Татьяна Корсакова - Змеевы дочки

Санечка придвинул к себе тарелку, понюхал поднимающийся над ней пар, вздохнул, взял у Галки ложку и принялся есть. Он ел аккуратно, стараясь не уронить ни капли, а то, что осталось на дне, старательно вымакал хлебным мякишем, с надеждой посмотрел сначала на Галку, потом на Матрену.

– Хочешь еще? – спросила Галка шепотом, и он молча кивнул. – Кому еще добавки?

Вверх поднялось двенадцать рук. И двенадцать пар голодных глаз посмотрели на нее со смесью удивления и надежды. А Галка уже разливала по тарелкам остатки щей. Руки ее дрожали то ли от несправедливости происходящего, то ли от злости.

– Что ты делаешь?! – вскинулась Матрена. – Что ты творишь, девка?!

– Они голодные. Неужели вы не видите?! Щи ведь еще есть.

– Есть, да не про вашу честь! – Матрена стояла у печи, уперев кулаки в бока. Галке показалось, что она сейчас кинется в бой, и была готова бой этот принять.

– Ешьте, дети, – сказала она так спокойно, как только могла. – Ешьте, не бойтесь.

Их не нужно было просить дважды. Они ели быстро, как оголодавшие волчата, разве что не урчали от удовольствия.

– Хозяйке доложу, – прошипела Матрена. – Ишь, самовольничает она!

Галка не ответила, она наблюдала за детьми, руки ее по-прежнему дрожали. Тарелки опустели быстро, на столе не осталось даже хлебных крошек. Их аккуратно сгребли в ладошки и тут же съели.

Задержаться подольше на теплой кухне Матрена не позволила, замахнулась мокрым полотенцем на сидящего с края мальчика, но не ударила.

– Пошли вон, оглоеды! – сказала зло и так же зло зыркнула на Галку.

Дети встали молча, выстроились в шеренгу по двое, вопросительно посмотрели на Галку. Привыкли делать все по команде. Или приучили.

– Где Аделаида Вольфовна? – спросила Галка.

– Уехала с Мефодием в город по делам, – ответила Матрена сквозь стиснутые зубы. – А тебе что за беда?

– У детей в спальне холодно. Нужны дрова, чтобы протопить печку.

– Нету дров!

– Я видела во дворе.

– То, что ты видела, тебя не касается. Если хозяйка велит, я выдам, а так и думать не смей. У них одеяла есть и в одеже им ходить по дому разрешено. Что ты еще хочешь?

– Я хочу, чтобы детям было тепло, – упрямо повторила Галка.

– А вот если такая сердобольная, так бери топор и шуруй в лес! А из поленницы брать не смей.

– Где топор? – спросила Галка, не особо надеясь на ответ, но Матрена неожиданно снизошла:

– В кладовке.

Прихватив из кладовки топор, Галка проводила детей обратно в их комнату.

– Может, кто-то хочет со мной прогуляться? – спросила и запоздало подумала о том, что дети одеты не по погоде. Нормальные валенки были лишь у троих.

Они переглянулись, словно научились общаться друг с другом без слов, и так же без слов выбрали для прогулки троих, которым достались валенки. Среди этих троих оказались Алена, черноглазый мальчик, которого звали Марком, и Санечка. Санечка оказался одет легче остальных, но по глазам было видно, что на прогулку ему хочется тоже сильнее, чем остальным. И Галка нашла выход: сдернула с плеч пуховый платок, крест-накрест обмотала им мальчика поверх пальтишка. Получилось тепло, хоть и смешно. Но никто из детей смеяться не стал. Может быть, они не умели?

Из дома выходили через черный ход, шли гуськом сначала мимо гулкого холла, потом мимо кухни, где зло гремела посудой Матрена, и, оказавшись на дворе, взялись за руки.

– Ну, где тут лес? – спросила Галка, оглядываясь.

Ей никто не ответил. Они не знали, потому что гулять вне дома им раньше не разрешали. Впрочем, ответ был очевиден: в глубине острова виднелись припорошенные снегом сосновые кроны.

– За мной! – скомандовала Галка и взяла за руку Санечку.

Они шли бодрым шагом, говорил только Санечка, остальные молчали. От Санечки Галка и узнала, почему на прогулку снарядили этих троих. Потому что они шли не на прогулку, а за дровами. Самым сильным и самым старшим в отряде был Марк, а самой выносливой Алена. Санечке же просто повезло, третья пара валенок ни на кого из старших детей попросту не налезала. А ему так хотелось прогуляться по лесу! До жути!

Лес оказался ближе, чем Галке думалось. Был он густым и темным, почти таким же, как лес перед озером. Под сенью его царила тишина.

– Нам нужен валежник! – Галка осмотрелась в поисках обломанных веток или сухостоя. – Только от меня далеко не отходите. Будьте рядом!

– Нашел! – Сломанную сосенку первым увидел Санечка, запрыгал от радости, захлопал в ладоши. – Вон она!

Рубить тонкое деревце оказалось не слишком тяжело, вот только и дров с него получилось немного. Галка расстелила на земле прихваченную из кладовки дерюгу, принялась складывать на нее полешки, сучья и сосновые лапы. Дети помогали. Чтобы раздобыть еще дров, пришлось углубиться в лес. Им повезло. Эту сосну вывернуло из земли прямо с корнем, наверное, еще осенью, потому что колючие лапы ее успели пожелтеть, а кое-где иголки и вовсе осыпались. По Галкиным прикидкам, хватить сосны должно было надолго, может, на несколько недель. О своем твердом решении уйти с острова она на время забыла.

Ветки у сосны были длинные и толстые, Галка начала с нижних. Она рубила, Марк с Аленой обламывали колючие лапы, а Санечка аккуратно складывал их в кучу. Они уже решили, что каждому достанется по вязанке, так дров получится больше. Работали дружно и споро, не пререкаясь, не капризничая, не глядя по сторонам. Оттого, наверное, и не заметили, как подкралась беда…

У беды были острые зубы и голодные глаза. Она скалилась десятком пастей, рычала утробно и нетерпеливо, окружала со всех сторон. Волки… Волки пришли на Стражевой Камень по льду в поисках добычи.

Нашли…

– Тихо… Только не кричите и ничего не бойтесь. – Одной рукой Галка крепко сжала топор, а второй попыталась задвинуть детей себе за спину, хоть как-нибудь защитить от голодной стаи. Только бы они не запаниковали, не бросились врассыпную. В одиночку никому не выстоять. Им и вместе не выстоять, если уж начистоту, если уж прямо посмотреть правде в глаза…

За спиной тихо пискнула Алена, вцепилась в рукав Галкиного пальто.

– Не плачь, – сказала Галка шепотом, не сводя взгляда с самого большого, самого матерого волка. – И отпусти, пожалуйста, мою руку.

Ей нужна была свобода, пространство для маневров. Лучше уж думать о предстоящем как о маневрах, чем трястись от страха.

Алена послушалась, и в рукоять топора Галка вцепилась уже двумя руками. Марк и Санечка тоже вооружились. Как умели, срубленными сосновыми палками. Смелые мальчики…

А вожак, самый большой, самый матерый, больше не желал ждать. Стая его все еще пребывала в нерешительности, но сам он уже сделал первый шаг. С желтых клыков его на белый снег капала слюна, а от грозного рыка закладывало уши.