Питер Бретт - Трон черепов

Аура Ашана потемнела.

– Обращайся к шарум ка с подобающим уважением, дочь. – Его голос низко зарокотал, и тон стал совсем иным, чем минутой раньше. – Ты можешь служить Дамаджах, но Джайан по-прежнему выше тебя.

Ашан повернулся к Джайану:

– Я приношу извинения за грубость моей дочери, шарум ка. Заверяю, что она будет наказана.

Джайан отмахнулся:

– Не обязательно, дядя. Моя кузина, может быть, и воин, но женщина, и не приходится ждать, что она сумеет сдерживать эмоции.

– В самом деле, – согласился Ашан. – Что хочет заявить по этому поводу шарум ка?

– Эти женщины вне закона, – ответил Джайан. – Они опозорили свои семьи бездумными поступками, подвергли опасности земляков и стали причиной смерти невинной женщины.

– Серьезные обвинения, – заметил Ашан.

Джайан кивнул.

– С заранее обдуманным намерением они нарушили установленный местным дама комендантский час, не подчинились приказам мужей-шарумов, выскользнули ночью из домов и пересекли деревенские метки. Они заманили в грубо сработанную ловушку одинокого огненного демона и окружили его. Пользуясь импровизированными щитами и оружием, скверно расписанными крадеными метками, которые скопировали с боевого оснащения их достопочтенных мужей, они атаковали. Не имея опыта, одна женщина погибла, а несколько других были ранены. Пожар, начавшийся в ходе поединка, грозил сжечь все селение.

– Неправда! – выпалила одна женщина, но спутницы схватили ее и зажали рот.

Женщинам запрещалось говорить в присутствии андраха без его обращения, а по закону Эведжана они в любом случае не могли выступать правомочными свидетелями. Говорить за них полагалось мужьям.

Джайан сверкнул глазами при виде сутолоки, но промолчал. В конце концов, они всего лишь женщины.

Ашия низко поклонилась, искусно выказав ровно столько почтения, сколько требовалось, чтобы высмеять и не оскорбить всерьез.

– Слова достопочтенного шарум ка Красии, первенца Избавителя, моего кузена, уважаемого Джайана асу Ахмана ам’Джардира ам’Каджи справедливы, отец, хотя и преувеличены в деталях.

Джайан скрестил руки, чуть ухмыльнувшись краем рта.

– Кроме того, они не имеют значения, – сказала Ашия.

– Что? – опешил Ашан.

– Я тоже нарушила комендантский час, не подчинилась мужу и вышла в ночь, – ответила Ашия. – Комендантские часы установлены с целью запретить выход в ночь всем женщинам. – Она выдержала взгляд отца. – Именно эти доводы ты обсуждал с Избавителем в день, когда он нарек меня шарумом, и они не смутили его. Не должны теперь смутить и тебя. По собственным словам Шар’Дама Ка, любая женщина, которая убьет демона, должна быть произведена в шарум’тинг.

Ашан нахмурился, но Джайан еще не закончил.

– Это так, – сказал он. – Но я насчитываю семь женщин и только одного убитого демона. Кто нанес смертельный удар? И были ли вообще удары?

– Тоже не важно, – отозвалась Ашия, поселив ярость в глазах Джайана. – Все воины разделяют убийства, особенно когда най’шарумов приучают к крови. Послушать тебя, так в Красии нет воина, который не претендует на большее, чем ему причитается. В свою первую ночь в Лабиринте сам Избавитель был только одним из дюжины копий в отряде загонщиков.

– Дочь моя, той ночью Избавителю было двенадцать лет, – сказал Ашан, – и его послали в Шарик Хора на пять лет, прежде чем он получил черное.

Ашия пожала плечами:

– Тем не менее, если ты не признаешь совместных убийств, тебе придется лишить черного всех воинов, возвышенных до того, как Избавитель вернул нам боевые метки, и половину остальных шарумов. Цель кровопомазания – не самостоятельное убийство демона. Это проверка отваги воина, его способности не дрогнуть перед алагай. Эти женщины справились. По правде говоря, их испытание было тяжелее без надлежащей подготовки и оснащения. Разве не такие сердца нужны нам в преддверии Шарак Ка?

– Может быть, – согласился Ашан.

– А может быть, и нет, – вмешался дамаджи Ичах. – Андрах, ты же ни в коем случае не возвысишь этих женщин? Они ханджинки. Позволь мне разобраться лично.

– Вряд ли у меня есть выбор, дамаджи, – ответил Ашан. – Я ничейного племени и должен выполнять приказы Избавителя.

– Ты андрах, – бросил ему Альэверак. – Конечно, у тебя есть выбор. Твоя дочь играет словами Избавителя, чтобы заманить тебя в ловушку, но не говорит всей правды. «Каждая женщина, которая возьмет демона на алагай’шарак, станет шарум’тинг» – вот что сказал Избавитель. Я думаю, данный случай не подпадает под требование. Кровопомазание шарумов не происходит без одобрения наставника. Алагай’шарак – священный ритуал, а не занятие для глупых баб, которые сбегают в ночь по собственной прихоти.

Остальные дамаджи согласно зашумели, и Инэвера стиснула зубы. Снова скрипучий хор – старики цитировали писание, ссылались на неуместные эпизоды и глубокомысленно предостерегали от чересчур вольного обращения с правами шарумов. Она погладила притороченный к поясу жезл хора, на миг представив, каково будет низвергнуть большинство старцев в бездну.

– Были ли какие-нибудь мужчины свидетелями события? – осведомился Ашан, когда гул стих. Он так и не спросил самих женщин и, скорее всего, не собирался.

Джайан в очередной раз поклонился:

– Андрах, мужья этих женщин ждут снаружи и молят выслушать их перед принятием решения.

Ашан кивнул, и мужчин ввели. Все носили черное, хотя по виду и экипировке не выглядели достойными воинами. Их ауры цвели гневом, стыдом и благоговением перед величием трона. Один особенно обезумел и еле сдерживался от свершения насилия – жажда мести расходилась от него, как смрад.

Вдовец. Инэвера чуть шевельнулась на своем ложе. «Следи за ним», – сказали ее пальцы.

«Я вижу его, Дамаджах». Рука Ашии была опущена, ответом стал шепот ловких пальцев.

– Святой андрах, эти женщины убили мою жену, – заявил удрученный воин. – Без их дурного влияния моя Чаббавах не ослушалась бы меня и не поступила бы так глупо. Я требую возместить мою потерю их жизнями.

– Ложь! – крикнул другой мужчина. Он указал на свою жену, избитую даль’тинг. – После того как стряслась беда, моя жена поспешила ко мне и объяснила, что Чаббавах была зачинщицей и принуждала остальных. Я сожалею об утрате, которую понес мой брат по копью, но он не имеет права требовать отмщения за собственную несостоятельность как мужа.

Вдовец повернулся, врезал ему, и какое-то время оба обменивались ударами. Ахман не терпел насилия при дворе, но никто из присутствующих, даже Ашан, не были расположены остановить их, пока второй мужчина не уложил вдовца на пол, заключив его в болезненный захват.

Ашан громко хлопнул в ладоши:

– Довод убедителен. Эверам не отдал бы победу лжецу.