Павел Корнев - Безликий

– Шантаж?! – Софи обожгла меня возмущенным взглядом. – За кого ты меня принимаешь?

– А кто еще мог прислать полицейских?

– Я ни у кого не вымогала денег! Это же чистой воды безумие! Все равно что собственноручно подписать себе смертный приговор!

– Тогда зачем тебе снимки?

– Для страховки! Ты знаешь, что это за люди! Ты знаешь, на что они способны!

Я знал. Но еще я знал о плачевном состоянии финансов клуба и потому недоверчиво покачал головой.

– Не тебе ставить под сомнение мои слова, Жан-Пьер! – заявила тогда Софи, и в ее голосе зазвенел металл. – Реши я заняться вымогательством, ты бы узнал об этом первым! Кто бы еще помогал мне с этим, если не ты?

Я принял этот аргумент и вздохнул.

– Прости.

– Выпей вина и успокойся.

Но нет, успокаиваться я не собирался.

– Кто делал снимки? Быть может, это фотограф навел полицейских?

– Фотографии остались от Марко, снимал он сам. Никто о них не знает. Это просто совпадение!

Я лишь поморщился, потом склонил голову набок и задумчиво произнес:

– Снимки… Да, кстати! А мои снимки? Ты сохранила их?

– Ох, Жан-Пьер, к чему ворошить прошлое?

– Так сохранила или нет?

– Они абсолютно бесполезны! Лица разобрать невозможно! Никто не сможет тебя опознать!

– Я хочу их видеть! – решительно объявил я, поднимаясь из кресла.

– Сегодня мне будет не до этого.

– А завтра?

– Хорошо, ты их получишь, – сдалась кузина, уселась за стол и вытащила из ящика толстенный гроссбух. – Товар привезут ночью, – предупредила она меня после этого. – Договорись со всеми заранее.

– Договорюсь, – пообещал я.

Софи кинула на стол две пачки десятифранковых банкнот, добавила еще пару сотен сверху и попросила:

– Распишись!

Макнув стальное перо в чернильницу, я поставил в нужной графе неразборчивую закорючку. Две тысячи франков выделялись на покупку строительных материалов для ремонта здания. Эта сумма выбивала в бюджете клуба немалых размеров брешь, но, если все пойдет по плану, очень скоро деньги вернутся сторицей и Софи покажет их в балансе, приплюсовав к выручке от продажи билетов. Придется заплатить налоги, зато ни у кого не возникнет вопросов, откуда взялись средства на погашение очередного платежа по закладной.

– Держи, – протянула мне кузина связку ключей и попросила: – Осторожней там, хорошо?

– Думаешь, сицилийцы что-то пронюхали?

– От них всего стоит ожидать, – сказала Софи, открыла верхний ящик стола и переложила из него в дамскую сумочку двуствольный дерринджер двадцать пятого калибра.

– Это точно, – со вздохом признал я, убирая ключи в карман.

– Все, мне пора бежать! – объявила кузина. – Надо еще сделать прическу и маникюр. Ты понадобишься мне на приеме, никуда не пропадай.

– Хорошо.

Софи шагнула из-за стола, но вдруг замерла на месте.

– Да! – как-то очень неуверенно произнесла она. – В четыре часа придет один человек, будет расспрашивать о вчерашнем происшествии. С тобой он тоже поговорит.

– Зачем это? – насторожился я.

– Маркиз Арлин весьма обеспокоен полицейским произволом, он поручил заняться этим одному своему хорошему знакомому из Третьего департамента Ньютон-Маркта.

Маркиз Арлин был одним из самых известных посетителей «Сирены». В качестве председателя императорской комиссии по промышленности маркиз пользовался влиянием ничуть не меньшим, чем иные члены кабинета министров, и стремление проверить, не копают ли под него политические оппоненты, представлялось мне в сложившейся ситуации вполне логичным. Кроме того, насколько я понял из обмолвок Софи, некоторое время назад маркиз неофициально вложил в клуб немалую сумму, чем помог ему удержаться на плаву. Не считаться с этим обстоятельством было нельзя.

– Кого Арлин попросил об одолжении? – уточнил я.

– Некоего инспектора Морана.

– Так делу дали официальный ход?

Софи покачала головой.

– Нет, все неофициально. Главное, не сболтни лишнего.

– Как я могу? Меня здесь вчера еще не было.

– Отнесись к этому серьезней! Моран из Третьего департамента, он не мальчик на побегушках у маркиза, а действительно его хороший знакомый!

– Как раз их профиль, – хмыкнул я.

Третий департамент занимался не только контрразведкой, отловом малефиков и противодействием пропаганде религиозных фанатиков, но и выведением на чистую воду своих запятнавших честь мундира коллег.

Софи встала у зеркала, поправила черные локоны, огладила воротник платья.

– Два года назад Бастиан Моран на несколько дней возглавил Ньютон-Маркт. Стефан Фальер, тогдашний министр юстиции, назначил его по прямому указанию герцога Логрина. Знаешь, чем все закончилось?

– Знаю, – подтвердил я.

Затеявший дворцовый переворот регент был испепелен императрицей, а министр юстиции не стал дожидаться суда и пустил себе пулю в лоб.

– Моран вышел сухим из воды, – сообщила Софи. – Его просто не утвердили в должности и понизили до инспектора, но не уволили и не сослали в провинцию. Весьма изворотливый деятель, надо полагать. Осторожней с ним.

– Да уж постараюсь, – пообещал я, вслед за кузиной вышел в коридор и указал охранникам: – Глаз с нее не спускайте.

Лука и Гаспар синхронно кивнули и потопали вслед за хозяйкой.

Я же запер кабинет, сунул полученное от Софи кольцо с ключами в карман и отправился на обход клуба, благо до вечернего представления времени оставалось с избытком.

В фойе клуба дежурил Антонио. Высокий светловолосый красавчик с голубыми глазами и ямочкой на подбородке пользовался неизменным успехом у танцовщиц из кордебалета и слыл записным сердцеедом, но с гостьями себе никогда лишнего не позволял, был безупречно предупредительным, и не более того. Как-то раз Софи упомянула, что охранника вышибли из армии за интрижку с женой командира, и он дал себе зарок не повторять прежних ошибок.

Когда я подошел, Антонио посмотрел на меня с нескрываемым сомнением и язвительно поинтересовался:

– Говорят, теперь ты здесь главный?

– Если речь идет о главном мальчике на побегушках, то да, так оно и есть, – рассмеялся я в ответ.

– Хозяйка никогда о тебе не говорила.

– У нас не те отношения с кузиной, чтобы отправлять друг другу открытки на именины, – пожал я плечами. – Ты здесь один?

– Жиль курит на улице.

Жилем звали неприметного коротышку с крупным носом и вечно сонными глазами. Он мало говорил и казался не слишком сообразительным, но, когда охранники собирались за карточным столом, легко обчищал всех остальных. Чем коротышка занимался до того, как устроился в «Сирену» вышибалой, никто толком не знал; на работу его принимал еще граф Гетти.

Антонио отвернулся к зеркалу, достал расческу и спросил: