Абдул аль-Хазред - Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Продолжая призрачно, как во сне, скользить мимо бесчисленных звезд, я не переставал удивляться сходству ощущений, вспоминая свои мысли о том, что в том морском видении для завершения картины не хватало фрагмента с пластины. Что-то тогда подсказывало мне, что он вписался бы в нее очень гармонично. Не успел я об этом подумать, как в картине перед моими глазами появилась удивительная перемена, которая, однако, выглядела вполне естественным продолжением событий. Одна из звезд прямо впереди меня начала явственно увеличиваться, постепенно превращаясь в светящийся шар, как бы охваченный пламенем и испускающий сильный свет. Вскоре рядом с ним появилось несколько звездочек, свет которых явно отличался от света бесчисленного множества остальных. Эти звездочки также постепенно увеличивались в размерах, хотя были несравнимо меньше огненного шара, который к этому времени стал очень похож на стоящее в зените солнце, разумеется, меньших размеров. Затем он стал уходить в сторону и вскоре скрылся из виду, но я успел заметить, что он при этом медленно поворачивался, как яблоко, наколотое на спицу. Шарики же, в которые превратились звездочки, также поворачиваясь, летели за ним вдогонку, каждый – со своего направления. Я был ошеломлен, начиная понимать, что за картина предстает передо мной. Поспешно пересчитав шарики, пока они еще не скрылись за пределами взгляда, я рассеял последние сомнения: сейчас я видел то, что было изображено на пластине! Мысли завертелись у меня в голове, и я, вдруг испугавшись их, бросился к лампе и задул пламя. Последним, что запечатлели мои глаза, был поворот моего полета к одному из шариков, который при этом начал быстро увеличиваться в размерах, как при приближении. Мне показалось, это был именно тот шар, на котором когда-то почтенный Дервиш предлагал мне разглядеть себя, то есть наш мир!..

Звезды погасли вместе с пламенем лампы. На мгновение вокруг воцарился полный мрак, который, впрочем, очень быстро рассеяли отблески заката, льющегося в окна. Я растерянно стоял посреди комнаты, уже сожалея о том, что прервал видение. В моей руке была неизвестно как в нее попавшая пластина. Я был поражен. Во-первых, был поражен самим видением: его яркостью и натуральностью ощущений при всей невероятности и непостижимости увиденного. Во-вторых, был поражен сутью увиденного: было похоже, что лампа показала мне то, что увидели те, кто приходит и уходит, приближаясь к нашему миру. Получалось, что они явились в него из звездной бездны! Это было поистине поразительным открытием, ибо даже почтенный Дервиш не смог этого предположить. В-третьих, я был поражен также тем, что в свое время эта мысль мимолетно посещала меня, и значит, я, сам того не осознавая, мыслил правильно. Будто они сами тогда послали эту мысль в мою голову, а теперь дослали ей подтверждение. Правда, у меня все же, как когда-то у почтенного Дервиша, оставались некоторые сомнения в том, что все это не было иллюзией. Ведь такого просто не могло быть! Оно потрясало сознание, опрокидывая все наши представления об устройстве мира, раскрывая совершенно новое и чуждое понятие о таком привычном звездном небе, о котором, кстати, мы толком ничего и не знали. И было бы куда проще и спокойнее видеть все на своих привычных местах. Дервиш был прав: выдержать такое потрясение способен далеко не всякий разум. Мой выдержал его, я думаю, лишь потому, что был уже подготовлен чередой происшедших событий.

Поразмыслив, я решил, что ответ на эти сомнения со временем придет сам собой. Необходимо лишь чаще пользоваться лампой, а затем обдумывать и сопоставлять содержание видений. Я уже успокоился было, как вдруг взгляд мой упал на пластину, которую я все еще держал в руке. Новая мысль зажгла во мне страстное любопытство, и я почувствовал, что не смогу уснуть, несмотря ни на какой опиум, пока не утолю его.

Я вновь зажег лампу и, подсев к столику, поднес пластину к пламени. Я не представлял себе, каков будет путь моего понимания написанного на ней, ожидая чего угодно. Но моему взору предстала совершенно неожиданная и удивительная картина. Беспорядочно рассыпанные по ней значки вдруг запрыгали и задвигались, образовав невероятную толчею. Они перемещались, обгоняя и расталкивая друг друга, перескакивая через кучки себе подобных, и в конце концов выстраивались в последовательности, за которыми словно бы прятались обычные арабские буквы. Конечно же никаких арабских букв там не было, просто я каким-то образом стал совершенно ясно соотносить с ними эти причудливые символы. И, разумеется, сами они не прыгали и никуда не перемещались. Мои глаза по приказу разума выхватывали их совершенно из разных мест и определенным, неуловимым мной образом составляли из них слова и фразы. Они получались настолько четкими и логичными, что у меня, в противоположность видению, не возникало никаких сомнений в их правильности. Каким образом мой разум связывал эти сочетания чужеязычных символов с моими родными буквами, было выше моего понимания, но это происходило так естественно и гармонично, что я и не стал над этим задумываться. Построение слов этим странным способом казалось настолько простым и очевидным, что я полностью доверился ему и скоро почувствовал, что смогу написать на этом языке любую фразу.

Пробежав глазами этот странный текст и убедившись в том, что он вполне разборчив, я предпринял попытку читать его, вникая в смысл. И вот тут-то мне вспомнились слова почтенного Дервиша о том, что понимание слов еще совсем не обещает понимания написанного. Смысл некоторых фраз был настолько странным, что они казались бессвязным набором слов. Другие были в общем понятны, но могли быть истолкованы в стольких значениях, что приходилось просто теряться в догадках. Третьи были вполне понятными, но суть их была столь невероятной и даже пугающей, что я предпочел бы не понять их вовсе. Кроме того, в изобилии встречались слова, вообще неизвестные мне. При этом в некоторых случаях стоило мне напрячь разум – и из его недр всплывало слово, подходящее по смыслу. В результате текст получался разорванным на отдельные фрагменты, порой вовсе не связанные друг с другом, но все же объединенные общим смыслом.

«После двух ошибок, а значит – весьма успешно, мы вновь вышли на путь восхождения сущего, которым шла шестая волна творения… Вместе с тремя предыдущими вехами нами преодолено семь долей великого угла. Это говорит о том, что мы вновь попали на стержень пути восхождения. Здесь почти нет помех, пришедших из пустого или от других волн, и поэтому можно ожидать плодотворных открытий… Мир, в который можно войти и свободно в нем обретаться. В этом взгляде он – один из бесчисленных. Но он лежит прямо на пути, и в этом взгляде он – один из редчайших… Обращаем это послание ко всем, чьи пути совпадут или пересекутся с нашим и чьи цели – познание высшей сути. Размеры и скорости изображенных тел во всем соотносятся с натуральными, позволяя сделать все нужные расчеты.