Сара Холланд - Эверлесс. Узники времени и крови

Никогда прежде папа не забывал про мой день рождения. Если бы он только признал, что продавал время, несмотря на все мои мольбы не делать этого, и позволил отдать ему несколько лет. Если бы только Колдунья и Алхимик были настоящими и я могла бы их запереть, потребовав, чтобы они подарили ему долголетие.

Что если – я не могу спокойно размышлять об этом – ему остался всего лишь месяц или день?

В голове всплывает воспоминание о старой крофтонской попрошайке, которая отдала из крови последнюю неделю за миску супа, слоняясь от двери к двери, приветствуя всех в городе и моля о железе на день-другой или хотя бы кусочке хлеба. Сначала она забыла имена людей, потом перестала понимать, где находится, и бродила по полям, вздымая руки к небу, чтобы постучать по воздуху.

Мы с папой нашли ее, свернувшуюся калачиком в пшенице. Она была холодна как лед. Ее время вышло. А все началось с забытья.

При мысли о ней я перехожу на бег. Желание превратить кровь в монету заставляет меня двигаться вперед.

Крофтон заявляет о своем присутствии сначала столбами сизого дыма, а потом лоскутными крышами, выглядывающими из-за холмов. Узкая дорожка, ведущая к нашему коттеджу, поворачивает на восток от главной дороги задолго до самой деревни. Но я прохожу мимо и иду дальше, на шум и дымы рынка.

Внутри низкой каменной стены, которая окружает деревню, ряды домов жмутся друг к другу, как сбившаяся в кучу толпа, словно близость поможет им спастись от холода, или тьмы, или медленного оттока времени. Люди спешат мимо меня тут и там, их тела скрыты под слоями одежды, головы наклонены против ветра.

Рынок – всего лишь длинная полоса грязной брусчатки там, где встречаются три дороги. Сегодня днем здесь людно и шумно: пришло время платить ренту, и рынок забит продавцами. Мужчины в грубой одежде фермеров и женщины с детьми на спинах спорят из-за рулонов ткани или костей животных, полных костного мозга, и не обращают внимания на нескольких попрошаек, слоняющихся от лотка к лотку, нараспев повторяя: «Час? Один час?. Их слова смешиваются с общим рыночным гвалтом. Воздух потемнел от дыма чадящих маслом костров, на которых готовят пищу.

К магазину ростовщика времени Эдвина Дуэйда выстроилась очередь; папа и я далеко не единственные, кто из кожи вон лезет, пытаясь свести концы с концами. При виде этого у меня сводит желудок: десятки людей толпятся у стен, ожидая, когда из их крови заберут время и превратят в монеты из кровавого железа. Я знаю, что мне нужно присоединиться к ним, но почему-то не могу заставить себя встать в очередь. Если папа узнает…

Надо хорошенько подкрепиться, прежде чем продать свое время и попробовать продать улов, каким бы мелким он ни был.

Я иду к лавке мясника, где моя подруга Амма за прилавком раздает полосочки вяленого мяса стайке школьниц в чистых фартуках, и испытываю нечто похожее на ностальгию вперемешку с завистью. Я могла бы быть одной из этих девочек. После того как папу выгнали из Эверлесса, поместья Герлингов, – ярость овладевает мной при одной лишь мысли об этом – он потратил все свои сбережения на книги и бумагу для меня, чтобы я могла пойти учиться. Когда же зрение его ухудшилось и он потерял работу, денег на книги и бумагу не стало.

Я гоню эту мысль прочь и машу Амме, когда она замечает меня. Подруга улыбается, и шрам через всю щеку становится еще заметнее. Это напоминание о нападении кровососов на ее родную деревню, в котором погиб отец Аммы, а в крови матери осталось лишь несколько дней. Она цеплялась за жизнь достаточно долго, чтобы перевезти своих дочерей в Крофтон, прежде чем ее время истекло. Амма осталась одна приглядывать за младшей сестрой Алией.

Для Аммы – а возможно, и для многих школьниц, столпившихся у прилавка, – моя ненависть к Герлингам может показаться ерундой. Герлинги защищают свои города от кровососов и бандитов, подобных тем, что убили родителей Аммы, регулируют торговлю. Взамен за свое покровительство они ожидают преданности и, конечно же, кровавого железа каждый месяц. Границы Семперы охраняются, чтобы никто не смог сбежать и унести с собой ее секрет, вот почему мы с отцом остались на землях Герлингов даже после того, как нас изгнали из Эверлесса за поджог кузницы много лет назад.

Я помню Эверлесс: его украшенные гобеленами коридоры и сияющие бронзовые двери. Местные обитатели расхаживают в золоте, шелках и драгоценностях. Ни один из Герлингов не станет подстерегать тебя в лесу, чтобы перерезать горло, но они все равно воры.

– Я слышала, они назначили дату на первый день весны, – взахлеб рассказывает одна из школьниц.

– Нет, раньше, – настаивает другая. – Он так влюблен, что не может дождаться весны, чтобы жениться на ней.

Даже слушая вполуха, я знаю, что они обсуждают главную новость, которая, кажется, у всех на устах в последние дни, – свадьбу Роана, объединение двух самых могущественных семей Семперы.

Свадьбу лорда Герлинга , поправляю я себя. Он больше не тот приставучий мальчишка с дырками на месте выпавших молочных зубов, всегда готовый поиграть в прятки с детьми слуг. Как только лорд женится на Ине Голд, воспитаннице Королевы, он фактически станет сыном ее величества. Королевство Семпера разделено между пятью семьями, но Герлинги контролируют более одной трети земель. Свадьба Роана сделает их еще более могущественными. Амма закатывает глаза, глядя на меня.

– Давайте, идите, – говорит она, прогоняя школьниц. – Хватит болтать.

Они убегают прочь, и в водовороте пестрых рыночных красок их лица кажутся такими счастливыми. Амма же, наоборот, выглядит измученной, волосы туго завязаны сзади, под глазами темные круги. Она, должно быть, на ногах с самого рассвета, развешивала и нарезала мясо. Я вытаскиваю из сумки форель и кладу на ее весы.

– Долгий день? – Она уже протягивает руки, чтобы завернуть рыбу в бумагу.

Я улыбаюсь, как только могу:

– Весной будет лучше.

Амма – моя лучшая подруга, но даже она не знает, как плохи дела у нас с отцом. Если бы она узнала, что я собираюсь сдать кровь, то пожалела бы меня или, что хуже, предложила бы помощь. Я этого не хочу. У нее и своих проблем достаточно. Она отдает мне кровавую часовую монетку за рыбу и добавляет полосочку сухого мяса в подарок. Когда я принимаю их, она не сразу отпускает мою руку.

– Я надеялась, что ты придешь сегодня, – тихо говорит она. – Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Ее пальцы ледяные, а тон слишком серьезный.

– Что? – спрашиваю беззаботно. – Неужели Джейкоб наконец попросил тебя сбежать с ним?

Джейкоб – местный парень, чья очевидная влюбленность в Амму – предмет для шуток уже долгие годы.

Она качает головой и даже не улыбается.