Ант Скаландис - Точка сингулярности

– Ну, как дела? Здравствуйте!

– Здравствуйте, – отозвался Редькин, а дальше, как и в прошлый раз, обо всем говорила Маринка.

Нет, он теперь не впадал в транс, он просто любовался, но был слишком увлечен этим процессом. Все-таки Юлька необыкновенно хороша! Правда, тогда была еще красивее. Сейчас как будто сделалась чуточку полнее, лицо округлилось, что ли, исчез некий шарм… Или тот шарм, тот флёр был навеян самим трагизмом ситуации?

«Нет, братец, врешь! Полностью чудо не исчезло, – уговаривал себя Редькин. – И влюбленность моя не исчезла. Ну да, ощущения нынче не столь остры, ну так ведь на то он и был первый раз!..»

Однако в действительности Тимофей откровенно культивировал в себе эту влюбленность. Зачем? Ну, наверно затем же, зачем добавляют после выпитого. Уж больно красив был кайф от того напитка, расставаться жалко. Сравнение получилось точное, но будничное, приземленное. И потому сразу напомнило о делах.

А разговор-то шел, известно о чем – об их несчастной машине. Всем остальным еще тремя днями раньше поведали Редькины эту печальную историю, ну а Юлька, которую на бульваре встретили впервые, была непосредственной свидетельницей, и сейчас буквально хвасталась этим.

«Эх, молодо-зелено! Всё-то они в веселье превращают», – вздыхал про себя Тимофей.

А телефон у Юльки не отвечал по очень простой причине: никого из них в Москве не было, занятия-то в институте только с середины сентября начинались. И чего ей в городе торчать? От прежнего обещания помочь девушка не отказывалась. Поговорит, сказала, с отцом, как только сможет. Пахомыч тут же пробурчал себе под нос что-то в смысле, ерунда, мол, это, нечего, мол, узнавать, никто не поможет, чистая случайность, какие, к едрене-фене, бандиты?! Ну а Редькины, разумеется, о Вербицком и его ребятах – молчок, но в качестве вольной гипотезы наезд на себя рассмотрели, вот старый гэбист и завелся.

Потом Гоша, то ли пошутил, то ли всерьез высказал:

– Пахомыч, а ты бы по своим каналам провентилировал ситуацию, вдруг дело-то серьезное. Смотри, как милиция от него нос воротит!

– А ты – по своим! – неожиданно огрызнулся Пахомыч.

– Да у меня какие каналы? – не обиделся Гоша. – Военная автоинспекция? Ну, есть парочка знакомых из МЧС…

– А у меня какие? – агрессивно осведомился Пахомыч.

Уточнять никто не рискнул, и разговор перекинулся на другую тему, традиционно собачью: кто кого задрал, кто чем болел, и как правильно кормить животных, если учесть, что они, сволочи, жрут все подряд…

Вот и все о том дне – теплом сентябрьском дне, запомнившемся Тимофею надолго.

А с работой у Редькиных складывалось тоже как-то странно. Тираж Стива Чиньо, на деньги с которого фактически и была куплена новая «Тайга» давно закончился, допечатывать новый – во всех смыслах было опасно. То есть и в коммерческом (хорошенького понемножку, а жадность фраера сгубила), и в уголовно-мистическом. После убийства Меукова, то есть фактически литагента Чиньо в России, следующей могла оказаться очередь Редькина, то есть фактически издателя. Маринка любила повторять: «Это наша с тобою Тим, лебединая песня». Юмор заключался в том, что Чиньо по-итальянски означает «лебедь». В общем, они стремились максимально откреститься от всяких ассоциаций со зловещим итало-американцем. Круг лиц, знавших реального поставщика книг Чиньо из типографии на рынок, был крайне узок, но хотелось сузить его еще сильнее. Тимофей мрачно шутил:

– Давай сами займемся отстрелом свидетелей, ну, то есть посвященных в наши дела.

А вообще с серьезными проектами еще в начале лета не заладилось. Калькис все медлил с новыми текстами. Оптовики намекали, что времена пиратских книжек и сомнительных разрешений на публикацию в СНГ ушли безвозвратно. Симе Кругловой по многим вполне понятным причинам звонить не хотелось. И тогда Редькин – возможно, на время – отодвинул в сторону богомерзкую эзотерику и решил тряхнуть своими старыми контактами с Русской Православной Церковью. Там впрямую не отказали, но и с заказами конкретными пока не торопились. Лето оно и есть лето.

Над Редькиными нависла угроза очередного безденежья, сумрачного периода жизни, когда приходится просто менять на рубли ранее заработанные доллары. Обратный процесс они оба любили гораздо больше, хотя с недавних пор президент и распорядился взимать за эту операцию дополнительный налог. А как неплохо жили в последний год! Даже сумели в Анталью мотануться, не говоря уже о новой тачке, вкусной еде и любимых Тимофеем красивых фирменных напитках, преимущественно крепких, которые он иногда позволял себе покупать, правда, в основном на Измайловском рынке, где они были существенно дешевле.

Неожиданно позвонил помощник депутата Хвалевской – так и представился. А Тимофей никогда в жизни ни с каким помощником дела не имел и даже слыхом не слыхивал о нем, но тот очень строго спросил:

– Это вы печатали для нас тираж предвыборных листовок?

– Вы куда звоните? – мгновенно сориентировался Редькин. – Вы какой номер набираете?!

Сознаваться было нельзя ни в коем случае! Стольких людей топить! Ведь все – все! – вчерную делалось…

– Извините, – сказал помощник и дал отбой.

На том и завершилось, но сердце стучало так, что понадобилось тут же, не дожидаясь Маринки из ванной, хлопнуть рюмку, благо один на кухне сидел. Коньяк разливался по телу теплой волной и подсказывал решение: «Срочно звони Майклу». Но до звонка обязательно хотелось посоветоваться с женой. Маринка же терпеть не могла, когда к ней заходили во время мытья. Пришлось подождать. Ну и дождался!

А он ведь так и знал, так и чувствовал: беда никогда не приходит одна.

Позвонил Самодуров, тот самый, что еще год назад три штуки взял под проценты и разбазарил с концами.

– Я могу немножко денег вернуть. Ровно треть от основной суммы. Давай встретимся.

Ох, не верил Тимофей, что этот ублюдок действительно решил возвращать долги. Ох, не бывает такого! И решительно проговорил в трубку:

– Я не могу сейчас разговаривать. Я тебе перезвоню.

Когда Маринка, мокрая и благостная, вышла из душа, Тимофей наливал вторую.

Но в этот вечер его никто не ругал за пьянство.

Вербицкого они застали, как видно, не в самый удачный момент. Распознав голос Редькина, тот даже не вслушался как следует в слова и сразу сообщил несколько заполошно:

– А деньги будут только в ноябре, как я и обещал, может быть, в самом начале декабря…

– Да я не про деньги! – плаксиво перебил Тимофей, чуть было не сказавший: «Да черт с ними, с деньгами!» (Хорошо вовремя вспомнил о предупреждении Майкла.) – Ты не слушаешь меня, что ли? Информация новая.