Альберт Власин - В лабиринте переходов

– Ерофеич, ты?!

– Я. А кто ж еще-то? – расплылся в довольной улыбке домовой. – Кто ж еще человеку поможет в трудный момент, как не я? На то мы и поставлены.

– Погоди, ничего не понимаю. Где это я?

Егор попробовал оглядеться, но вокруг висела полная темнота. Тела как будто не было, но голова все равно кружилась, как от передоза спиртного, и где-то ниже затаилась весьма неприятная тошнота, грозя подняться и выплеснуться наружу. Где это «ниже» и куда «наружу»? Непонятно! Ситуация совсем нелогичная и даже нереальная.

– Где? Ну, считай ты у меня в гостях, – Ерофеич попытался улыбнуться еще шире, но шире уже было некуда. – Не это главное.

– Да? А что?

– Главное, что ты жив и почти здоров.

– Почти?! Как это?

– Ну, вообще-то ты в больнице валяешься, вернее в травмпункте. Головой легонько приложился, но ничего страшного. Синяки пройдут. Главное – мозги на месте. Щас, я тебя еще подлечу чуток, и будет ладненько.

– Круто! Ты меня успокоил, – недоверчиво ответил Егор, отмечая про себя, что «вертолет» в голове замедлился и тошнота, если не ушла полностью, то затаилась в где-то глубине.

– Так лучше?

– Вроде, получше. А почему не болит ничего, если я ударился и в синяках?

Ерофеич отвел глаза в сторону:

– Поболит слегка, когда очнешься, конечно.

– А я что, без сознания?

– Вроде того.

– Тогда как я с тобой разговариваю?

– Как-как. Как духи бестелесные разговаривают?

– Духи?! Я что, вроде как умер?

– Типун тебе на язык! – отмахнулся «специалист по разговорам с духами» – Скажешь тоже! В отключке, ненадолго. Проблема в том, что поговорить мы с тобой можем только так, потому, как иначе не получается.

– Так может ты это специально устроил?

– Я?! Ну, нет! Что я, изверг что ли? Просто – случай подвернулся.

– А кто тогда? Кто за мной опять гнался? И чего им от меня всё время нужно?

– А вот про это я и хотел с тобой поговорить, – домовой вдруг сморщил нос, вроде как, попытался чихнуть и даже набрал воздуха, но разочарованно выдохнул, – Вот же, досада, и чихнуть не моги. А так хочется иногда, но не воплощаться же для этого каждый раз? Так вот, о чем это я? Ах, да! Ребятки эти тобой сильно интересуются потому, как амулет твой им надобен, хоть и не по своей воле они этим заняты.

– И по чьей же такой воле? – спросил Егор, силясь вникнуть в смысл беседы.

– Там, где жрецы с «темными» схлестнулись, заварушка никак не закончится. Колдуны снова Узор Силы изменили, и амулет им может снова сильно напакостить. Да и у жрецов не шибко ладно меж собой. Амулетик-то у тебя остался? Вот за ним и охотятся. Повезло, я вовремя вмешался, спугнул ребяток.

– Он поэтому снова активировался?

– Как? Акти… ну, вроде того.

– И куда он меня на этот раз тянет?

– Пока это только сигнал вызова на связь. Сам понимаешь, очень ты жрецам нужен. Но опасаются они, что помогать им теперича не захочешь. Тогда придется заново делать-заряжать, опять настраивать, а это – время. Да и не факт, что получится. В прошлый раз повезло им с тобой сильно.

– Ага. Как будто в прошлый раз у меня был выбор! Вокруг меня такое началось!

– Знаю. Скверно получилось, – сокрушенно произнесла голова Ерофеича, – Но в этот раз по-другому и у тебя выбор имеется – или ты отказываешься, отдаешь амулет, и тогда всё заканчивается, или помогаешь. Тогда мы – на твоей стороне.

– А «мы» – это кто? Жрецы и ты?

– Отчего ж, не только – многозначительно улыбнулся Ерофеич, – еще найдутся помощники.

– А что в этот раз «по-другому»? Тогда также было?

– Может теперь твой мир лихо и не коснется – Узор иначе проложен.

– Ничего себе, уже не коснулось!

– Ты про аварию? Ну, это бывает, «издержки производства», так сказать. Если амулет из этого мира убрать в этот раз, то и не случится ничего, я так думаю.

– А могут быть еще разы?

– Всяко может быть, пока война идет. Кто и как следующий ход сделает – не известно.

– А что еще за помощник и у вас? – поинтересовался Егор, вдруг вспомнив второй голос в недавнем диалоге.

– А о них ты сам потом узнаешь, если согласишься помогать, конечно. Пока тебе об этом знать ни к чему.

Ерофеич замолчал. Повисла неловкая для Егора пауза, пока он лихорадочно укладывал в голове полученную информацию. С одной стороны – ввязываться снова неизвестно во что не особо хотелась, учитывая как было в прошлый раз. С другой – сама причастность к событиям такого масштаба, когда решаются судьбы миров и у тебя в союзниках такие могущественные люди, придавала значимость собственной персоне и, чего греха таить, элементарно тешила самолюбие. Опять же, неизвестно чем там у них закончится, и как здесь отзовется.

Спокойная жизнь, наступившая после волнующих приключений, на самом деле покоя не принесла. В душе у Егора осталось чувство скрытой неудовлетворенности, даже странного сожаления, что всё уже закончилось. Хотелось бежать и спасать, ощущая себя чуть ли не героем из легенды. Наверное, тяга к подобным приключениям сродни наркотику, который будоражит ум и заставляет сильнее биться сердце, наполняя тебя адреналином. А главное – Егор на удивление болезненно перенес потерю контакта с Лизой и Ваном. Эти потери, как занозы, постоянно напоминали о себе, принося тихую и необъяснимую печаль. После того, что случилось с ними, он твердо усвоил, что настоящие друзья – это дар судьбы, у которого цены нет. Ведь каждый из них оставляет частичку себя, делает сильнее, наполняет жизнь смыслом. И не важно, почему друга уже нет рядом: обстоятельства, смерть или он неожиданно меняется, став другим, ты каждый раз что-то непоправимо теряешь.

– Ну как, подумал? – прервал грустные мысли Егора Ерофеич.

– Подумал.

– Что решил?

– Решил, что если нужна моя помощь, значит – нужно помогать!

– Молодец! Вот это правильно! – облегченно выдохнул Ерофеич, – А я там, наверху, похлопочу за тебя, чтоб ты в накладе не остался.

– Это ты о чем?

– Да, это я так, о своем, по-стариковски рассуждаю.

– И что мне сейчас делать?

– Слушай амулет, а потом тебе всё растолкуют, – загадочно произнес Ерофеич и, как будто к чему-то прислушался, – Всё, пора мне. Пока. Выздоравливай.

Голова домового скрылась за пологом темноты. В ушах у Егора что-то звонко щелкнуло, и мир вокруг резко наполнился светом и звуками.

Как и обещал Ерофеич, вместе с сознанием вернулась и боль. Правда, настоящей болью ее назвать было бы неправильно – так, зудело несколько царапин, заклеенных пластырем, пара синяков вообще никак не проявляли себя, если их не тревожить, слегка гудела голова, отзываясь покалыванием в приличной шишке на затылке – вот, в общем-то, и все неприятности.

Позднее зашел капитан в больничном халате, накинутом поверх формы. Он что-то долго писал в своих бумагах, не особо прислушиваясь к словам Егора и, подсунув свою писанину на подпись, с нескрываемой скукой в голосе сообщил, что свидетелей нет, виновник скрылся, номера не установлены, остатки машины они увезли на стоянку. Привычно-безнадежная интонация его голоса отчетливо намекала на то, что шансов нет никаких, но: «Если в ходе расследования появятся сдвиги, то вас немедленно оповестят. А если вы что-нибудь еще вспомните, обязательно обращайтесь к следователю, номер телефона которого есть в копии протокола». Многозначительно выделив слова «если» и «обязательно», он торопливо ушуршал халатом восвояси, а уже через пару часов за Егором приехали встревоженные родители.