живёт здесь, – произнесла незнакомка, приближаясь ко мне. Она действительно возвышалась надо мной, как скала. – Глупый ребёнок, который не знает, чего хочет. Но уже поздно. Ты уже живёшь в этом разрушенном домике. И тебе придётся его полюбить.

Я поднялся с колен, но девушка пропала. И тогда, стерев кровь с колен сорванной с края тропинки травой, я пошёл к домику.

– Ты что-нибудь в этом понимаешь? – спросил Крог, потирая запачканной в мазуте рукой бороду.

– Ни шиша, – признался я. – Орайя просила сходить и спросить, не надо ли тебе чего-нибудь.

– Не надо ли чего-нибудь? – переспросил бородач. – Конечно, надо. Дизель надо на новый поменять. Бодрюша как можно больше, чтобы залатать дыры в газовых мешках. Металл-то для каркаса найдётся… А если ты лез на эту верхотуру, чтобы спросить, не хочу ли я есть или пить, то ты сделал это зря. Я ничего не хочу. Вот если бы ты приволок выпивки… – Механик тяжело вздохнул. – Но у этой засранки мелкой хрен чего допросишься. Капитан сказала, что в её отсутствие пить нельзя, – значит, пить нельзя.

Я кивнул. Сам бы не прочь выпить, но уж мне-то Орайя, мой личный врач и гипнотизёр, точно этого не разрешит. Вообще, за последние шесть дней я только в третий раз встал на ноги, а свою комнату покинул впервые.

Во время каждого пробуждения Орайя быстро выясняла у меня, как идёт процесс изучения языка, и снова погружала в сон. На мои вопросы девушка практически не отвечала. Единственное, о чём я от неё узнал, так это о том, что мне несказанно повезло: их дирижабль пришвартовался здесь за полчаса до моего появления. Ну, и ещё, что команда этого цеппелина состоит из семи человек, пятеро из которых уехали на машине за недостающими для починки деталями.

– А когда приедут остальные? – спросил я у Крога.

– Ну, – механик снова начал теребить свою бороду, – уехали они дней двенадцать назад, так что скоро должны вернуться.

– Подожди, – медленно сказал я, одновременно проводя простые расчёты в уме. – Двенадцать дней назад?

– Ну да, двенадцать. До города, в котором мы были на последнем деле, около тысячи километров. Должны уже скоро приехать.

– Но… Разве я спал двенадцать дней? Я же помню, что, когда ты меня принёс, в бункере было много людей.

– А ты сколько думал? А, – бородач рассмеялся. – Орайя тебе не сказала? Да уж, она девка молчаливая, впрочем, нет ничего хуже, чем болтливый охотник за головами. (Эта фраза была моим вторым шоком за этот день). Первые шесть дней ты спал, не просыпаясь. Не думал же ты, что она начала пичкать тебя нашим языком сразу? Поверь, Алексей, это бы тебя убило. Я-то в этом ни хрена не понимаю, но девчонка говорит, будто мозг потребляет массу энергии. Видел бы ты, сколько она съедала после того, как приходила от тебя. И, ты, наверное, не заметил, но она очень сильно похудела. Так вот, если бы она начала тебя обучать сразу, какприполз, ты бы умер от истощения. Ты и так едва жив был. Но Капитан чётко дала понять – она хочет, чтобы ты выжил. Уж не знаю, зачем ей это.

– Ясно. А… – я замялся. – А что будет со мной дальше?

– С тобой? Ну, отработаешь долг, потом уйдёшь, куда захочешь. Задолжал ты, кстати, не хило, тысячи три-четыре кредитов. Захочешь остаться у нас – останешься, если докажешь свою полезность, конечно. У нас в последней стычке как раз… кхм… – Бородач замялся и сделал вид, словно занят чем-то важным, хотя даже я понял – он перекладывает свои инструменты без какой-либо цели.

– Значит, если я захочу, то смогу остаться? – уточнил я.

– Конечно. Даже заработаешь кое-что. Если выживешь, конечно.

– А чем вы занимаетесь?

– Мы? – Крог усмехнулся. – А ты ещё не понял? Мы – свободные путешественники, мастера на все руки. Почта, контрабанда, пассажироперевозки, наёмные убийства. Мы занимаемся всем, лишь бы платили. Я – механик и рулевой. Второй механик – Эмена, моя дочь, она же и повар. Орайя, Корос и Дерек – убийцы. Авер – хрен пойми кто, делает всего понемногу, врачует в том числе. Ну и Капитан, она же главная рулевая. – Механик тяжело вздохнул и буквально просверлил меня взглядом. – Был ещё у нас Кайг, снайпер, но стычка, стоившая этому малышу дизеля и половины пузырей с газом, оказалась для него последней. Пулемётную установку на цеппелине видел?

– Нет, – покачал я головой.

– А она была. Но ничего, у нас ещё бронебойная винтовка есть, а после выполнения заказа хватит на новый пулемёт, получше старого. Может, даже на пушку. Если не сможешь стать снайпером, найдётся другая работа… Мы всем рады, лишь бы прок был.

– А я-то как рад, – пробормотал я.

Радовался я или грустил? Чёрт его знает. Одно я знал точно – моя жизнь действительно кардинально поменялась.

Пожалуй, стоит описать цеппелин, которому на неопределённое время предстояло стать моим домом.

Дирижабль, названный Капитаном «Непобедимым», имел сигарообразную форму, в длину он достигал метров ста пятидесяти, а диаметр составлял примерно четвёртую часть длины. Корпус летательного аппарата был сделан из тонких листов дюралюминия. Поначалу я решил, будто это броня, но дыры в тонких – едва двухмиллиметровых – листах эту мою теорию опровергли. Просто местные конструкторы сделали ставку на жёсткий корпус и не слишком-то экономили материалы. Не виню их в этом – сероватый металлический корпус выглядел устрашающе.