Евгений Константинов - Судьба Застолья

– Игорь Иванович, ты лучше бардачок открой, – сказал Борисыч, трогая машину с места.

– О! – перестал посмеиваться Акимов, доставая из бардачка бутылку коньяка. – Пять звездочек – гораздо лучше, чем три звездочки.

– Презент нашему скульптору лично от полковника Заводнова.

– С этого и надо было начинать! А то – грамота!

– Что ж ты думаешь, наш Завод совсем, что ли сапог! Он же не виноват, что система такая…

– Завод не виноват, ты невиноват… – Акимов передал коньяк сидевшему сзади Шубе.

– Два пузырька лучше, чем один, сказал тот. – Предлагаю сегодня же мою грамоту и обмыть!

– Сегодня не могу, – покачал головой Борисыч.

– Он – не может, усмехнулся писатель, явно передразнивая Матвейчикова. – Как говорила моя бабушка: «Нет слова не могу, есть слово не хочу».

– Я иду в театр, – Борисыч бросил взгляд на Шубу. – С Мариной Савельевой.

– Привет ей от меня, – сказал тот.

– Передам.

– Между прочим, Шуба, – поправил очки Акимов. – Сегодня в Лите тоже спектакль дают. Очередной самодеятельный. Помнишь, в прошлом году…

– Как не помнить! – с тем спектаклем у Костикова действительно были связаны особые воспоминания.

– С утра собирался тебе позвонить, да Борисыч опередил, сказал, надо втроем кое-что обсудить.

– А вчера вечером вы что-нибудь обсуждали?

– Поверишь, Шуба, вчерашний вечер я вообще не помню.

– Борисыч?

– Заколебался я вчера названивать этому инженеру душ наших человеческих! Не инженер ты, – пьянь…

– Мерзавец, сволочь… – продолжил за него Акимов, – ползучий гад и сутенер притом. Только вы не хотите войти в положение, понять, что в последнее время я без стопочки ни строчки написать не могу.

– Но раньше-то мог!

– Мог. Только без алкоголя у меня из-под пера графомань несусветная выходила.

– Можно подумать, сейчас – шедевры!

– А вот здесь, Борисыч, – вмешался Костиков, – готов поспорить. Я почти всю его бредятину-кингятину читал. И опубликованную и ту, что «в столе». Кстати, я уверен, что в столе – только, до поры до времени. А, знаешь, почему, Борисыч? Да потому что хоть это и бредятина, но это талантливая бредятина. Гениальная!

– Шуба! – развернулся к нему с переднего сидения Игорь Акимов – донельзя довольный только что услышанным. – Твоими бы устами, Шуба!!!

– А чего, – развел руками Костиков. – Что есть, то есть. Я правду говорю.

– В таком случае, – очень серьезно сказал Клюев. – Скажи и мне правду. Что особенного ты сделал вчера вечером.

– Да, что ты сделал? – вмиг заинтересовался писатель.

– Хорошо, – чуть поразмыслив, решился Серега. – Я даже не только скажу, но и покажу. Но при одном условии…

– Чего покажешь-то? – вскинул брови Игорь Иванович.

– При условии, что вы не станете меня спрашивать – как, почему и тому подобное…

– Почему? – тут же спросил Акимов.

– Да потому, что не знаю я! НЕ ЗНАЮ!!!

– Добре, добре, – сказал Клюев. – Чего разорался-то?

– Вопросов задавать не будешь?

– Постараюсь…

– Нет, Борисыч, – помотал головой Серега. – Так дело не пойдет.

– Хорошо, Шуба, хорошо, – поспешно сказал Игорь. – Не будем мы задавать вопросов. Никаких вопросов! Обещаю!

– А ты, Борисыч?

– Шуба! – взмолился Клюев. – Ну, я же мент, без двух минут майор! Куда ж я без вопросов-то денусь?!

– Знаешь, что, без «двух минут майор»! – взъерошил себе волосы Акимов. – Вопросы будешь задавать на допросах – гражданам уголовничкам! А здесь ты среди друзей. Что мы, без вопросов не обойдемся?

– Добре, – согласился «пока что еще капитан». – Обойдемся без вопросов. Но ты хотя бы сам, что сможешь – объяснишь?

– Все, что смогу, Борисыч. На первом перекрестке направо повернуть получится?

– Без проблем. Но там, вроде, тупик?

– Там закусочная, Борисыч, я ее когда-то инкассировал. А сейчас проголодался – сил нет!

– Так бы сразу и сказал, – Борисыч повернул руль и через несколько метров остановил машину.

– Я не понял… – изумился Акимов.

– В закусочной все поймешь, – не дал ему договорить Шуба. – Мы здесь выпьем, там закусим. И там же я вам кое-что покажу и кое-что расскажу. Чего рот открыл, не знаешь, где емкость?

Пока писатель доставал емкость, а именно – походный раскладной стаканчик, скульптор откупорил бутылку коньяка пятилетней выдержки. Распространяя по салону специфический запах, жидкость из бутылки перелилась в стакан, наполнив его ровно до половины.

– Пей! – велел Шуба Игорю.

– Так мне же сегодня вечером в Лит, – засомневался тот. – На премьеру…

– Вместе пойдем, – заверил Шуба.

Серега Костиков очень любил посещать закусочную с незатейливым названием «Хобби». Даже не потому, что в середине дня здесь не было очередей, и среди фирменных блюд всегда предлагались – пальчики оближешь – «Похлебка русская» и «Бифштекс, запеченный в тесте, с яичницей», которые по сравнению со спиртными напитками, по цене позиционировались весьма демократично. Название заведения соответствовало его внутреннему антуражу, отображающему различные хобби: под потолком были во множестве подвешены клееные модели самолетов и вертолетов; в одной стеклянной витрине были выставлены модели кораблей из пластмассы, в другой – макет железной дороги: с рельсами, стрелками и семафорами, с домиками и станцией, с паровозами и вагончиками; на стенах были развешены коллекционные тарелки; в застекленных полках расставлены нэцкэ и разнообразные фарфоровые и бронзовые фигурки… Все это Сереге Костикову очень нравилось. Будь у него возможность, он сам бы с удовольствием создал у себя дома макет железной дороги и двумя железнодорожными составами не ограничился бы. Но где взять столько денег и, что еще более важно – столько свободного места!

А еще в эти часы в «Хобби» неизменно звучала музыка его любимых рок-групп – и отечественных, и зарубежных, но – что для Костикова было важно – не забойная, а спокойная, лирическая…

Вот и сейчас, пока Костиков, Клюев и Акимов занимали свободный столик и стояли в короткой очереди на раздаче, выбирая, чего бы вкусненького взять на закуску, из динамиков звучала одна из баллад Лед Зеппелина. Костиков, собственно, не выбирал, а привычно взял «Похлебку русскую» – в глиняном горшочке, чтобы не объесться – два блинчика с мясом, ну и селедочку, посыпанную зеленым лучком. Естественно – кружку холодного пива.

Он раньше своих приятелей выставил все это с подноса на свой любимый столик в углу зала, после чего водрузил на самую середину стола платформочку с пластилиновой композицией «Пикник у муравейника», которую принес с собой из машины в коробке из-под обуви, убранной в сумку. Чтобы добавить интриги, накрыл платформочку бумажными салфетками.

– Аккуратнее! – одернул он Акимова, усевшегося за стол и протянувшего руку к салфеткам. – Там сюрприз. Давай, Борисыча дождемся.