Анна Закревская - Rewind without erase

Алистер склонился над столом с пипеткой в руке и сосредоточенно над чем-то колдовал. В воздухе витал непривычный для этого места, но до боли знакомый Лину запах восточных духов. Кажется, очередной срочный заказ – Лин не мог ничем иным объяснить столь сильную концентрацию Алистера, что тот даже не вышел в магазин встретить его.

– Али… – Не успел Лин произнести имя друга, тот как-то странно задрожал, ноги юноши подкосились, и он рухнул на пол, роняя при этом пипетку, сметая со стола флаконы и планшет, на котором вел записи, – стер…

Дыхание застряло в глотке плотным комом. Лин упал на колени рядом с неподвижным телом. Глаза Алистера закатились, и в белках призрачно заплясали отблески ламп. «Что делать? Что делать? Что с ним?» Темноволосый хакер знал, что при эпилепсии должны быть судороги, а его друг словно в один момент обесточился и лежал, как сломанная кукла, на холодном полу своей лаборатории среди осколков. Время шло, ответов не было, и это оказалось страшнее всего.

Каждая минута словно стала вечностью. Лин пытался услышать дыхание в груди Алистера, нащупывал пульс на запястьях, на шее – все было тщетно. Окоченевший манекен в его руках не подавал признаков жизни и был до боли похож… Нет, это невозможно. Прогнать от себя кощунственную мысль. Так не бывает, не должно быть, это все паника и расшатавшиеся от увиденного нервы…

Натужный хриплый вдох прозвучал в звенящей тишине как пушечный выстрел. Выдох. Вдох. Алистер обмяк и задышал свободнее, закрыл глаза, моргнул. Начал шевелиться… Лин подхватил его, укачивая, как своего не родившегося пока ребенка.

– Как ты? Что с тобой было? Я могу чем-то помочь? – вопросы Лина сыпались градом.

Реакция Алистера была неожиданной. И откуда только силы взялись у только что лежавшего трупом? Парень вскочил, в полете отшвыривая друга в сторону, как ветошь, долетел до своего рабочего стола и принялся сметать с него все, что там было – тяжелые склянки с тинктурами, пузырьки с маслами, даже сундук с редкостями полетел на пол, и Лин еле успел подхватить его в отчаянном броске, рискуя попасть под град летящих и разбивающихся о каменный пол парфюмерных сокровищ.

– Алистер! Ты с ума сошел? Что ты творишь! Это же вся твоя жизнь!

– Проваливай! Не хочу тебя видеть! Немедленно… – Зеленые глаза Алистера метали ядовитые молнии, рот скривила страшная усмешка. – Я урод, мне никто не нужен…

– Да если бы урод! – понесло и Лина, когда тот увидел, как медленно растекается по полу терпкое бурое пятно, некогда бывшее батареей ароматов, столь тщательно собранных Алистером для завтрашней презентации. – Ты просто… какая-то… беременная истеричка! Нахрен мне такие коллеги… и нахрен такие друзья…

Пулей вылетев из лавочки Алистера, Лин на автопилоте отмахал ещё пару низкоэтажных кварталов вечернего Города, едва не зацепился за шпиль сталинской высотки – точной трёхмерной копии той, московской, которую давно уже снесли в реальном мире, и затормозил на крыше высоченной витой башни из голубого стекла, вершиной своей ушедшей в тяжёлые снеговые тучи.

Лин с размаху кинулся в снег, надеясь хотя бы этой крайней мерой вернуть себе малую толику былого спокойствия, но не тут-то было. Кажется, сами боги транскода восстали против сына великого хакера, обратив снег в тёплую пенопластовую крупу.

Тяжело перекатившись со спины на бок, Лин застонал, заскрёб пальцами по груди и болезненно прищурился на яркий свет прожекторов, бивших навылет с соседней башни. На миг ему померещился высокий тонкий силуэт, что пошатнулся в этом световом потоке и рухнул на колени совсем рядом, развеявшись по ветру горстью февральской пурги. Настоящей, холодной и колкой, а не снежного суррогата, забившего все щели Реки-под-рекой.

– Папа? – еле слышно прошептал Лин.

Линда никогда не рассказывала сыну про те полубылинные дни, когда в транскоде безумствовали террористы, а Крис едва не умер, думая, что убил в поединке своего лучшего друга. Об этом Лину по секрету рассказала Машка, но только сегодня, кажется, юному кодеру открылась вся глубина тех далёких событий. Гляди: цитадель твоего проекта рушится, как карточный домик, сбитый прохожим хулиганом, от боли и стыда перед соратниками невозможно дышать, а тот, кому ты протянул руку и открыл всего себя, бьёт по твоим самым уязвимым точкам, прекрасно понимая, насколько ты стал от него зависим. И ты с горькой улыбкой принимаешь эти удары, падая в пропасть неровного пульса, а там добиваешь себя контрольным: «Чего ещё ты хотел в обмен на своё доверие?»

В висках с новой силой загремели слова, которыми, боги Сети, Лин не пользовался уже несколько лет. «Не имей друзей там, где живешь. Не имей друзей там, где работаешь. И не имей…» Окончание принципа жизни давно погибшего дяди Саши, охотника за первой и последней мечтой, потонуло в белых искрах, заменивших парню сейчас любую дверь на выход, которую Лин даже не потрудился выдумать. Вот оно как, дядя Саша. И лучше, ей-богу, не вспоминать окончание твоих слов.

Лин зарычал. Сначала тихо, а потом всё яростней и громче, и синие птицы почтового сервера взвились в небо от его нечеловеческого крика.

Ну. Уж. Нет.

Я справлюсь сам. Всегда был одиночкой, им и останусь.

Едва механические руки перестали терзать Алию, а искусственные кишки втянулись в недра медбота, доктор покинул тесную камеру физиостаза и с невероятным облегчением сорвал с лица маску.

– Кира… Э-э… Андреевна, помнится? Скажите, а можно я буду э-э… наблюдать, так скажем, ваш случай, поскольку в последнее время эта проблема… так сказать… э-э… становится актуальной в научных кругах…

– Doctors and thieves, they both wear masks 5 5 Type O Negative – Life is killing me , – пропела в пространство Кира, а потом огрела врача коротким, – профессорские нашивки нужны, да?

Одним норнам известно, чем бы закончился этот диалог, если бы за толстым звуконепроницаемым стеклом вдруг не вскинулась белая птица. Глаза Алии были по-прежнему закрыты, только под ресницами обозначилась едва заметная полоска белков, а рот искривился в беззвучном крике.

– Какого… – опешил доктор. – Быстро ЭКГ и в резерв капельницу с…

– Пустите. Меня. К ней, – в какофонии железного лязга и топота трёх пар ботинок голос Киры прозвучал как труба архангела. – Живо.

«Беда одна не ходит». С детства Лин ненавидел эту поговорку, быть может, потому, что ему нечего было выставить против этой горькой истины. Чуткий слух хакера уловил нарастающие отголоски катастрофы во внешнем мире. Лин разорвал соединение и вскочил на ноги, продравшись сквозь белый шум в ушах и звёздочки перед глазами. Тяжело дыша, он влетел в палату.

Алия плакала и металась на кровати, словно стремясь прорваться сквозь семь покрывал танца Саломеи в эту трижды клятую реальность, которую в режиме реального времени переписывал какой-то кодер-самоучка, но сны не отпускали её, не дозволяли распорядиться собой даже сейчас, в критический момент её жизни.