Виталий Акменс - Четвёртая ноосфера

Раздаётся жиденький смех, под который Выкван и Петя Камушкины, по-братски обнявшись, пытаются уложить друг друга на пол. В итоге третий оболтус нагибает их за шеи и уравнивает на коленях, зычно рыча:

– Я зот Врахшт, покоритесь Волчьему поясу!

И почему они все представляют Врахшта именно так? Жалко им пяти минут любознательности? Ну вот, сейчас за уши дёргать начнёт, не дожидаясь, пока братья сообразят, как бы красивее дать сдачи.

– Эй, етгыры , кыплык вас за тыркыт , – не стесняюсь в выражениях, потому что достали. – А воздух какого цвета?

– Чего? – отзывается третий оболтус.

– Синего? – предполагает Петя.

– Какого синего? Нет у него цвета! – заявляет Выкван, и братья вновь переходят к силовому обниманию, так и приглашая меня укрыть лицо руками и зачахнуть от скуки. Но я не сдаюсь:

– Ау, эщулгыны трёхлетние! Рытымлятык ! Да прекратите вы!

– Так что там с воздухом? – высвобождается один из братьев.

– Так что там с Марко? Что за массовая истерия на пустом месте?

– Почему на пустом месте? Не каждый день у нас умирают вожди ноосфер.

– И вчера никто не умер, – заявляет другой. – Ностро Дуэлло до сих пор от него сигналы получает.

– Да кто их видел, эти сигналы? У всех прервались, а у этих продолжаются? Да им просто выгодно отрицать, иначе полный пылкэтык . Уже и так никаких союзников, даже самые терпеливые бросили.

– Не бросили. Не бросили! Рокировку делают.

– Какую рокировку? Очнись, умник!

– Сам дурак. Не понимаешь, как мир устроен? Да там такая сложная игра, что аё рыпэтык ! Давай, пешка, радуйся, кушай травку, спокойное стадо – спокойный домен. А через неделю Марко лично оживёт. Трупики собрать и победу отпраздновать. А за ним и Врахшт подтянется. С флотом. Замыкать свой пояс.

– И что?

– Что, что, валить надо! Переключаться, пока устойчиво. Или ты думаешь, нас это опять не коснётся. А вот коснётся! Да так, что кыяй в пукытым !

– Ха, страшно? А ты не бойся. Чай не крыса на корабле. Вовлечённость нейтральная, мозгов на полтора кило.

– Ой, ну за мозги спасибо.

– Обращайся, у меня их много.

– Гхм, – напоминаю о себе, – Так это тот самый Марко де Лукво?

– Нет, это мой плюшевый хомячок. И он, зараза, сдох. Славик, ты чего? Эту весть ещё вчера замусолили во все щели. Ты где был?

– Где был, там не всплыл. Так я не понял, а одмины что?

– А что одмины? Они же тормоза, ты же сам говорил.

– Тормоза-то они тормоза, а о состоянии любого узла знают лучше, чем сам узел.

– Славён, ты чего? Ты про каких одминов говоришь? Которые сто лет назад были? Ты же сам говорил, что они кукылы беспомощные. Ну, помнишь, у них в бородах недельный запас еды. А ещё я слышал, что они считать не умеют. И видят плохо. Могут к первокласснику обратиться на вы, а целой толпе сказать: «Ты что тут делаешь?»

– Да при чём тут это? – врывается в бой Петя. – Как им удобно, так пусть и говорят. Откуда мы знаем, как они свою ноху делят?

– Вот именно, – говорю я. – Уж про эту крысу одмины знают больше, чем всякие там зоты Врахшты.

– Марко не крыса! – замечает Петя, и пока Выкван не возразил, я продолжаю свою мысль:

– А молчат, потому что слишком неустойчивая персона. Сами знаете, он уже не тот, что в молодости. Или с ним уже что-то случилось, такое, что уровень ГЭ важнее правды. Кстати, заметили, как у нас фон подскочил?

– Хы! У нас каждый месяц фон скачет, – ворчит Выкван.

– И что, ты думаешь, с ним стряслось? С Марко. И с фоном тоже, – спрашивает Петя.

– Ну… не знаю. Горячая смерть? – отвечаю я.

– Что за гыргын ? – спрашивает Выкван. – Мы разве проходили?

– Проходили, – говорит Петя. – Только нам говорили, что это миф. Или что-то устаревшее лет двести назад. Разве не так?

– Не помню, – признаюсь я. – Но вроде бы, ну, если такое происходит, то как раз одмины и ведут себя неадекватно. Вылезают на улицу, ищут кого-то. Или я с чем-то путаю?

– Да сдох он, я же говорил! Горячей смертью, холодной, какая разница?

– Выкван, заткнись!

– Сам заткнись, не путай человека!

– Да человек сам нас запутал. Марко, он же кто? Он вообще не из нашей нохи, как он мог умереть горячей…

– Да откуда ты знаешь?!

– Да вот, смотри, написано, «горячая смерть – это…»

– Да что ты мне суёшь?! Пэркыён для эщулгынов …

– Рытымлятык!

– Э, братаны, братаны, хватит…

– Так, тихо, садимся все, – входит преподаватель. – Вы что, совсем?! А ну расцепитесь! Пожалуйста.

Голубки садятся, виновато сутулясь. Вот так, стараешься, провоцируешь, а преподаватель добрый, даже не выгоняет. Хотя в каком месте я тут старался? Ни в каком. Скучно.

– Извините за опоздание, – говорит педагог. – Так получилось. Не обижайтесь, хорошо? Вот. Я вам новую гущу принёс. Двадцать седьмая модификация. Но вы не бойтесь, она почти такая же, как двадцать пятая, только… сейчас, сейчас. Я вам подскажу различия, если вы не против. Итак…

Ну, и что замолчал? Не знаешь, за что ещё извиниться? Чувствую, этот мастер дипломатии меня доконает раньше экзаменов. Невысокий, невзрачный, неспособный обыграть голосом что-то сложнее знака вопроса… и добрый до тошноты. Он, наверно, всерьёз думает, что все его любят. Конечно, как такого не любить? Сдохнешь от любви холодной смертью и будешь рад, что отмучился.

– Ну, приступим к лабораторной работе? У всех есть гуща?

У всех. Передо мной лежит тарелка, а на тарелке светло-коричневый зернистый кубик, вернее таки параллелепипед, и то неровный, как комок песка. Или как сухарик. Нет, всё же как песок; от сухаря хоть какая-то польза, его съесть можно.

– Тут всё как обычно, подключаем консоль, – поясняет преподаватель, дополняя себя текстом. – Проверяем шаблоны дескрипторов с помощью функции enumGTStateDataNWD. А потом, будьте внимательны, вызываем getValidListSFD с параметром SFD_CHECK_VALID_STATE_PRECONFIG, да, в этой версии нужно его задавать явно. Ну а дальше, правильно, как обычно, setSPDUserConfigDesc и checkSPDUserConfigDGW…

GetSetCheck… тьфу! Они бы ещё латынь сюда приплели. Тоже мне передовая технология. Техпроцесс трёхсотлетней давности. Да эта гуща устарела ещё при моем прадедушке, да ею даже подтираться больно. Или что, я зря возмущаюсь? В следующий раз каменный топор будем проходить?

– Пожалуйста, запускайте осторожно. Если гуща рассыплется, не дышите, пока полностью не осядет. И не забывайте про отладчик. Всё понятно? Вопросы есть?

– Да, – доносится сонный голос слева от меня. – А это что, уже лаба?

Раздаётся жиденький смех. А мне не смешно, мне тошно. Его зовут Андрей. Он живой человек и даже мой ровесник, хотя по лицу и не дашь. Вернее, не скажешь, дать-то всегда можно. Лицо у него вообще вне возраста, как и волосы, густые, цвета пожухлой, рыжеватой травы. И что-то в нём ещё есть такое… тошнотворное. Голова что ль какая-то кривая? Откуда он, вообще, взялся на мою шею? Из какого дупла?