Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Командующий солдатами Салманар уже не сомневался, что он сметет ненавистных жрецов. Против его тысячи выстроившихся в боевой порядок обученных солдат стояли всего-то две шеренги, человек двести, жрецов в белых длинных жреческих одеяниях, вооруженных короткими мечами и плотно прижавшись друг к другу. Сбоку от них, возвышаясь над всеми, находился какой-то гигант, возле которого стоял большой барабан.

Быстро построив своих солдат в глубокую колонну, чтобы легче было прорвать строй противника, Салманар дал команду атаковать. Солдаты медленным шагом начали приближаться к стоявшим неподвижно жрецам. Вот до них уже шестьдесят шагов, вот уже полсотни, а когда будет тридцать, можно будет переходить на бег и ударить всей солдатской массой. Салманар приготовился уже дать команду рожкам трубить всеобщую атаку, как стоящий сбоку жрецов гигант ударил в барабан. Тут же все стоявшие спереди жрецы упали ниц на землю. За ними открылись две шеренги солдат из корпуса городских стражников с натянутыми луками, одна из шеренг стояла, опустившись на колено, вторая стояла сверху над ней. Снова ударил барабан. Каждый десятый из них выпустил стрелу, целясь в лицо солдатам. Те закрыли лица круглыми щитами, обтянутыми кожей, и тут же вся остальная масса луков одновременно выпустила стрелы, целясь по открытым ногам. Раздались вопли многочисленных раненых, возникла заминка в движении солдат, хотя до стражников было уже недалеко. Снова ударил барабан, стоявшая шеренга лучников быстро также рухнула на колено, открывая стоявшую еще одну шеренгу лучников. Снова свистнули стрелы. А стоявшая на колене первая шеренга лучников тоже была уже наготове. Барабан бил, не переставая, шеренги лучников, первая стоя на колене, вторая и третья попеременно поднимаясь, ритмично одна за другой выпускали сотни смертоносных стрел, целясь частью в лицо, частью по ногам. И солдаты, не зная, какую часть тела прикрывать, потеряв ранеными в основном в ноги треть состава, поняв, что у стрелков из луков цель не убивать их, а прогнать, не обращая внимания на крики командиров, бросились обратно к воротам.

Барабан умолк. Тогда жрецы вскочили на ноги и вместе с бросившими луки стражниками, громко крича, погнались за удирающими солдатами, вместе с которыми, проклиная свое войско, бежал и их командующий Салманар. В воротах возникла страшная давка. Солдаты давили друг друга, стремясь поскорее выбраться наружу. Их было слишком много, а ворота слишком узки для того, чтобы все проскочили через них сразу. А сзади напирали все новые солдатские толпы. На Салманара давили со всех сторон. Грудную клетку сдавило с такой силой, что он не мог вздохнуть. Полузадушенного командующего толпа вынесла через ворота, но вынесенный впереди него солдат уже был с остекленевшими глазами – он, как и многие другие, задохнулся, его легкие не выдержали страшного давления людской массы.. Как только за воротами стало немного посвободнее, тело солдата сползло вниз, под ноги. Салманар, толкаемый сзади, споткнулся о тело солдата и упал, не удержавшись на ногах. А затем по нему, не дав подняться, промчались сотни человек, также спотыкаясь, иногда падая и уже не получая возможности подняться.

Скандинав остановил свое войско на подступах к воротам. Жрецы и стражники молча наблюдали за трагическим исходом через них солдатской массы.

– Это не армия врагов, – жестко сказал Абиратташ, когда кто-то из верховных жрецов заикнулся о том, что надо перебить и раненых, во множестве лежащих на земле, и солдат, стремящихся к воротам, – они не будут лишними в нашей будущей армии. Ими просто плохо руководили, и к тому же не те люди!

Как ни странно, но убитых было мало – всего около двух десятков солдат. Примерно сотни три их получили ранения в ноги, и жрецы вместо того, чтобы перебить их как напавших врагов, в уже наступившей темноте, подсвечивая себе факелами, начали заниматься их лечением.

Однако в воротах дело обстояло совершенно другим образом. Свыше сотни солдат были затоптаны и задавлены в страшной давке, включая командующего военным гарнизоном города Салманара.

У защитников храма было всего десятка три раненых, да и те своими стрелами в спину, когда в горячке стрельбы из лука они, находясь во второй шеренге, слишком прытко вскочили на ноги, сами подставившись под свои же стрелы, выпущенные задней шеренгой лучников.

Ближе к середине ночи к зиккурату стали прибывать отряды вооруженных жрецов, а к утру появился и лояльный воинский корпус. Теперь уже верховный жрец Абиратташ, опираясь на военную силу, мог действовать по заранее составленному плану.

Первым же делом значительная часть воинского корпуса была направлена к казармам городского гарнизона и окружила их. Все военачальники гарнизона, кроме нескольких исчезнувших, на которых объявили розыск, были взяты под стражу и изолированы от солдат. Со степенью их участия в ночных событиях на следующий день начала разбираться специальная комиссия, главенствующую роль в которой играли жрецы, а остальными членами являлось руководство прибывшего корпуса.

Отряды жрецов в сопровождении стражников были направлены к домам ближайших советников бывшего царя, которые были явными недругами верховного жреца. И всех их, кого застали дома, тут же перебили вместе с детьми мужского пола. Нельзя было никого оставлять в живых – выросшие мальчики могли начать мстить. Женщин и детей женского пола захватили, чтобы или сделать наложницами, или продать в рабство.

Большой отряд солдат, ведомый жрецами, под утро окружил царский дворец. Под предлогом того, что многочисленных царских жен и наложниц будут перевозить на другой берег Евфрата для допросов, их мелкими группами вместе с детьми увозили к переправе, где всех тихо удавливали, а трупы сбрасывали в реку. Таким образом, еще затемно были истреблены все родственники бывшего царя, невзирая на пол и возраст – и царские жены, и наложницы, и их дети. Любой оставшийся в живых член царской семьи мог бы впоследствии предъявить права на престол, а Абиратташ не желал иметь проблем с этим в будущем.

Кроме того, верховный жрец считал, что и царские слуги были развращены служением царю и могли в дальнейшем выказывать жалость к нему, внося смуту в народ. Поэтому в течение следующего дня все до единого слуги мужского пола были закованы в цепи и отправлены в каменоломни, а женщин, не разбирая, это горничная, повариха или танцовщица, также закованных, отправили в отдаленную местность на самые тяжелые полевые работы.

Все сокровища из разоренных домов царских приближенных перекочевали в зиккурат. А в царском дворце появились и новый хозяин, и новые слуги, начавшие быстро его обживать.