Марина Комарова - София слышит зеркала

Я провела рукой по земле. Хм, тут что, недавно дождь прошел? Да и земля такая… настоящая. По-моему, меня угораздило оказаться среди поля. Медленно поднявшись на ноги и по возможности обтрушивая руки, я осмотрелась еще разок. Да уж. Угораздило так угораздило. И впрямь поле. При этом урожай не убран: то ли пшеница, то ли рожь стоят чуть не в пояс.

Это мне повезло просто, что попала на относительно вытоптанный участок. Я, не осознавая, что делаю, провела ладонью по верхушкам колосков. Колется. И немного щекотно. Запоздалый ужас окатил этак через полминуты. Мамочки, как через это все проходить только?

Это только в фильмах показывают, как она бежит по полю, он бежит за ней, а потом они страстно занимаются любовью среди всего этого богатства. Непременно обнаженные. И как потом ни капельки не исколотые и не оцарапанные счастливо бегут дальше.

Справа раскинулся черный лес. Слева – горизонт до неба. Хотя, пожалуй, если присмотреться, то можно разглядеть огоньки. Вероятно, дома фермеров. Но… не стоит на это рассчитывать. Это Зеркалье. Пусть оно и старается повторять реальную жизнь, здесь на каждом шагу могут быть нестыковки. А учитывая, что попала я сюда спонтанно, да еще и на чужой территории… хорошего лучше не ждать.

Со стороны леса вдруг раздался улюлюкающий хохот. У меня заледенела кровь в жилах. Это еще что такое? Совсем рядом, в нескольких шагах, на уровне ног что-то зашелестело.

«Сова и полевки», – попыталась успокоить я себя.

Хохот повторился, в него вплелись ухающие интонации. Ну точно сова… Только какая-то странная.

– Что-то потеряли, фройляйн? – прозвучал совсем рядом хриплый поскрипывающий голос.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. В нескольких шагах от меня стоял невысокий щупленький мужичонка. В сюртучке и штанах, в шляпе набекрень с порванными полями, будто этой шляпой играла его собака. При свете луны видно немного, но кое-что разглядеть все же можно.

И к тому же мои обострившиеся в Зеркалье чувства помогают разглядеть кое-что получше, чем может обычный человек.

Мужичонка поднял голову и посмотрел мне в глаза. Стало не по себе. Кожа у него темная и сморщенная, словно кора дерева. А глаза горят так ярко, что впору вспомнить о колдовских огнях фейри, выходящих из холмов. Зеленых, ярких, кружащих голову. И плевать, что фейри живут не здесь… хотя кто его знает?

О собаке я подумала не так просто. Потому что в руках у мужичонки был поводок. Кто-то будто сотканный из тени сидел возле его ног. Поводок тянулся к серебристому ошейнику, обхватывающему шею сидевшего.

Присмотревшись, я едва не вскрикнула. Это был человек. Точнее, человеческая душа, заплутавшая в Зеркалье.

Судорожно соображая, что делать и как бы освободить беднягу – ведь, скорее всего, мой соратник, – я поняла: молчание затянулось. Поэтому, прокашлявшись, подала голос:

– Да нет. Заблудилась немного.

А что? Почти правда. Еще бы понять, за каким чертом меня сюда притащили. Тень в ногах мужичонки жалобно заскулила. Ан нет, кажется, понятно, чего я тут. Надо спасать товарища.

Впрочем, тот не обратил внимания:

– Очень интересно. Идете издалека?

Голос такой, что продирает по нервам, хочется поскорее куда-нибудь спрятаться. Хотя бы среди этой бесконечной пшеницы. Только зеленые глаза смотрят так, что и не шелохнешься.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти удлиняются и впиваются острыми краями в ладони. Если дождусь момента и смогу поближе подойти, то перерезать теневой поводок не составит труда. Правда, как это сделать – пока неясно.

Тень посмотрела на меня. Несчастными, отчаянными глазами, с такой мольбой, что сердце болезненно сжалось. Я не подала виду, чтоб, не приведи господь, его пленитель не подумал, что я рассчитываю освободить его добычу.

– Вы бы не гуляли, фройляйн, без нужды, – проскрипел мужичонка и поправил шляпу. – А то всякое может случиться.

По коже пробежал мороз от скрытой угрозы в его голосе. И до меня дошло еще вот что. Фройляйн. Если не ошибаюсь, в Германии это обращение устарело. Я понимаю, что Зеркалье, но все равно тут что-то не так.

– Действительно, – сказала я, уже решаясь сделать шаг вперед, чтобы наклониться и чиркнуть по поводку. – Вы пра…

Мужичонка вдруг оскалился. Внизу послышался треск. Я быстро опустила взгляд и с ужасом увидела, что кожа его ботинка прорывается, будто вместо пальцев складные ножи, которые сейчас решили выскочить на волю. Ножи… да и впрямь они. Только какие-то загнутые, напоминают больше серпы.

Со стороны леса кто-то заливисто расхохотался. За спиной моего собеседника выросла какая-то громадина, и не разобрать, кто это. Сердце застучало, как сумасшедшее. Тень снова жалобно заскулила.

– Бегите, фройляйн, – лениво уронил мужичонка, не отводя от меня горящего взора. – Бегите.

И тут я поняла, что не стоит стоять столбом. Резко наклонилась, чиркнула вспыхнувшими серебром ногтями по поводку, а потом что было силы припустила прочь.

Вдогонку послышались сдавленные звуки и рассерженное шипение. Я мчалась вперед, и это было непросто. Стебли пшеницы не хотели приминаться, наоборот – восставали на дороге, не давая сделать ни шагу. Иногда приходилось их перепрыгивать. Хохот не затихал. Все б сделала, чтобы эта зараза заткнулась. Но пока даже не знала, кто это и как себя вести. Кое-что я, конечно, могла. Но проклятая чужая территория! Вдруг здесь другие правила?

В ужасе понимая, что вряд ли смогу обогнать преследователя, я тем не менее не сбавляла скорости. Только думать на бегу – занятие не слишком продуктивное. Кончики пальцев онемели: долго удерживать зеркальную обертку нелегко, так можно и в ледышку превратиться. И на ногтях эта зараза оставаться не хочет, все ее тянет к живой плоти. А тут еще и бег с препятствиями.

Я обернулась. Мужичонка несся за мной на огромной скорости, стебли пшеницы падали перед ним как подкошенные. Ну да, не зря у него серпы вместо пальцев. Тени на поводке нигде не было. Громадина тоже исчезла.

Сморщенное лицо мужичка исказилось в жуткой гримасе.

– Не гуляйте ночью, фройляйн. Это…

Он разинул рот, словно хотел проглотить меня целиком. Я выставила руки ладонями вперед, серебро с ногтей перебралось полностью на кисть. Сверкнуло зеркальное рваное полотно, отражаемое со всех сторон невидимыми углами Зеркалья.

Мой преследователь завыл и рухнул на землю. Он хотел тут же встать, но по полю вдруг пронесся зеркальный импульс такой силы, что покрыл всю площадь до леса. Я не удержалась на ногах и шлепнулась на пятую точку.

Ночное небо вздрогнуло, мерзкий хохот умолк и тут же обернулся испуганным насмерть писком. Я замерла на месте, не зная, что делать. Кто это расшвыривается горгоньими приемами?