Денис Бурмистров - Империя Млечного Пути. Книга 2. Рейтар

– Слышу, господин шеф-командующий, – Юрий позволил себе кривую полуулыбку.

Глаза майора вспыхнули, брови сбились над переносицей:

– Вы вообще должны быть благодарны за то, что я не стал сообщать о ваших «подвигах» в поселке Рамо командованию. Из-за ваших непрофессиональных действий диверсанты оказались на свободе, один на один с гражданским конвоем…

Юрий ударил коротко и резко. Гарнага ойкнул, схватился за живот, закачался на подкосившихся ногах, тщетно пытаясь поймать ртом воздух. Рэй торопливо заслонил собой шеф-сержанта, как раз отвлекшегося на вернувшихся из караула солдат.

Гарин ухватил командующего за воротник, притянул к себе и тихо сказал:

– Не смей вешать на моих людей свое дерьмо. Раз ты еще в погонах, то думаю, что ты не сказал генералу кто на самом деле наломал дров, верно? А то у меня твоя речь в поселке от начала до конца записана.

Майор что-то возмущенно засипел, однако Юрий встряхнул его и Гарнага заткнулся.

– Просто. Не мешай. Работать, – раздельно сказал Гарин и отстранился.

Командующий, с расширенными от ярости ноздрями, выпрямился. С ненавистью посмотрел на Юрия, развернулся на пятках и деревянным шагом пошел прочь, даже не удосужившись поправить задранный воротник.

– Ох, чую, припомнит он нам, – проводил взглядом майора Боб.

– А что было? – Рэй состроил невинное лицо. – Я лишь видел, как шеф-командующему стало плохо, а рей-сержант его поддержал. У меня и инба ничего не записала, давно барахлит.

– Я смотрел в окно, – выдал Ярвис.

– Я тоже туда смотрел, – поддакнул Одучи.

– По мощам и елей, – подытожил Глебович.

Юрий покосился на подчиненного, но Тихомир уже отвернулся, копаясь в карманах куртки.

Опускаясь на старенький матрас с побледневшим бактерицидным покрытием и клеймом Имперских вооруженных сил в изголовье, привычно настраиваясь на казарменный гул как на снотворное, Гарин попытался мысленно вернуться домой, в свою маленькую комнату на дрейфующем среди звезд ковчеге.

У него ничего не получилось. Воспоминания выползали из темноты памяти старыми двумерными декорациями, серыми и драными. Холодными. Чужими.

Юрий зажмурился, сжав зубы, зарылся лицом в пахнущую пылью подушку и лежал так, пока тяжелый сон не забрал его с собой.

Несмотря на опасения Хьюза, ни на следующий день, ни через неделю никаких карательных мер в отношении контракторов не последовало. Если, конечно, не считать таковыми приказы орбитального генерала Чеснокова, который для профилактики личного состава ввел на наземных базах состояние «боевой бодрости». Теперь «грунтовые» перемещались исключительно бегом, демонстрируя подобающие серьезность и суровость, а на вопросы отвечали исключительно злобной, но аккуратной руганью, отплевываясь и отмахиваясь.

Не остались без дел и рейтары. Поскольку диверсантов из Рамо догнали и уничтожили в пузырящихся трясинах роботы-охотники, а поиском новых наймитов рхейцев были заняты более высокотехнологичные армейские отряды, контракторам осталась будничная рутина по охране базы, сопровождению конвоев поселенцев и обеспечению безопасности специалистов фирмы, обслуживающей атмосферные генераторы. Работу осложняла окончательно испортившаяся погода, предвещающая скорый приход гигантского циклона, поэтому зачастую вместо боевого охранения рейтары занимались вытаскиванием всевозможной техники из грязи.

За все это время Юрий видел шеф-командующего лишь пару раз, да и то мельком. Майор почти не покидал штабного бокса, отдавая приказы через виртуальные сообщения или с другими офицерами. Одегард считал это хорошим знаком, но Юрий был убежден, что майор просто затаился – Гарнага не походил на того, кто забывает обиды.

Зато внезапно наладились взаимоотношения с соседями по казарме. В один из дней Юрий заставил контракторов навести порядок в расположении группы. Пока Глебович боролся с приземистым роботом-уборщиком, норовившим укатиться прочь, а Одучи и Ярвис, вооруженные чистящим спреем, ушли чистить спальные мешки и матрасы, к Юрию подошел военный в чине штаб-сержанта.

– Рэй-сержант Гарин, – не то удостоверился, не то спросил армеец.

– Штаб-сержант Клубков, – в том же тоне ответил Юрий.

Штаб-сержант Клубков, худой и невозмутимый, был заместителем командира роты дальней связи, именно он наставлял солдат в первый день пребывания на Ракуде. Несмотря на то, что между рядовым составом и контракторами сложились в целом дружелюбные отношения – рейтары периодически охраняли полевые выходы связистов, руководство армейцев держалось с людьми Гарина отстраненно.

– Имеется три модуля парных кроватей, – отчеканил Клубков, глядя Юрию в глаза. – И сухой душ.

Гарин удивленно хмыкнул, не зная, что ответить.

– Пришлю солдат, скажешь куда ставить, – подвел итог недолгого разговора штаб-сержант, развернулся на каблуках и пошел прочь.

– Спасибо, – пробормотал себе под нос Гарин.

Не успел Клубков скрыться в другой части казармы, а в сторону контакторов уже спешили два рабочих робота, навьюченные мебельными гофрами, за которыми, приветливо улыбаясь, вышагивало трое солдат.

В качестве ответного жеста Юрий отправил к «грунтовым» Глебовича – у тех сломался вирт-бокс и теперь вместо развлекательных передач транслировал в головы отдыхающих солдат унылые помехи. Глебович справился блестяще, даже немного перестарался – снял командирский блокиратор с порноархива, чем вызвал настоящий ажиотаж среди солдат. Нахмуренный Клубков не заставил себя долго ждать, поэтому пришлось расталкивать успевшего заснуть на новенькой кровати Тихомира, и отправлять его все исправлять.

Вечером того же дня, проводив Хьюза и Ярвиса на ночное дежурство, Юрий уединился в тихой прохладе оружейной комнаты. Вытащил из пирамиды свой «УМАС», разложил его на широком столе и принялся за чистку оружия.

Он неторопливо перебирал детали, вытирая их тряпкой с наносмазкой, оценивал на свет чистоту трубок и ствола, осторожно размыкал цепи электронного мозга автомата. Юрия расслабляло это привычное, почти медитативное действие, успокаивало, только здесь он мог размышлять еще о чем-то, кроме работы.

В последнее время оставаться наедине с самим собой становилось все сложнее – прошлое настойчиво лезло во все мысли. И хотелось того или нет, прошлому приходилось уделять внимание.

Интересно, он совсем не помнит момента, когда перестал ощущать себя частью другого мира. Мира, в котором не верили в другие миры, в котором свой маленький клочок пространства считали единственным существующим, называя «Землей».

Не знающих, что они всего-навсего потомки колонистов, запертые на умирающем звездолете.