Кира Стрельникова - Бездушная

Улыбка ей, несомненно, пойдет.

– Мне? – переспросила она, и я кивком подтвердил правильность моего вопроса:

– Тебе, Финира.

Она оглядела себя, провела ладонями по платью, и на миг на отстраненном лице мелькнула тень задумчивости. Неужели?!

– Мне приятно быть так одетой, – чуть помедлив, все же ответила она, и я возгордился, как юнец, добившийся от своей зазнобы первого робкого поцелуя в щечку.

Уже хорошо, что она понимает хотя бы, что может быть ей приятно, а что нет. На этом тоже можно сыграть, и заодно есть с чего начинать. Все-таки что-то она может если не чувствовать, то ощущать, пусть на уровне таких простых понятий.

– Хорошо. – Я улыбнулся и поднялся, потом подошел к ней. – Тогда пойдем, у нас по плану – прогулка по городу.

Про магазины я сознательно не стал говорить, пусть будет сюрпризом. Посмотрю, как Финира отреагирует на предложение зайти и купить что-нибудь. Остановившись рядом с гостьей, я взял ее изящную кисть и положил себе на локоть, искоса глянув: как поведет себя? Но, видимо, на ближайшее время она исчерпала свой скудный запас чего-то, похожего на отголоски эмоций. Финира смотрела перед собой, ее рука расслабленно лежала на моем предплечье, и со стороны мы, наверное, выглядели очень неплохо. Если бы не бесстрастная маска на красивом лице.

Для прогулки я решил выбрать открытый двухместный экипаж, не зная, умеет ли Финира ездить верхом. Да и удобнее, если мы собираемся еще и за покупками. И хотелось, чтобы она начала привыкать ко мне. Я помог Финире забраться по ступенькам, поднялся следом и сел рядом с ней, постаравшись не помять юбку ее нового платья. А потом, даже не раздумывая о причинах собственного поступка, взял прохладную ладошку и положил на свою, рассматривая красивые длинные пальцы и аккуратно подстриженные ноготки. Почему-то мелькнула мысль о музыкальном инструменте – у Финиры руки, предназначенные для музыки. Арфа, гитара или пианино очень бы ей подошли, как мне кажется. Я медленно провел по изящной кисти и, ни на что особо не надеясь, спросил свою спутницу:

– Финира, ты когда-нибудь играла на музыкальных инструментах, не помнишь?

Она ответила не сразу, словно в самом деле пыталась вспомнить.

– Нет, Аллард, – произнесла она, и я поймал себя на том, что уже почти не вздрагиваю от ее ровного голоса и сам пытаюсь добавить в него эмоций.

Вот здесь, пожалуй, подошла бы задумчивость.

– Прежний хозяин не давал мне никаких инструментов, – добавила Финира.

Руку она не убрала, из чего я заключил, что мои прикосновения не вызывают у нее неприязни. Надеюсь на это. Я продолжил легонько поглаживать бархатистую кожу, обводил чуть выступавшие косточки и ловил себя на том, что мне нравится прикасаться к руке Финиры.

– И что же ты делала, когда… не была занята? – Я чуть запнулся, подбирая слова, чтобы избежать упоминания того, в чем состояла роль моей гостьи в ее прошлой жизни.

Что она убивала, забирая чувства людей, оставляя их опустошенными оболочками без души, не знающими, как дальше жить, и предпочитавшими самый простой выход – смерть. Незачем возвращаться к тому, что уже закончилось и никогда не повторится. Я очень постараюсь, чтобы Финира забыла все, что было с ней раньше, и у нее появились другие воспоминания, хорошие, добрые, светлые.

– Ждала хозяина у себя, – просто ответила Финира, ничуть не смутившись моего вопроса.

– Просто ждала? – удивился я, покосившись на ее отстраненное лицо.

– Да, – подтвердила она.

– Не читала, не рисовала, ничем не занималась? – зачем-то дотошно уточнил я.

– Нет, хозяин не разрешал, – пояснила Финира.

У меня в голове не укладывалось, как можно просто сидеть без дела и ждать, пока тебя позовут или придут к тебе. Это… чудовищно.

– Я понял, – кивнул я и откинулся на спинку сиденья; мой решительный настрой показать Финире другую сторону жизни лишь укрепился.

Обязательно – музыкальный салон. Пусть посмотрит, вдруг что-то вспомнит, вдруг в жизни до Собирателя она все-таки имела дело с инструментами. И предложить ей порисовать, вдруг понравится. Хотелось добавить в ее жизнь ярких красок, во всех смыслах. Между тем мы выехали с территории дворца, и экипаж неторопливо покатился по широким улицам Феира, мощенным светло-желтым булыжником. Мне нравился мой город с его домами из песчаника всех оттенков желтого, от насыщенного янтарного до бледно-золотистого, отполированного до прозрачности. Каменные арки входов, увитые цветущими растениями, ведущие в маленькие дворики перед богатыми особняками, разноцветная плитка и мозаика на стенах, витражи в окнах – все вместе составляло удивительно гармоничный ансамбль. В него вписывались разнообразные запахи пряностей, когда мы проезжали мимо кондитерских и булочных, какао, кофе, благовоний – это уже из маленьких часовен, посвященных кому-нибудь из Чувств, конечно же, тонкий аромат цветов. Феир был похож на разноцветный шелковый ковер с причудливым узором, которым не устаешь любоваться.

Разумеется, на главном проспекте, прямой стрелой начинавшемся от моста, ведущего на остров собора, расположились дома самых влиятельных жителей города и самые дорогие и модные магазины с витринами. Я поглядывал на Финиру, пока мы ехали, по пути рассказывая про Феир, она слушала, но все с тем же отстраненным видом, не проявляя особого интереса. А ее рука так и лежала в моей ладони, уже теплая, согретая моими прикосновениями, живая, мягкая. Мы проехали почти весь проспект, не остановившись ни у одного из магазинов, – не сюда я хотел привести Финиру, не в царство дорогих побрякушек. Почему-то казалось, здесь она ничего не найдет себе по душе, и дальше я попросил возницу свернуть к одному из ремесленных кварталов. В лавках зачастую можно найти удивительные вещички, пусть и не украшенные изумрудами и рубинами, но очень милые и не менее красивые. Мне нравилось там бродить, но, увы, я почти ничего не покупал – дарить некому. Твердо знал: никто из девушек в моем гареме не оценит эти вещи, в лучшем случае вежливо поблагодарят и забудут в дальнем углу на полке. Так что я просто бродил по этим лавочкам и наслаждался созерцанием, иногда радуя себя какой-нибудь покупкой.

Мы свернули на небольшую улочку, я попросил остановиться и повернулся к Финире.

– Ты не против дальше пешком прогуляться? – спросил ее, внимательно глядя в глаза.

– Если вам угодно, Аллард, – ответила она.

Я внутренне поморщился, но понял, что пока бесполезно добиваться большего.

– Если устанешь – скажи, – попросил я, справедливо полагая, что моя гостья не приучена к высказыванию своих желаний и будет молчать, а значит, нужно обозначить, что со мной она может говорить о них свободно.

– Хорошо, – коротко отозвалась Финира, приняв мою протянутую руку и выйдя за мной из экипажа.