Эрика Йохансен - Завоевание Тирлинга

– Посмотри на меня, Бренна.

Женщина-призрак подняла взгляд, на ее лице отразилась мука, словно она хотела, но не могла отвести глаза.

– Ты права, – прошептала Королева. – Твой хозяин придет. И когда он это сделает, я схвачу его.

– Моя магия его защитит.

– Я и сама владею магией, дорогуша. Разве ты не чувствуешь?

Лицо Бренны исказилось от внезапной боли.

– Я повешу труп твоего хозяина на стенах своей Цитадели. Ясно?

– Ты не сможешь! – завыла женщина-призрак. – Не сможешь!

– Забава для стервятников, – спокойно продолжила Королева. – Ты не можешь защитить его. Ты – всего лишь наживка.

Женщина-призрак яростно завизжала: то был высокий невыносимый звук, похожий на крик хищной птицы.

Ивен зажал уши и увидел, что несколько королевских стражников поступили так же.

– Тихо, – приказала Королева, и крик оборвался так же внезапно, как и начался.

Женщина уставилась на Королеву, розовые глаза выпучились от страха, когда она забилась на свою койку.

Королева повернулась к Ивену:

– Относись ко всем этим заключенным гуманно.

Ивен закусил губу:

– Я не знаю этого слова, Ваше Величество.

– Гуманно, – нетерпеливо повторила Королева. – Вдоволь еды, воды и одежды, не бить. Чтобы спали.

– Ну, Ваше Величество, трудновато заставить человека, если он не спит.

Нахмурившись, Королева устремила на него тяжелый взгляд, и Ивен понял, что ляпнул что-то не то. Когда Па служил тюремщиком, а он – всего лишь помощником, было куда проще. Па всегда вмешивался, когда Ивен чего-то не понимал. Он уже хотел извиниться – с этим лучше поспешить, прежде чем кто-либо совсем не разозлится, – когда морщины на лбу Королевы вдруг разгладились.

– Ты здесь один, Ивен?

– Да, Ваше Величество, с тех пор, как Па на пенсии. Артрит его совсем измучил.

– Здесь очень чисто.

– Спасибо, Ваше Величество, – улыбаясь, ответил он, потому что она была первым человеком, кроме Па, кто это заметил. – Я каждый день убираюсь.

– Скучаешь без Па?

Ивен моргнул: она что, хочет от него избавиться? Регент обожал так поступать, а его стражники – еще сильнее. Ивен научился читать это на их лицах: вкрадчивая подлость, притаившаяся, но никуда не исчезающая. Лицо королевы было суровым, но не злобным, поэтому Ивен ответил честно:

– Да. Я многого не понимаю, а Па всегда мне все объяснял.

– Но тебе нравится здесь работать.

Ивен посмотрел в пол, думая о стражнике, который назвал его идиотом.

– Да.

Королева поманила его ко второй камере.

– Может, эта женщина и не выглядит опасной, но она опасна. А еще она очень важна. Сможешь каждый день за ней присматривать и не дать ей себя перехитрить?

Ивен уставился на женщину-призрака. Конечно, крупных и крепких заключенных содержали в подземелье. Некоторые из них пытались обмануть Ивена, притворяясь больными, предлагая денег, умоляя одолжить меч. Женщина-призрак уставилась на Королеву, ее глаза так и сверкали от ненависти, и Ивен понял, что Королева права: эта женщина – непростая заключенная, она хитра и быстра.

Но я тоже могу быть умным.

– Уверена: можешь, – ответила Королева, и Ивен подскочил: он-то ничего не сказал. Он повернулся и увидел нечто, из-за чего его челюсть отвисла от удивления: голубые драгоценности на шее Королевы искрились, ярко сверкая в свете факела.

– Раз в неделю, – продолжила Королева, – будешь подавать мне отчет об этих трех заключенных. Если потребуется, делай заметки.

Ивен кивнул, радуясь, что Королева не сомневается: он может писать и читать. Обычно люди думали, что он не умел, но Па научил его, так что он мог вести книгу.

– Ты знаешь, что такое страдание, Ивен?

– Да, Ваше Величество.

– За этими узниками стоит еще один человек: высокий, болезненно-худой мужчина с ярко-голубыми глазами. Этот человек – поверенный страдания, и я хочу взять его живым. Если увидишь его, тут же сообщи Лазарю. Понимаешь?

Ивен снова кивнул, в голове уже сложилась законченная картинка. Он видел этого «поверенного» прямо сейчас: похожая на пугало фигура с глазами, словно большие голубые лампы. Ему даже захотелось попробовать его нарисовать. Королева протянула руку, и через мгновение Ивен понял, что ему нужно пожать ее. Стражники напряглись, некоторые потянулись к мечам, поэтому Ивен очень осторожно протянул руку и позволил Королеве ее потрясти. Королева не носила колец, и Ивен этому удивился. Он задумался, что скажет Па, когда услышит, что его сын встретился с Королевой и она оказалась совсем не такой, как он представлял.

Ивен так и стоял у камер, посматривая на заключенных и Королеву, когда пятеро стражников окружили ее и, словно волна, повлекли прочь: по коридору, вверх по ступенькам, из его подземелья.

Келси Глинн была вспыльчива, и она этим не гордилась. Келси ненавидела себя, когда гневалась, потому что даже когда ее сердце колотилось и густая завеса бешенства застилала глаза, она по-прежнему ясно видела прямую дорожку от неконтролируемого гнева к саморазрушению. Гнев затуманивал разум, потворствуя принятию неверных решений. Гнев можно простить ребенку, но не королеве. Карлин множество раз указывала ей на это, и Келси прислушивалась. Но даже слова Карлин не имели никакого веса, когда Келси захлестывала ярость: эта волна сметала все препятствия. И Келси знала, что, хотя гнев ее разрушителен, он чист и близок той девушке, какой она была в глубине души. Она скрывалась за всем тем самообладанием, что прививалось ей с самого рождения. Она родилась сердитой и часто задавалась вопросом, каково это – излить свой гнев, отбросить притворство и стать самой собой.

Сейчас Келси очень старалась сдерживать свой гнев, но с каждым словом человека, сидевшего через стол, темная вода перед плотиной подступала все выше. Подле нее сидели Булава и Пэн, чуть дольше Арлисс и отец Тайлер. Но Келси не видела никого, кроме генерала Бермонда на противоположном конце стола. Перед ним лежал железный шлем, увенчанный нелепым голубым пером. Бермонд, только что прибыший с фронта, был во всеоружии.

– Нам не хотелось бы растягивать армию, Ваше Величество. Этот план – пустое растрачивание ресурсов.

– С вами и здесь придется сражаться, генерал?

Он покачал головой, упрямо цепляясь за свою точку зрения.

– Вы можете защитить свое королевство, Ваше Величество, или свой народ. У вас не получится спасти и то, и другое.

– Люди важнее земли.

– Замечательное высказывание, Ваше Величество, но слабая военная стратегия.

– Вы же знаете, что пережил этот народ во время последнего вторжения.

– Лучше, чем вы, Ваша Величество, ибо вы тогда еще даже не родились. Кадделл тек красным. Повальная резня.

– И повальные изнасилования.