Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Ближе к вечеру подплывшие со своим товаром местные жители обмолвились, что дети-пастухи сегодня видели вдали отряд всадников, быстро скачущих вдоль реки в направлении, попутным ее течению. То есть движение всадников совпадало с движением каравана.

Набонасар отдал приказ плоты повернуть к берегу, благо он почти везде был пологим, и пристать к нему в любом месте было нетрудно. По его просьбе отыскали и привели двоих мальчишек, старшему было зим двенадцать-тринадцать, младшему около десяти. По их рассказу, они оставили отару пастись у подножия холма, а сами поднялись на его верхушку, намереваясь просто полежать там, и тут младший из них, самый остроглазый, разглядел двигавшееся в их сторону темное пятно на горизонте. На всякий случай они припали к земле, слившись с травой, стараясь не высовываться. Обминая холм с другой стороны, быстро промчалась группа всадников. Их было несколько десятков, одежда отличалась от местной. Все вооружены. Отару, пасущуюся с другой стороны холма, они не заметили и умчались дальше.

Набонасар бросил каждому из них мелкую монету, которую они ловко подхватили грязными ладонями и тут же, засунув за щеку, убежали прочь.

Появление неизвестных всадников заставило усилить бдительность. Теперь караван плыл уже не у берега, а выходил ближе к середине уже широкой реки. И с берега стрелами достать его было уже невозможно. Не только на идущем впереди плоту, но и на всех других плавсредствах были выделены наблюдатели, которые должны были следить за берегами. Впрочем, всадники могли быть охраной какого-нибудь заезжего посла или местного богатея, отправившегося, например, на охоту. Совсем необязательно их появление несло угрозу. Однако начальник охраны каравана Набонасар никакие меры предосторожности не считал излишними и постоянно был настороже. Однако все было спокойно, и до того времени, когда уже надо было останавливаться на ночевку, ничего особенного не случилось. Плоты и корабли сработаны были добротно. Ни один из кожаных мешков, основа плотов, не спустил воздух, не протек ни один из швов сшитых кож на днищах кораблей. Все было просто идеально.

Продолжать плавание ночью было нельзя. Река изобиловала поворотами, изредка встречались отмели, а при большой скорости течения быстро отвернуть большие плоты в сторону было практически невозможно.

Набонасар дал команду пристать к берегу на ночевку, когда спереди по левому борту показалась какая-то небольшая, домов в пять, деревенька. Пока плоты направлялись к берегу, быстрое течение уже унесло караван вниз за деревню. Вскоре на берегу уже устанавливали шатер для посла, сводили с плотов и кораблей лошадей и верблюдов, чтобы дать им возможность подкормиться и размяться, разжигали костры и ставили на огонь котлы. Набонасар на вершинах близлежащих холмов выставил караулы.

Шатер ставили только для посла. С ним в шатре ночевал также и скандинав, которому это вменил в обязанности царь Вавилона Дамик-илишу, нанимая охранником Хутрапа. Все остальные спали под открытым небом, благо ночами было очень тепло. Правда, очень донимали комары, однако у каждого была специальная накидка от них. Но горе было ночью тому, у кого открывалась хотя бы какая-то часть тела. Она сразу же становилась обеденным столом для комариных полчищ, и человек, проснувшись от жгучей боли, еще долго после этого не мог заснуть снова, а волдыри от комариных укусов еще долгое время страшно зудели и чесались.

А вскоре после того, как первые дымы поднялись вверх, с одного из холмов передали сигнал о том, что сюда направляются какие-то люди. Во главе полусотни всадников начальник охраны каравана поспешил к ним навстречу. Людьми оказались старейшина деревни в сопровождении еще троих мужчин. Их провели к послу. Оказалось, что они видели проплывающий караван и правильно предположили, что караванщики остановились здесь на ночевку. Старейшина пригласил Хутрапа на ночлег в деревню, но тот отказался, сославшись на большую усталость после длительного плавания, но пообещав утром перед отплытием обязательно заехать в деревню. В ней проживало всего-то десятка три человек, включая женщин и детей. Проплывающие мимо останавливаются здесь крайне редко, и все будут рады увидеть свежего человека. На осторожные расспросы о всадниках старейшина уверенно отвечал, что никто из деревенских уже давно посторонних не видел. А на лошадях здесь вообще никто не передвигается – река под боком. Посол подарил старейшине кинжал в узорчатых ножнах, старейшина, в свою очередь, подарил послу небольшой красиво вытканный коврик ручной работы с толстым ворсом. После чего старейшина со своим сопровождением удалился.

Вскоре ночь окутала землю своим покрывалом. Яркие звезды гирляндами рассыпались по небу. Из-за ближайших холмов изредка слышалось противное тявканье шакалов и пронзительные вопли гиен. В воздухе время от времени выписывали пируэты летучие мыши и, пугая сторожей, низко над ними проносились ночные хищники с огромными глазами – совы.

А ближе к утру в шатер Хутрапа вбежал Набонасар.

– Неладно в деревне, – быстро сказал он, – зарево в той стороне, дома горят.

Весь лагерь был уже на ногах. Солдаты в полном вооружении тревожно поглядывали в сторону освещенного пожаром неба. Вскоре во главе полусотни всадников Набонасар уже мчался в сторону деревни. С ними отправился и скандинав.

Они по берегу реки, огибая небольшие холмы, быстро мчались вперед. Местность была ровная, ям и ловушек опасаться не приходилось. Всадники из-за холмов вырвались к деревне и поскакали вперед, охватывая ее полукольцом. Там уже вовсю горели хозяйственные постройки, стога сена. Вовсю пылали четыре из пяти домов. А в последнем, пятом доме, огонь еще только начинал охватывать одну из стен.

Неизвестные всадники, суетившиеся у построек, едва заслышав приближающийся топот копыт, вскочили в седла и помчались в степь. Преследовать их в темноте не имело смысла – не известна была ни их численность, ни дальнейшие намерения. Не приведут ли они ночью в засаду? Это никто не мог сказать.

От пожара вокруг было светло, как днем. К четырем горевшим домам подступиться уже было невозможно. Набонасар первым подскакал к только разгоравшемуся дому, с ходу вышиб дверь и ворвался внутрь него. Следом, держа наготове меч, в дом вбежал скандинав, за ним несколько солдат. В нос ударил запах крови. Пожар, бушевавший в соседних домах, хорошо освещал все внутри. У порога лежал старейшина с проломленной головой. Из троих молодых мужчин, пытавшихся защищаться, двое были буквально утыканы стрелами, а у одного просто отрублена голова. Их мечи находились тут же, на полу. Воспользоваться ими они не успели. На них не было следов крови, нападение, суля по всему, было внезапным и одновременно на все дома сразу. На лавках вдоль стен с разбитыми окровавленными головами лежали женщины и дети. Из деревни не уцелел никто, ни один житель. Кто это сделал? Зачем? Кому мешала мирная деревня? Ответов не было. А в доме уже начала гореть и крыша.