Александр Крылов - Хроники ларгов: Некромант

– Сын, прости нас с мамой, мы желаем тебе только добра, – прошептал он, приблизившись к нему. Сатир понимал, что мальчик может снова убежать, не желая с ним разговаривать. Большую сложность в общении с ним составляло то, что он не мог проникнуть в его мысли, понять, что именно движет им. Его разум оставался закрытым от богов. Такой способностью были наделены только друиды и шаманы орков, теперь выяснилось, что такой дар есть и у Куззолы. Это представлялось вполне естественным, ведь он сына бога.

– Прости меня, сынок, – повторил Сатир, собственно, сам не зная за что извинялся, но чувствуя себя виноватым перед мальчиком.

– Что мне с твоего прощения? – Куззола не повернулся к отцу. Он поджал босые мокрые ноги под себя, выдернув их из прохладной воды. Бога обдало холодом.

– Ты, прав, – Сатир держался на расстоянии, не смея подойти, – Но ты должен быть сильным. Ты особенный ребенок, и все это знают. Не сторонись никого, твои поступки докажут всем, что ты не хуже других. Возможно и лучше.

– На меня смотрят как на чудовище! Поступки! – услышав это, Сатир поднял брови и чуть не раскрыл рот от возмущения.

– Сын, ты не обычный, но никто не сказал тебе, что ты чудовище. Ты не виноват, что ты такой, и все это понимают. Важнее то, какой ты в душе. Не страшись себя. Будь полезен и добр, – поспешно ответил Куззоле отец.

– Почему я должен всем угождать, лишь бы от меня не воротили носы? Сын Каэджадара Лиэль, младше меня, но он будет вождем, и все стелятся перед ним, а сын бога должен помогать, делать добро!

– Каждому свое. Ты тоже можешь стать вождем, прояви себя. Пойми, я не могу навязывать эльбам свою волю. Пусть я и бог, но нельзя держать Этриус в страхе только для того, чтоб угодить своему сыну.

– Какой же ты тогда мне отец? – вскричал мальчик и, вскочив на ноги, бросил на Сатира ненавистный взгляд.

– Куззола, мальчик мой. Ты должен всего добиваться сам. И я, и мама, и все будут помогать тебе. Ты не один, – расчувствовавшись, бог приблизился и хотел обнять сына, но мальчик вырвался и побежал.

Сатир не находил себе места. Он никогда не оставит Куззолу одного и будет продолжать беседовать с ним. Оставалось лишь верить, что мальчик со временем поймет его. Нужно рассказать Габриэль о разговоре с сыном. Она так же нуждалась в поддержке, и он незамедлительно отправился к ней.

Девушка тоскливо сидела у окна в своей хижине. Сатир очутился рядом с ней, но она не испугалась его появления. Габриэль давно привыкла к подобной выходке бога. Пусть как ему угодно, но навещает ее.

– Здравствуй, любовь моя, – Сатир опустился перед ней на колено и как раньше протянул букет полевых цветов.

Девушка, молча, взяла их, не отпуская его руки. Взгляд ее глаз был глубокий, но не живой.

– Мы совсем не гуляем с тобой теперь, – улыбнулся Сатир, – держись крепче, милая.

В мгновение ока они очутились на цветочной опушке посреди леса.

– Здесь я и собрал этот букет. Тут очень красиво, – Бог галантно покружил девушку вокруг себя.

– Любимый, спасибо, – ответила Габриэль, – но я уже не та…

– Что с тобой? Мальчик образумится. Потерпи, – встревожился Сатир.

– Не понимаю, что со мной. Я слабею, мне уже не радостно, и все чуждо. Как будто, кто-то забирает мои жизненные силы себе.

– Не говори так. Я тебя люблю. Ты красива и молода. Эльбы долгожители, – Сатир нежно прижал девушку к своей груди и поцеловал в губы, – Не думай о плохом, я с тобой.

– Да, но ты не убережешь меня. Я скоро умру, Куззола забирает мои силы. Он наше проклятие, любимый, наша беда.

Сатир не нашел, что ответить. Он целовал и обнимал Габриэль, но девушка действительно отдалялась от него. Сама ли она так изводила себя, или и вправду мальчик забирал ее силы, он не понимал. Оставалось лишь верить, что его возлюбленная со временем воспрянет духом. Он никогда не оставит ее одну.

Глава 1. Дочь Лиэля

Время летело неумолимо, и не было благосклонно к Сатиру. Дорогие его сердцу Габриэль и Куззола отдалялись от него. Ни он сам, ни кто-либо не мог помочь вернуть тепло любви в сердца его жены и сына. Но когда кому-то плохо, зачастую другим хорошо. Сыну вождя эльбов Каэджадара, молодому Лиэлю, в любви повезло гораздо больше, чем богу Сатиру.

Он был гораздо моложе Куззолы, но вырос, в отличие от него, высоким и крепким воином, достойной опорой своему отцу. Все девушки Зеленого города мечтали стать его женой, однако Лиэль выбрал самую прелестную из них. Он не мог отвести глаз от своей ненаглядной Джунны и большую часть времени отвлекал ее от повседневных дел, хотя она и сама была не против этого. Он постоянно отлынивал от тренировок по стрельбе из лука, чтобы сопровождать ее по лесу во время собирания грибов и ягод или чтобы просто послушать ее чудесное пение, когда она вышивала на солнышке у своей хижины. Так они и стали не разлей вода, а вскоре обвенчались. Затем у них родилась дочь.

Прелестную девочку назвали Луной. Она родилась в полночь и друиды говорили, что она избранная. Ей пророчили вернуть на Этриус мир и спокойствие, когда планета будет стонать, утопая в крови. Вождь эльбов с усмешкой воспринимал разговоры о войнах и смертоубийствах. Орки время от времени пытались осадить Зеленый город, но еще на подступах к лесам эльбов бросали эту затею и бежали в Пустоши. Прекрасная подготовка и слаженность дозорных не подводила вождя многие годы. Его всегда своевременно предупреждали о наступлении кровожадных соседей, и он отправлял лесных стрелков на оборону рубежей. Шквал стрел, как прохладный летний дождь, отбивал у орков весь боевой настрой.

Луна росла прелестной непоседой, окруженная любовью и лаской эльбов. Ее молодые родители Лиэль и Джунна души не чаяли в милашке и баловали ее, как только могли.

Когда родилась девочка, все внимание перешло к ней, и Куззола ощутил себя забытым. Он был давно уже не мальчик, но все так же нуждался в заботе и ласке, которой он никогда не испытывал и старался оттолкнуть от себя каждого, когда на него находили эти странные чувства. Теперь он их понимал, но уже не мог изменить свой непреклонный характер. Он знал, что сам испортил отношение к себе. На него уже не косились и не смотрели пристальными взглядами, ожидая, что он предпримет. Ему стало даже скучновато, без былого внимания со стороны жителей Зеленого города. Теперь ему наоборот хотелось всячески привлечь к себе интерес окружающих. Шалости и дерзкие выходки, которыми он неосознанно пытался достичь этого, не приносили нужного эффекта. Одиночество, на которое он сам себя толкнул, до безумия угнетало его. Вне сомнения, он понимал причины происходящего вокруг и внутри себя, но перебороть свой нрав не желал.

Ненависти к Луне у него не было. Совсем наоборот. Малышка нравилась ему, и он был бы рад тоже дарить ей подарки и играть с ней, как это делали другие, но гнал от себя подобные фантазии.