Андрей Бондаренко - Сказка о смерти и нежности

– Это точно. За версту видно. Голову даю на отсечение…

Распорядок рабочего дня у Северины Яновны всегда был консервативно-одинаковым.

В восемь тридцать утра начиналась утренняя планёрка, на которой директриса призывала только к одному, мол: – «Нашему «ДорНии» деньги нужны. Деньги, деньги и ещё раз – деньги. Срочно завершайте работы по «денежным» этапам и – любой ценой – форсируйте подписание Актов приёма-передач. Обещайте – что угодно, клянитесь самыми страшными клятвами, в ногах у Заказчиков валяйтесь, но подписывайте… Так-с, что у нас с «ужатием»? Необходимо срочно сократить – ещё процентов на двадцать – списочный состав. Начальники отделов, это к вам, в первую очередь, относится. Обещаю премию в размере четверти должностного оклада за каждую «голову», уволившуюся по собственному желанию… Так-с, сегодня к одиннадцати тридцати придёт реальный покупатель на «лабораторию грунтов», «Газель» и буровую установку. Принять – как родного…».

После планёрки Северина, как правило, плотно «общалась с народом». То бишь, ругалась, придиралась, в открытую оскорбляла и требовала подать заявление на увольнение по собственному желанию. Практически со всеми ругалась и у всех требовала, только Ингу, загадочно улыбаясь, обходила стороной…

А после обеда директриса неизменно усаживалась в свой шикарный угольно-чёрный «Ауди» и куда-то уезжала.

– Всё по каким-то архивам шарится, – делилась своими «секретарскими» знаниями информированная Леночка. – А ещё по всяким земельным комитетам. И с важным мужиком из администрации Невского района постоянно встречается… Что за мужик? Курирует, кажется, вопросы культуры и так называемую «молодёжную политику»… И вообще, складывается устойчивое впечатление, что Таболиной мы все – до фонаря. Как и производственные успехи вместе с прибыльностью. Что-то другое у неё на уме. Совсем – другое. А директорская должность – нечто вроде прикрытия…

Ещё в филиале – с приходом Северины – начались задержки по выплате заработной платы, причём, сугубо по нарастающей. И оглянуться не успели, как двухмесячная задержка стала нормой.

– Потерпеть надо, – хитро посвёркивая тёмно-карими глазищами, убеждала на планёрках директриса. – Тяжёлые Времена настали. Системный кризис отрасли – это совсем и не шутка. Для тех, кто понимает, конечно… А кто терпеть не готов – попрошу на выход. Любому уволившемуся буду только рада. Кстати, тем сотрудникам, которые уволятся по собственному желанию, Центральный Аппарат гарантирует незамедлительную выплату всей задолженности по заработной плате, прошу учитывать этот немаловажный момент…

И процесс «ужатия» пошёл: кто-то, обиженный на грубость Северины, увольнялся по собственному желанию, а с кем-то она договаривалась на «расторжение трудового Контракта по обоюдному согласию сторон с выплатой выходного пособия в размере одного должностного оклада». Целыми отделами уходили люди…

И у Инги состоялся разговор с директрисой.

Случилось это в конце сентября месяца, в самый разгар питерского бабьего лета. Взбрело Инге в голову, что она слегка пополнела: в том смысле, что сбросить пару-тройку килограмм – лишним не будет. То бишь, подумала-подумала, да и «села на диету». А ещё решила, что надо побольше пешком ходить и, не откладывая дело в долгий ящик, отправилась – в ближайший обеденный перерыв – на прогулку в «Бабушкин» парк.

Погода стояла просто замечательная: полное безветрие, бездонное ярко-голубое небо в вышине, теплынь – чуть ли не двадцать градусов, крохотные пичуги звонко и радостно чирикали практически со всех сторон. А ещё кругом было много-много разноцветных листьев: и на ветках деревьев-кустов, и под ногами.

Сделав – за двадцать пять минут – «малый» круг по парку, Инга устроилась отдохнуть в крохотной резной беседке, отгороженной от других частей парка высокой стеной боярышника. Удобное и укромное такое местечко – сидишь и ненавязчиво наблюдаешь за посетителями, идущими по центральной парковой аллее: ты всех – через ветки боярышника – видишь, а тебя – никто.

«Ага, Северина свет Яновна в парк пожаловала», – всмотревшись, мысленно удивилась Инга. – «Свежим осенним воздухом, голубушка, вышла подышать. Ну-ну. Как же иначе? Работа, ведь, у неё очень-очень нервная. Всё с упрямым и неблагодарным народом, который увольняться по доброй воле никак не желает. А живое общение с природой, как уверяют по телевизору, оно очень даже эффективно способствует релаксации. Сегодня даже светло-голубой джинсовый костюмчик напялила, а на ноги – ярко-зелёные кроссовки. Не её, честно говоря, стиль. Не «графский»… Хм, тревожно оглядывается-озирается по сторонам. А теперь – достаточно ловко, надо признать, – забралась на крышу здания тира, закрытого по осеннему времени… Что-то там пристраивает на крыше. Похоже, что маленькую видеокамеру с передатчиком. Однако. Она, ко всему прочему, ещё и шпионка… И чем же этот парк Северине так интересен? Головоломка… Спустилась на землю и идёт в мою сторону, разворачивая на ходу какую-то карту. Подходит всё ближе, ближе. Останавливается… А карта-то у неё в руках непростая, а очень-очень старинная. Ну, очень: надписи с «ятями», вычурная «роза ветров», сеть трещинок на тёмно-жёлтой пергаментной бумаге. Вернее, даже не карта, а какой-то достаточно подробный план: сад, клумбы, фонтан, аллеи, овальный пруд, длинный дом с пристройками… Северина ищет какой-то древний клад? Очень похоже на то. Надо будет обязательно узнать побольше об этом «Бабушкином» парке, мол, как, кто, что, зачем и почему… Таболина аккуратно сложила карту и отправила её в замшевую дамскую сумочку. Дальше, вертя головой по сторонам, шагает по гравийной дорожке… А это ещё что такое? Прилично-одетый мужчина, отчаянно размахивая руками, выскочил из боковой аллеи. Орёт на Северину, а та – на него. Скандал самый натуральный образовался на ровном месте… Мужчина? Это же директор «Бабушкиного» парка, его пару раз по телевизионному каналу «Культура» показывали. Интересный поворот, однако…».

Она, слегка попетляв между аттракционами, покинула парк через центральный вход. Покинула, повернула направо и примерно через двести пятьдесят метров столкнулась – буквально-таки нос к носу – с Севериной Яновной, вышедшей из парка через второстепенную «боковушку».

– О, Мышка! – обрадовалась директриса. – Какая встреча! Ничего, что я тебя так называю?

– Называйте, – пожав плечами, разрешила Инга. – Не жалко. Меня многие так называют.

– Вот и хорошо… А у меня к тебе разговор имеется. Серьёзный. Вернее, предложение.

– Слушаю, говорите.

Таболина ходить вокруг да около не стала, тут же заявив, мол, так и так: – «Предлагаю, Мышка, сожительствовать. Ты – в моём вкусе. Будем жить душа в душу. Зарплату, понятное дело, будешь получать вовремя, да и премии квартальные… А если не согласна, то тогда лучше сразу увольняйся, времени не теряя. Со Света сживу и всё такое прочее…».