Марина Комарова - София слышит зеркала

– На сколько надо ехать? – спросила я.

Гюнтер чуть прищурился, словно пытаясь что-то разглядеть во мне, а потом кивнул и ответил:

– На две недели. Надеюсь.

– Радует, – скупо обронила я. – Документы, жилье, транспорт – все за вами.

Он хмыкнул:

– Чудно, договорились. Другого я и не ждал от сестры Главы Зеркальщиков.

– И еще, – добавила я, глядя прямо ему в глаза. – Условие.

– Да? – с интересом изогнул бровь Гюнтер.

Кажется, его уже взял азарт и стало чрезвычайно любопытно: что еще запросит неугомонная девица?

– Она, – я ткнула пальцем в сторону Славки, – едет с нами.

Последующие три дня пронеслись как во сне. Документы сделали в рекордные сроки. Честно говоря, я не сомневалась, что там не обошлось без штучек Гюнтера. Да и вообще не удивлюсь, если он умеет управлять сознанием и влиять на людей. Настоящий облик не разглядеть, а в зеркале отражался обычный человек. Поэтому трудновато определить, к какому виду относится уважаемый герр Крампе.

Славка поначалу чуть не покрутила пальцем у виска, услышав мое условие, поставленное Гюнтеру. Однако это было секундное недоумение, потому что ехать одна я никуда не собиралась, даже если вдруг случится конец света.

Гюнтер, что самое интересное, не возражал. У меня даже возникло странное ощущение, что Славка ему чем-то понравилась. И куда больше меня. Ну да ладно, меня это не особо трогает.

В суматохе пришлось срочно говорить с начальством и пояснять, что работу буду сдавать вовремя и в срок, но на две недели уеду из страны. Потом дозвониться до родителей, сейчас живших под Киевом, и рассказать о сложившейся ситуации. Сразу отпускать не хотели, но вынуждены были согласиться. Когда дар зеркальщика не тайна, то и поддержка куда сильнее. Я даже представить не могла, как живут люди, которые вынуждены скрывать дар от близких. Это же рехнуться можно!

Славка каким-то чудом за предельно короткий срок собрала необходимые вещи. Поэтому когда, все выключив, проверив и оставив соседке ключи от квартиры на всякий случай, мы вышли из подъезда, Гюнтер подъехал на такси. Одобрительно кивнул и помог уместить сумки в багаж. Добираться до аэропорта нужно было почти через весь город. Но заскучать я не успела. Едва захлопнулась дверца машины, как мне в руки всунули фотографию.

– Скоро налюбуетесь вживую, конечно. Но лучше быть предупрежденной.

Я опустила взгляд на фотографию. Славка склонилась ко мне и присвистнула.

За окном проносился серый херсонский день, пестрели ярко-желтым ковром опавшие листья. Ветер качал деревья, а вороны громко и возмущенно каркали, словно выражая недовольство погодой.

Но мне сейчас не до пейзажа.

Он действительно похож на меня.

В чертах лица – ни капли мягкости. Крупные, грубоватые и правильные, как скульптура под резцом порывистого и талантливого скульптора. Высокий лоб, темно-серые глаза, которые посажены несколько глубоко, отчего возникает странное ощущение, будто он крайне недоволен чем-то увиденным. Прямой крупный нос, достаточно резкие скулы. Но вот губы почти красивые: наверное, целуется весьма недурно.

Да уж. Ну и мысли. Это все дурное влияние Славки. Она редко когда рассматривает мужчин исключительно как друзей. Даже если не думает с ними заводить никаких отношений.

Волосы Стефана, вероятно, длиной до плеч. Может, покороче. Голова повернута так, что можно немного рассмотреть длинные пряди, выбившиеся из хвоста. Волосы убраны назад, такие же белые, как и у меня.

Он сидит и смотрит прямо в камеру. Уперся локтями о колени и сцепил пальцы в замок. Рукава тонкого темно-синего свитера закатаны до локтей, открывая витиеватые татуировки, покрывающие предплечья Стефана до запястий. Ну и ну. Он что, проиграл пари тату-мастеру? Вид больше устрашающий, чем привлекательный. Правда, судя по весьма наглой и одновременно безразличной физиономии братца по дару, его это совершенно не волновало.

Однако это все не так значительно. В конце концов, он взрослый человек. Явно старше меня. На сколько лет – надо узнать у Гюнтера. Но думаю, что около тридцати Стефану будет. Как-то разберемся, склеим дар и…

– Эй, ты чего? – шепнула Славка, мельком глянув на сидевшего впереди Гюнтера.

– Да вот, – неопределенно ответила я, не зная, как бы высказаться поделикатнее.

Гюнтер, зараза, словно почувствовал, что говорить при нем не хотят, и… как специально повернулся к нам. Мягко забрал у меня фото и сочувственно покивал. На мгновение показалось, что он прекрасно видит мои мысли. И… откровенно веселится.

От Славки не укрылось, как мы смотрели друг на друга. Ни капли не смущаясь, она резко протянула руку и сказала:

– Дайте, пожалуйста, еще раз взглянуть.

Гюнтер не возражал. С умным видом подруга принялась изучать лицо Стефана.

– Сколько ему лет? – спросила она.

– Тридцать, – отозвался Гюнтер.

Вот как. Угадала. В целом выглядит годно, но явно не мой типаж. Поэтому хорошо, что только брат по дару. Я тут же одернула себя. Что-то чем ближе мы к аэропорту, тем о больших глупостях я начинаю думать. Надо собраться. Оставшаяся часть дороги прошла в тишине. Славка порой с беспокойством поглядывала на меня, но молчала, прекрасно понимая, что сейчас задавать никаких вопросов не стоит. Все потом.

Настроение резко ухудшилось. Закралась мысль, что я совершаю огромную ошибку. И еще не поздно повернуть назад.

Я подняла голову и посмотрела в серое небо.

Ну нет. В трусости меня точно не обвинят. Коль взялся за ручку зеркала, то и не бойся посмотреть в глаза отражению. Разберусь. И не буду зацикливаться на том, что после внимательного изучения фотографии я четко осознала одно: мира между мной и Стефаном точно не будет.

Гамбург встретил нас осенью. Холодной, свежей, завораживающей. Степенно текущей прохладой под мостами Эльбы, величественностью старых зданий и мокрым асфальтом. Дождя не было, но, видимо, не так давно капли задорно стучали по крышам и тротуарам, разгоняя горожан под навесы и укрытия.

Я молча смотрела по сторонам. Пока толком ничего не осознавала. Город замер прекрасной картинкой: нереальной, страшно невероятной. Здесь особенные запахи, звуки и дыхание ветра, заставляющее плотнее кутаться в куртку. Но странным было не это. Не исчезало какое-то непонятное чувство, что здесь мне… все знакомо. А ведь когда идешь по хорошо изученному месту, то не рассматриваешь его как турист. Поэтому и сейчас я смотрела на все с искренним непониманием. Вроде чужое и красивое, рассматривай – не хочу. А в итоге стоишь, уставившись в одну точку, и словно через стекло воспринимаешь действительно. Все какое-то мое-чужое. Сразу два в одном. А так – не бывает.