Дана Арнаутова - Стальной подснежник

– Что, все кружат?

Подошедший Тибо, задрав голову, поглядел в небо, где плавали, то сходясь, то расходясь, три крылатые тени, потом пожал плечами и со смаком сплюнул. О стервятниках он знал не хуже Эйнара, но хорохорился. Что ж, ничего странного – они не на гулянке, и уж трупы ожидаются точно. Причем самые что ни на есть нехорошие.

– Собирай отряд, – велел Эйнар вместо ненужного ответа на ненужный же вопрос. – На закате к распадку выйдем.

Кивнув, Тибальд пошел к костру, разведенному под пологом. Сырая кожа, растянутая на кольях, надежно скрывала огонь и рассеивала столб дыма. Сам Эйнар все равно учуял бы костер даже за милю, да и среди тех, кого они ловили, наверняка хватало бывших охотников, но стоянка ублюдков далеко: ущелье, по-местному – распадок, милях в семи. И часовых они ставят только возле лагеря – Эйнар с Тибо уже проверили.

Больше не обращая внимания на стервятников, он проверил оружие, снял сапоги и заново перемотал чистые сухие портянки, сменил рубашку на свежую, встряхнул и надел тяжелую, чуть влажную куртку-кожанку со стальными накладками, застегнув каждую пуговицу и подтянув ремни. Покосился на костер, откуда тянуло вкусным запахом каши, поставленной, пока Эйнар был в лесу. Потом на небо, где солнце уже клонилось к западу. Новобранцы, чтоб их. Сейчас налопаются, а потом с полным брюхом сначала на быстрый марш, потом в драку. Щенки дурные. Пополнение… Дал Пресветлый новый день, а король – заботу.

Он подошел к костру, в упор глянул на вскочившего кашевара: совсем юного, вихрастого и конопатого, как перепелиное яйцо. Тот поежился, опустил виноватый взгляд – вспомнил утренний приказ горячее на ужин не варить.

– Снимай, – велел Эйнар. – Кашу в кусты, котелок здесь оставь, тяжелые вещи на обратном пути заберем. К дереву, вон, подвесь…

– Жалко, господин капитан, – шмыгнул носом вихрастый Винсент. – Хорошая каша… Я сала положил и грибов чуток…

Под взглядом Эйнара он потупился, снял котелок и, чуть не плача, поплелся в кусты – выбрасывать. Эйнар обвел взглядом угрюмо молчащих парней – полтора десятка бывших крестьян смотрели на него почти с ненавистью, как на святотатца. Вывернуть котел доброй еды – да за такое в деревне и голову проломить могут, особенно там, где пережили Голодные Годы. Только Тибо глядел понимающе: спусти один раз невыполнение приказа – и про порядок в отряде можно забыть. По-хорошему, Винсента еще и наказать следовало, но не перед боем же.

– Вы дыру в животе видели? – негромко спросил Эйнар не глядя ни на кого, а получалось так, что разом на всех. – Когда лекарь наконечник достает с кишками, шьет их и обратно запихивает. Если кишки пустые – можно залить зельями, и один раненый из трех выкарабкается. А вот если полные – сразу копай могилу и жди, пока человек от горячки помрет. Помрет он непременно, потому что магов-целителей тут нет. Кто на охоту ходил, знает, что и волк загнанный втрое опаснее, а это не волки – люди пострашнее любого зверья. Мародерам терять нечего, и воевать они обучены не хуже вашего. Так что котел каши не стоит того, чтобы подыхать от меча или стрелы в брюхо. Всем ясно?

Он дождался нестройного, но послушного: «Так точно, господин капитан!» и в который раз недобрым словом помянул про себя короля, сменившего гарнизон крепости почти целиком – на три дюжины новобранцев осталось четверо опытных служак да два сержанта. Трое ушли провожать обоз, один свалился с лихорадкой, сержанта Малкольма пришлось оставить за старшего, так что в конце концов Эйнар пошел за бандой с едва натасканными щенками и Тибальдом. Ничего, заматереют, если живы останутся. Про то, что бывшие королевские солдаты, дезертиры и мародеры, воевать умеют куда лучше этой своры, он говорить не стал. Кто не дурак – сам сообразит, а пугать перед первым боем не нюхавший крови молодняк – дело неразумное.

Он еще раз оглядел хмурых парней, велел попрыгать и подтянуть все, что зазвякало или болтается. Тибо запрыгал первым – и в карманах у него зазвенело так, словно там лежала колодезная цепь. Ничуть не смущаясь, сержант с невинным видом вытащил несколько монет и маленькую подкову.

– Подкова тебе зачем? – хмуро поинтересовался Эйнар, чуя подвох.

– Так на счастье, – ухмыльнулся Тибо. – Зажму в кулак, дам кому-нибудь по морде – и будет мне сплошное счастье!

Рассовав монетки по разным карманам, он подпрыгнул снова, на этот раз бесшумно.

Шутка на вкус Эйнара вышла так себе, но, глядя на сержанта, и молодняк заскакал, проверяя карманы, посыпались шуточки про козлов и жеребцов…

А потом они пошли по заранее проложенным вешкам неторопким, но на деле быстрым шагом, которым Эйнар последний месяц каждое утро гонял гарнизон вокруг крепости. Тогда мальчишки скулили, особенно в дождь, зато сейчас ломились, как лоси, не замечая вес оружия и доспехов. Тибальд шел первым, Эйнар замыкал и думал, что если они с Тибо – матерые волки, то эти еще даже не волчата, а стадо баранов. Хотя нет… Сравнение с волками, которым он раньше гордился, теперь саднило, как старый шрам, растертый паршивыми ремнями снаряжения. Он уже не волк, давно не волк. Пастуший пес, вот так будет точнее. А что масть похожа, так это не странно: волк и овчарка – те самые братья, что и у людей зачастую глотку друг другу перегрызть готовы.

Усмехаясь собственным мыслям, Эйнар не забывал зорко поглядывать и по сторонам, и вперед, на слегка растянувшийся отряд, и назад – никогда не помешает. И к распадку, узкому, мрачному даже в ясный день, потому что скалы нависают, они вышли вовремя, как раз на закате. Подошли с нужной стороны, и последние лучи солнца, оставив их в тени, упали с запада, высветив каменистый пятачок, на котором был разбит лагерь.

От лагеря, впрочем, там было одно название. Три палатки из плотной парусины, костровище, обложенное камнями, да старая пастушеская хижина, у которой горе-вояки даже крышу подновить не изволили. Зимовать не собирались, значит. Решили поднакопить жирка да уйти перевалом на ту сторону, в долины Невии. А как волк жирок копит? Вот то-то же…

Еще раз растянув губы в злой усмешке, Эйнар дал парням отдышаться, но не вволю, чтоб разогретое ходьбой тело только восстановило силы, а не расслабилось. Расставил по заранее оговоренной диспозиции – весь день вчера зубрили сначала по карте, потом прямо на поляне, разбредясь по кустам. Того, что их заметят слишком рано, Эйнар не боялся: мародерская шваль даже на посту глушила местный самогон.

Достав арбалет, он взвел пружину, зацепил крючок и принялся ждать. Не прошло и пары минут, как с пригорка над лагерем понесся истошный вой солдатского рожка, голосящего побудку. Эйнар поднял свой, висевший на поясе, протрубил в ответ тревогу. Тибальд ответил обеденным сбором, потом заиграл: «К смотру стройся!» и закончил залихватским: «Равнение на короля».