Гай Орловский - Просьба Азазеля

Азазель буркнул:

– Видишь, Мишка, что делает с женщинами одно только обещание богатого подарка?… А дай ей тело, сразу пойдет по рукам.

Михаил спросил озадаченно:

– А разве твой демон не привязан заклятиями к твоей квартире?

Азазель вздохнул.

– Видел бы ты столько, как и я, фильмов про водопроводчиков, что в отсутствие мужа приходят прочищать трубы! Фаллопиевы. Сири, ты тоже слушай. Тело буду покупать тебе вместе с поясом верности. А пока сделай по большому бифштексу для мужчин нашей комплекции, без салатика обойдемся, но кофе большие чашки. Мишке можешь сливок, он такой нежный…

– Это кто нежный? – буркнул Михаил. – Мне черный, сахара четыре ложки.

– Столовых?

– Чайных, – ответил за него Азазель. Он морщился, как от зубной боли, двигал плечами, будто их сковало льдом, а когда в духовке пикнуло, быстро перенес на стол две большие тарелки с свежеподжаренными бифштексами. – Лопай, потом скажу…

Михаил ухватил вилку и нож, уже втайне гордый, что умеет пользоваться, поинтересовался:

– Что?

– Ешь, – велел Азазель, а когда Михаил отрезал первый кусок и отправил в рот, выговорил будто с трудом: – Знаешь, Михаил, мы всегда были врагами… Но сейчас, похоже, я готов указать тебе на еще одного сбежавшего из ада.

Михаил едва не подавился куском, едва сумел проглотить, просипел полузадушенно:

– Чего вдруг? Хочешь продлить свое пребывание здесь еще на неделю?

– Да, – подтвердил Азазель. – Видишь, какой ты умный? А то все дурак, дурак… Сразу все сообразил и меня раскусил, как спелый орех без скорлупы!

Михаил прожевал, отрезал второй кусок, но в задумчивости покачал головой.

– Что-то не так. Если бы только ради продления, ты бы предложил выдать своего дружка на седьмой день и вообще в последнюю минуту, а сейчас начинается только утро второго моего дня здесь! В чем дело?

Азазель ел неспешно и словно бы нехотя, а когда поднял на Михаила взор, в глазах читалась смертная тоска.

– Ты сильнее всех архангелов, – сказал он, – не мне с тобой бороться. Но я всегда понимал больше… и сейчас встревожен, Михаил. Мой дружок, как ты его называешь, хотя я его вовсе не знаю, начал переходить границы.

Михаил насторожился, задержал нож и вилку в бифштексе, а на Азазеля посмотрел со всей строгостью.

– Давай подробнее.

– Ты до сих пор не понял, – сказал Азазель, – а мы поняли уже давно, что этот мир неприкосновенен. Творец не позволяет нам вредить своим любимым людям. И вообще ничего в нем менять нельзя. Мир должен развиваться, как развивается. Мне кажется, Творец знает, каким он будет в конце, когда будет выполнена последняя часть Великого Замысла… Или каким он должен стать.

– Ну-ну?

– И малейшее изменение, – сказал Азазель терпеливо, – сразу же замечается… Давай объясню на простом примере, чтобы даже ты, такой по-солдатски умный, понял. У людей есть так называемая иммунная система. Следит, чтобы организм развивался согласно замыслу Творца, создавшего Адама. И если в организм человека попадает какая-то инфекция, это зараза такая, начинается болезнь… сразу же некие спящие или сторожевые силы в теле набрасываются на болезнь, бьют ее и выбрасывают заразу, скажем, в виде гноя из нарывов. Или как-то иначе, неважно, а иммунитет крепнет и удваивает защиту. Главное в том, что в человека встроены защитные силы. Так вот, Михаил, ты и другие архангелы и ангелы – такие же защитные силы, что сохраняют человечество и следят, чтобы ему ничто не мешало развиваться согласно Великому Плану Творца.

Михаил помотал головой.

– Б-р-р-р… Ничего не понял. А что эти силы делают, когда нет болезни?

– Просто дежурят, – сказал Азазель. – Как ты. А всякая зараза, попадая в тело человека, частенько живет там долгие годы, а то и всю его жизнь, оставаясь незамеченной. А замечают ее не раньше, чем она обнаглеет, начнет вредить телу человека… Ты понял?

Михаил покачал головой.

– Ты вроде бы намекаешь, что такой заразы, как ты, в человечестве немало? Но все ведут себя тихо и потому их не видно?… Но кто-то один начал чересчур…

Азазель сказал в подчеркнутом восторге:

– Михаил, я не ожидал от тебя такой сообразительности!.. Ты гениально прав. Потому я и сказал, что ты просто обязан сделать еще одну выдирку. Выдернуть из человечества одного такого.

– Кто он?

– Скажу лучше, – ответил Азазель, – что натворил. Но ты ешь, а то вдруг потом расхочется.

Михаил торопливо отрезал кусок побольше, подцепил на зубья вилки и отправил в рот.

– Ну-ну?

– Выходки его становились все заметнее, – сказал Азазель с неохотой, – а полчаса тому воздвиг для себя на одном пустынном островке громадный дворец и пригласил туда самых красивых женщин.

Михаил вскочил.

– Да как он посмел!..

– Не ори, – бросил Азазель мрачно. – Спеши выдрать. Иначе такое начнется… И все мы исчезнем.

– Кто мы?

– Все, – сказал Азазель уклончиво и отвел взгляд. – Даже ты, если Творец решит закрыть этот мир так, что даже бестелесным ангелам все перекроет. Вполне возможно, что Он вообще эту вселенную смахнет как пылинку и создаст что-то совсем иное. Или не создаст, будучи занятым чем-то иным, нам непостижимым… Потому этот мир должен быть открытым, но неизменным в своей основе. Так что, если понял, займись…

Михаил, похолодев, поднялся из-за стола, оставив на тарелке половину бифштекса и полную чашку кофе. Он сам чувствовал, что от лица отхлынула кровь, а колени сами собой задрожали и готовы в любой момент подогнуться.

– Запомни координаты, – сказал Азазель.

Михаил уже повернулся было в сторону двери, но вдруг резко повернулся к Азазелю и смерил его злым и полным подозрения взглядом.

– Погоди… Но ты же сам в состоянии остановить этого мерзавца?

Азазель ответил с заминкой:

– Он не мерзавец, а просто дурак. Не осознающий, что делает. Таких эгоистов полно. Но пока они грузчики да укладчики асфальта, вреда от них мало, но если у них Сила…

– Ты не ответил, – напомнил Михаил с нажимом.

– А почему это сделать не тебе? – спросил Азазель. – Все равно без дела. Дни и часы считаешь до момента, как ухватишь солдатскими пальцами за горло мою песню свободы! А я гуманист, волнуюсь за тебя, вдруг сопьешься от скуки, снаркоманишься или вообще пойдешь по рукам. Ты же такой красивенький… красавчик!

Михаил продолжал сверлишь его злым взглядом.

– Скажи правду!

– С чего вдруг? – спросил Азазель оскорбленно. – Обидно даже. Как будто я к стене приперт. Сперва припри!

– Но хочешь, чтобы его выдернули?

Азазель ответил настолько чистосердечно, что даже и менее подозрительный, чем Михаил, заметил бы откровенную брехню:

– Да, конечно!

– Скотина, – процедил Михаил сквозь зубы. – Не понимаю, почему не сам?… Или что-то мешает своих бить по голове? А мне как бы можно? Или надеешься, что он сильнее? Признавайся, он приготовил для меня какую-то ловушку?