Джо Аберкромби - Последний довод королей

– Что ж, рад за них, – прошипел архилектор. – Что насчет Ингелстада?

Глокта поерзал в кресле.

– Ваше преосвященство, я предъявил ему ультиматум в самой жесткой форме.

– Значит, его голос можно считать нашим?

«Как бы это сказать?»

– Твердой уверенности у меня нет. Верховный судья Маровия пригрозил ему тем же, чем и мы. Он действует через некого Харлена Морроу.

– Морроу? Разве он не из лизоблюдов Хоффа?

– Видимо, его повысили. – «Или понизили. В зависимости от того, с какой стороны смотреть».

– С ним можно разобраться. – Гойл мерзко ухмыльнулся. – Проще простого…

– Нет! – отрезал Сульт. – Гойл, почему с вами всегда так? Только на горизонте замаячит проблема, как вы готовы решить ее убийством! Сейчас надо действовать осторожно. Пусть видят, что мы разумные люди, с которыми можно вести переговоры. – Он отошел к окну, и крупный камень в его перстне заискрился на ярком свету мерцающими фиолетовыми бликами. – Между прочим, дела в Союзе плохи. Страна фактически без правителя. Налоги никто не собирает. Преступников не ловят. Да еще какой-то ублюдок по прозвищу Дубильщик, демагог и предатель, подстрекает на деревенских ярмарках народ к мятежу! Крестьяне массово бросают поля и подаются в разбойники. Люди стонут от краж и грабежей. Мы терпим чудовищные убытки. Хаос постепенно охватывает страну, и остановить это у нас нет возможностей. В Адуе остались только два Собственных Королевских, и они с трудом поддерживают порядок в городе. А вдруг кому-то из благородных лордов надоест ждать голосования, и он решит надеть корону пораньше? От них всего можно ожидать!

– А что там с армией? Скоро они вернутся с Севера? – спросил Гойл.

– Вряд ли. Этот олух, маршал Берр, три месяца проторчал под Дунбреком, а Бетод тем временем спокойно перегруппировал войска за Белой рекой. Черт его знает, когда он наконец справится с северянами! Может, вообще никогда.

«Три месяца уничтожать собственную крепость! Напрасно наши архитекторы так добротно ее строили».

– Двадцать пять голосов… – Архилектор хмуро взглянул на шелестящие листки бумаги. – Двадцать пять. А у Маровии восемнадцать? У нас почти никаких сдвигов! Едва мы приобретаем нового сторонника, тут же теряем кого-то из старых!

Гойл подался вперед.

– Ваше преосвященство, может быть, пора снова обратиться к нашему другу из Университета?..

Сульт яростно зашипел, и Гойл умолк на полуслове. С безразличным видом, словно не услышав ничего особенного, Глокта выглянул в высокое окно. Над городом высились шесть покосившихся шпилей Университета.

«Странное место для поиска помощи… Там только пыль, разруха да старые ослы адепты. Какой с них толк?»

Его размышления прервал архилектор.

– Я сам поговорю с Хайгеном. – Он ткнул пальцем в лист бумаги. – Гойл, напишите лорд-губернатору Миду, попытайтесь заручиться его поддержкой. Глокта, договоритесь о встрече с лордом Веттерлантом, ему пора сделать выбор. А теперь выметайтесь, вы, оба! – Сульт перевел жесткий взгляд голубых глаз от листков с чужими секретами на Глокту. – Идите же! И добудьте… мне… голоса!

– Холодная нынче ночка! – крикнул Ищейка. – И не скажешь, что лето!

Три темных силуэта развернулись в его сторону. Крайний оказался седым стариком, и, судя по лицу, жизнь его побила немало. За ним стоял мужчина средних лет с отсеченной по локоть левой рукой. Третий, совсем мальчишка, хмуро вглядывался с края причала в черное ночное море.

Притворяясь, что сильно хромает, страдальчески морщась и подволакивая ногу, Ищейка направился к троице караульных. Проковыляв к высокому столбу, на котором висели сигнальный колокол и фонарь, он поднял к свету флягу: пусть рассмотрят ее получше.

Старик сразу заулыбался, прислонил копье к стене и, растирая руки, приблизился к Ищейке.

– У воды всегда холодно. А ты что, собраешься нас согреть? Это хорошо…

– Ага. Вам повезло. – Ищейка вытянул пробку и плеснул содержимое фляги в одну из кружек.

– Эй, парень, может, обойдемся без лишней скромности? – проворчал старик.

– Сдается мне, скромностью тут и не пахнет. – Ищейка подлил еще немного.

Следующая кружка предназначалась однорукому; чтобы взять свою порцию, ему пришлось положить копье на землю. Последним подошел мальчик и смерил Ищейку настороженным взглядом.

Старик шутливо толкнул его локтем.

– А мать разрешала тебе пить, малец?

– Какое мне дело до ее разрешений! – буркнул он, стараясь, чтобы высокий мальчишеский голос звучал грубее.

Ищейка протянул ему кружку.

– Раз ты достаточно взрослый, чтобы держать копье, значит, достаточно взрослый, чтобы держать кружку.

– Да, я взрослый! – отрезал мальчик, выхватил у Ищейки кружку и сделал большой глоток.

От жгучего алкоголя его передернуло. Ищейка вспомнил, как сам впервые выпил: его тогда жутко тошнило, и он вообще не понял, чего хорошего люди находят в алкоголе. Его губы тронула улыбка. Однако мальчик решил, что смеются над ним.

– А ты вообще кто такой?

Старик неодобрительно цокнул языком.

– Не обращай внимания. Он слишком юн, а потому считает, что уважение завоевывают грубостью.

– Пустяки! – отозвался Ищейка.

Он медленно наполнил свою кружку и отложил флягу на камни, чтобы выгадать время, убедиться, что он не сделает ошибки.

– Меня зовут Крегг.

Знавал он одного Крегга – тот погиб в горах в какой-то схватке. Ищейке он никогда не нравился, странно даже, что это имя пришло на ум. С другой стороны, решил он, имя как имя, не хуже любого другого. Ищейка хлопнул себя по бедру.

– Вот, проткнули в бою при Дунбреке. Никак не заживет. Не гожусь я теперь для военных походов, не стоять мне больше в строю. Так что вождь отправил меня к вам наблюдать за морем. – Он устремил взгляд на воду. Темная поверхность серебристо мерцала в лунном свете и колыхалась, словно живое существо. – Впрочем, я не жалею. Стычек и драк я, честно говоря, повидал немало. – Хоть в этом не солгал.

– Понимаю, каково тебе, – сказал однорукий, махнув культей перед носом у Ищейки. – Расскажи-ка, что там вообще творится?

– Да все нормально. Союз по-прежнему торчит под стенами собственной крепости, пытаясь прорваться внутрь, а мы поджидаем их на другом берегу реки. Уже несколько недель ничего не меняется.

– Я слыхал, некоторые парни переметнулись на сторону Союза. Говорят, что там был старый Тридуба, говорят, он в бою погиб.

– Рудда Тридуба был великий воин! – воскликнул старик. – Поистине великий!

– Ага. – Ищейка со вздохом кивнул. – Что верно, то верно.

– Говорят, вместо него вождем стал Ищейка, – добавил однорукий.

– Правда?

– Ходят такие слухи. Мерзкий ублюдок. Высокий, здоровенный. А Ищейкой его прозвали потому, что он откусывал женщинам соски.