Дмитрий Боднарчук - Книга о путешествии писца Наара

– Так что это было? – сказал Наар, как только последний слуга закрыл за собой деревянную верь в комнату.

– Похоже, желание спать тебя совсем покинуло. – Кавэд тёр глаза и улыбался.

– Почему я не сгорел? – задал новый вопрос Наар.

– Хорошо, давай присядем за стол. Я тоже сегодня впервые видел, чтобы рукопись была в огне, и чтобы человек был в огне. Сперва скажи мне, что ты думаешь о случившемся?

– Ничего не думаю. Никак объяснить не могу.

– Слушай, в одной из наших бесед ты сказал, что твоим учителем был сам Захарта. Мудрый старец. Розир не единожды рассказывал нам о нём. Неужели у тебя никаких идей нет?

– При чём здесь это? – Наар был недоволен, ему казалось, что его собеседник уходит от темы разговора.

– Я удивлён. Неужели ученик Захарты, великого хартофилакса Таирасса не сможет мне ничего рассказать о рукописях, что не горят? – монах смотрел на собеседника с укоризной. Это задело молодого каттава.

– Не пытайся меня пристыдить. Для меня рукопись всегда была очень хрупкой вещью, которую нужно защищать от огня, воды, сильного ветра в первую очередь. О людях я скажу тоже самое.

– То есть такие легенды тебе не знакомы?

– Знакомы, но это же легенды! Я тебя по делу спрашиваю, а ты мне о легендах рассказывать начинаешь. Давай поговорим о легендах. Захарта нам сотни легенд рассказывал, сотни древних историй мы переписывали. Но, – тут юноша полез в сумку, достал рукопись и положил перед собой. – этот манускрипт он раньше мне никогда не показывал. – начал переворачивать её листы. – Когда появилась угроза уничтожения города, учитель дал мне именно её. Чтобы я отнес её к Белому побережью. Вернее, чтбы я шел с ней к Белому побережью. – Наар продолжал листать рукопись, иногда останавливаясь на каком-то листе с миниатюрой или текстом, который его почему-то заинтересовал. Монах, сидевший напротив, был в затруднительном положении. Кавэду была известна легенда о Рукописи пути, он был почти уверен, что перед ним сидит чтец, который один может её прочесть. Конечно, он не до конца сам в неё верил, но увиденное во время пира заставляло многое переосмыслить. Возможно, в древних легендах было куда меньше легендарного, чем ему раньше казалось. Кавэда настораживало, что Захарта, который дал юноше рукопись, но ничего больше не сказал. Хоть что-то он должен был ему рассказывать, пускай и не сказал Наару прямо, что тот – чтец. Это очень известная легенда. Вообще, вдруг, Наар не чтец и нет вовсе никакого чтеца и никакой Рукописи пути? Тогда зачем ему рассказывать об этих вещах? С другой стороны, Кавэд впервые видел, как Рукопись не горела, а это один из признаков трёх рукописей: Рукописи пути, Рукописи Небытия, Рукописи Мироздания. Монах встал из-за стола, взял у юного каттава манускрипт и положил его в камин, который горел в их комнате.

– Ты чего?! – Наар вновь бросился в огонь, но Кавэд схватил его и держал некоторое время. Рукопись вновь не загоралась. Он отпустил парня и тот во второй раз за день достал рукопись из огня и сам остался невредим. Но Наар буквально взбесился:

– Да ты знаешь, что за этот поступок тебя нужно лишить монашества, священства, отрубить большой и указательный пальцы на обеих руках, чтобы перо никогда не задержалось в твоих руках и отправить в соляные шахты таскать мешки до скорой смерти! – юноша никак не ожидал такого поступка от своего друга. – Это всё было бы ещё милосердием по отношению к тебе. А то и повесить бы тебя, как последнего вора.

Кавэд же был невозмутим. Он просто убедился, что рукопись действительно не горит. Сам поднёс руку к огню и тут же одёрнул её назад, чтобы не обжечься.

– Наар, что ты знаешь о рукописи Пути?

– То же, что и ты. Пересказывать не вижу смысла. Ты считаешь, это она?

– По крайне мере, это возможно. Рукопись ведь написана каким-то неизвестным мне письмом.

– То есть, ты хочешь сказать, что я могу быть чтецом?

– Да, я думаю, что это возможно. Я не знаю, стоило тебе говорить об этом или нет. Но теперь что уж.

Юный каттав ничего не ответил. Только спустя несколько секунд произнёс, будто в пустоту, а не к собеседнику:

– Жаль, что наставника нет рядом. И неизвестно, что стало с Таирассом. Жив ли Захарта вообще?

– Выясним, когда доберемся до Саирата. Думаю, если он не говорил тебе ничего о твоём предназначении, а чтец – это предназначение, то у него были на то причины.

– На самом деле, есть только один способ проверить, чтец я или нет. – юноша сел за стол, раскрыл перед собой рукопись и начал читать, тихо проговаривая текст. Между незнакомыми знаками попадались символы письма зарамкарев, но ими были записаны обычные тексты: молитвы, хроники, легенды. Кавэд налил себе вина и сел напротив. Минут через пятнадцать Наар отодвинул рукопись.

– Ничего не вижу особенного. Обычные каждодневные молитвы. И миниатюры обычные и орнамент в рукописи обычный. Всё обычное. Даже пергамент не самый лучший. Кое-где волнами пошёл, а на седьмом листе вовсе дыра. Это самая обычная рукопись. – Наар развёл руками.

– Дай её сюда. – текст начал читать Кавэд. Затем пролистал всю рукопись. Действительно, просто сборник молитв на каждый день с выписками из хроник и избранными легендами.. Качество изготовления – среднее. – Не знаю тогда, что здесь может быть. Честно скажу тебе, я устал от наших споров, от съеденного и от выпитого. Я иду спать, того же и тебе советую. – Кавед, уже устало двигая ногами, дошёл к своей постели и лёг. Наар тоже вдруг почувствовал, как на плечи навалилась усталость, а веки стали тяжёлыми. Сумку с рукописью он положил себе под подушку. Когда лёг, долго не мог уснуть, вспоминал свой разговор с Кавэдом, а потом – разговоры с Захартой. Усталость всё же взяла своё. Уже сквозь сон он услышал, как в комнату завели Алоина и его товарища, счастливых, но тоже очень уставших, однако не пьяных. Словом, все четыре путешественника остались довольны приёмом, который им оказал Уадур, князь горцев и хозяин каменных псов.

Проснувшись утром, Наар увидел троих своих товарищей, завтракавших за столом. Горцы пили воду, а монах молоко.

– Ну наконец. Мы уже не надеялись дождаться, когда ты проснёшься, старина. Садись к столу. – Алоин отодвинул стул, приглашая Наара присесть. Но тот к столу не пошёл, сел на кровати, окинул комнату взглядом.

– Доброго утра. Или доброго дня. Чего там сейчас? – он умылся из глиняного кувшина, над небольшим деревянным корытцем, что стояло на столе у стены. Вытер лицо и руки белым полотенцем, лежавшим тут же, только после этого сел за стол.

– Долго вы ещё вчера гуляли? – обратился он к горцам.

– Да, долго. – те явно были довольны, что их самих об этом спросили и им не пришлось об этом рассказывать, будто бы им хотелось этим похвастаться. Хотя, на самом деле, им без сомнения хотелось этим похвастаться.