Анна Закревская - Rewind without erase

– А знаете, в определённом смысле так даже удобней, – разглагольствовал доктор, готовя медицинских ботов и раскладывая арсенал своих пыточных приспособлений… то есть хирургических инструментов, конечно же. – Не нужно переживать, а вдруг суррогатная мать решит сбежать с вашим ребёнком, или, чего доброго, угодит в какую-нибудь историю…

Машинально отметив взглядом свежие кандидатские нашивки на халате хирурга, Кира вспомнила поговорку матери: «Лучше идти к доктору, что сделал сто операций, чем к доктору, что наклепал сто статей». Тревога и страх, с которыми она кое-как справлялась силой собственной воли, крылатыми объятиями Лина и жизнеутверждающими ароматами его таинственного коллеги, вновь подняли в истерзанной душе девушки свои мерзкие морды и извлекли из болотных недр замызганный транспарант с надписью: «А ты точно уверена, что вы с Лином на правильном пути?»

Кира крепко зажмурилась. Нет, троян дери, ни в чём она уже не уверена. Просто совсем не было времени. Просто Лин сказал, что это единственный приемлемый вариант. И две клиники неожиданно быстро дали своё добро.

Лин стоял в коридоре, теребя синий шейный платок. Ещё во время того новогоднего недовзлома он порвал тонкую золотистую нить, ведущую от Киры к её матери, а от матери – к Алии, но невнятное ощущение пробоя в корабельном трюме до сих пор не желало отпускать его.

Тонкие пальцы нащупали в кармане брюк пачку с единственной сигаретой и зажигалку. Отец забыл на подоконнике, когда последний раз приезжал в гости. Случайно забыл или намеренно – та ещё загадка, но Лин, который до этого толком и не пытался курить, был отчего-то уверен, что со вкусом табачного дыма каждый раз творится та же история, что и с дымом, возносящимся над Ватиканом во время выборов папы. Успех – и дым белый, как перья ангела, и пахнет радостью. Неудача – полынная горечь на кончике вороньего крыла.

– Твой отец до сих пор не в курсе?

Кира подошла сзади так тихо, что Лин вздрогнул. Тёплая щека прислонилась ко впадинке между его лопаток, а лёгкий аромат цветущего яблоневого сада придал парню немного сил. Спасибо, что ты рядом, родная, но…

– У него сейчас хватает забот и без нас, Кира. Один Шикари чего стоит, а там ещё Флин, да и вообще… последние три года его здорово подкосили, а тут бац! – и мы с похожей песней. Справимся, не маленькие.

(Ополовиненная бутылка «Шеридана» на столе. Инь и ян, смешавшиеся на дне стакана в единую бежевую муть. Бредовая фраза отца, сказанная тихо-тихо: «Цыганка мне в юности на вокзале гадала, не имей птенцов, говорила. Не послушался, и теперь до седьмого колена…»)

Лин резко развернулся лицом к Кире, и, прежде чем та успела даже пискнуть, изо всех сил обнял её, словно стремясь сплавиться с ней воедино, стать монолитной стрелой, что разорвёт замкнутый круг, разомкнёт неверно собранную электрическую цепь и собьёт с пути само колесо Судьбы, буде оно и вправду существует.

***

Длинные узловатые пальцы лихорадочно шарили в недрах палисандрового сундучка с редкими маслами. Для своих разработок Алистер нечасто доставал эту сокровищницу – ему больше нравились ясные, лесные ароматы, несущие в себе зелень, покой и много прозрачного воздуха. Здесь же под тяжелой крышкой отдыхали легендарные ароматы Востока – мускусы, аттары, ценнейшая серая амбра, а также разные сорта роз и других роскошных цветов. Ориентальные духи – тяжелые, вязкие, окутывающие сладостью и топящие в неге, не нравились Алистеру, хотя заказы на них были не так уж редки.

Однако сегодня что-то заставило его достать сундучок и ощупывать его содержимое в поисках нужного флакона, а то и двух-трех. Вдохновение приходит волнами, и важно не упустить драгоценный момент, успеть вытащить нужное, составить букет будущего аромата и набросать несколько эскизов, пока состояние творческого горения не схлынуло, не оставило высушенным начисто и обессиленным.

Роза Гуляб. Уд. Тяжелая крышка сундучка падает, едва не прищемляя пальцы. Теперь к шкафу с регулярно используемыми маслами… Ветивер. Корица. Стук сердца гулко отдается в ушах. Два шага к холодильнику с цитрусами… Амбретта. Клементин… Формула складывается перед глазами, в голове поднимается пустынный ветер, дующий с оазиса. Такие духи ему часто заказывают женщины за …дцать, познавшие жизнь, но сохранившие невесть откуда взявшееся королевское достоинство. Женщины пышные, но не толстые, с томными, густо подведёнными глазами и глубоким грудным голосом… А, ладно, некогда удивляться странности происходящего. Алистер в тишине делает наброски духов, которые кажутся ему божественным нектаром и дарят ощущение счастья. Последний штрих – абсолют мадагаскарской ванили… И впереди – долгие дни предвкушения результата.

***

Процедуру пересадки врач вывел на маленький экран с немного неестественной цветопередачей, так что картинка серьёзнейшей операции оказалась окрашена в почти мультяшные цвета. Эмбрион был помещён в упругую прозрачную кишку, которая исчезла между ног Алии, проникнув в неё, словно столь любимые японскими хентайщиками тентакли. Осторожный, но настойчивый нажим – и камера передаёт движение от первого лица. В новой утробе царит розово-фиолетовый сумрак, под щекой малыша видна бурая мягкая подстилка, и микроботы точечными разрядами завершают стыковку «спасательной шлюпки» и «космической базы», как шутит за кадром ассистент хирурга, молодой улыбчивый парень, который ещё долго удивлялся бы, каким образом господину Веберу удалось найти столь подходящую по генетике кандидатуру, если б господин Вебер не сунул ему за углом крупную купюру с просьбой унять излишнее любопытство.

Убедившись, что операция, судя по всему, проходит штатно, Лин угнездился в глубоком кресле и вышел в транскод прямо из клиники. Время в работе над проектом пролетело незаметно, а может, просто в лавке парфюмера оно шло как-то иначе, но двое увлечённых волшебников только вчера вспомнили, что подходит срок «явить товар лицом», как выразился представитель заказчика. Знать бы, чего хотят все эти маркетологи, живущие словно на Луне со своими брендами и рекламными технологиями…

Появления Лина в лавке давно стали привычным делом, и Алистер заканчивал свои дела, с радостью встречая друга. Но этим вечером все оказалось иначе. Лин осторожно прикрыл за собой дверь и вошел в полутемную комнату с прилавком. Алистера нигде не было видно, только в глубине дома что-то гремело и звякало. Наверно, этот аромаг сконструировал какую-нибудь хитрую алхимическую установку и пытается извлечь масло из цветов сам… Отбросив нелепое предположение, Лин направился к портьерам, скрывавшим вход в лабораторию, и зашел туда.