Александра Лисина - Темный эльф. Владыка

Он непонимающе моргнул, еще не до конца осознав случившееся. Но почти сразу нашел источник голоса, за которым упорно шел из мрака, и уперся в два бездонных голубых колодца. На мгновение замер, смутно узнавая, но уже не в силах устоять перед магией древних рун. Затрепетал, словно попавший в сеть мотылек, жадно вдохнул медовый аромат. И, едва в глубине глаз Гончей загорелись призывные изумрудные огни, вдруг потерял голову – неожиданно рванулся, выворачивая суставы, разрывая связки и грозя расшвырять собратьев по сторонам.

– Держите! – рявкнул Таррэн, наваливаясь на него с удвоенной силой.

Перворожденные прижали бьющегося в судорогах хранителя к земле, но тот все рвался и рвался на волю. Эльфам пришлось приложить массу усилий, чтобы удержать его и не позволить коснуться Гончей, но Линнувиэль не собирался сдаваться – ее зов был сильнее боли, страха и даже смерти, потому что противиться этим чарам Ледяная богиня не могла. Ведь именно для этого они когда-то и создавались.

– Он… слишком силен… – выдавил Корвин, изо всех сил наваливаясь на мечущегося хранителя. – Аззар, Атталис…

– Держу! Маликон, еще!

– Сейчас… только бы магией не шарахнул!

– Не должен – он ослаб.

– Ослаб?!

Но тут Белка опомнилась и бережно провела кончиками пальцев по щеке мечущегося по земле хранителя.

– Тихо, Линни, тихо. Все хорошо.

Она снова наклонилась, позволив ненадолго заглянуть себе в душу, и Линнувиэль послушно затих, но при этом неотрывно смотрел в позеленевшие глаза и понимал, что не забудет их до конца своих дней.

– Белик…

– Вот и славно, – печально улыбнулась Белка, и одурманенный эльф открыто улыбнулся в ответ. – Он мой. Таррэн, давай, он больше не будет рваться.

Таррэн без промедления вспорол кожу на изуродованном плече и чуть сдвинулся, когда из раны широким потоком хлынула темная, почти черная кровь. Линнувиэль болезненно дернулся, но тут же снова успокоился, потому что на лоб легла прохладная рука и милосердно забрала его боль. А вместо боли пришли умиротворение и необъяснимый покой, которых он никогда прежде не знал. От аромата эльфийского меда кружилась голова, от звуков чужого голоса неровно стучало сердце и сами собой отступали печали. Все потеряло сейчас значение – и боль, и сомнения, и прежние страхи. Свежая рана на плече. Покрытый кровавыми разводами нож в руке молодого лорда. Даже ошарашенно взирающие сверху собратья, надежно придавливающие его тело к холодной земле и неотрывно следящие за каждым движением.

Кажется, только сейчас – лежа в луже собственной крови, темный эльф неожиданно понял, для чего жил все это время. К чему стремился, о чем мечтал. Никогда прежде он не чувствовал себя таким поразительно цельным. Не верил, что такое бывает. И вдруг со всей ясностью осознал, почему лорд Торриэль так трепетно бережет своего удивительного мальчишку. Этого странного полукровку, которого порой хотелось удавить. Линнувиэль также понял, что больше никогда не поднимет на него руку. Позволит творить все, что душе угодно, даже называть себя гадким именем «Линни», лишь бы когда-нибудь, хотя бы раз в жизни, иметь возможность почувствовать то, что открылось ему сейчас.

– Все хорошо, – неслышно вздохнула Гончая, осторожно отстраняясь и отводя от эльфа горящий взгляд. – Я не дам тебе умереть. Веришь?

– Не уходи, – хрипло шепнул эльф, внезапно испугавшись, что это чудо безвозвратно исчезнет.

– Закрой глаза, – велела Белка, и он послушно смежил веки. – Тебя это больше не касается, младший хранитель знаний. Боли нет, а значит, ты снова свободен. Ты жив, Линнувиэль, и сейчас быстро уснешь. Ты ведь сделаешь это, мой ушастый друг?

– Да.

– Не разочаруешь меня? Не помрешь, как собирался?

– Нет. Не стану.

– Хорошо, – смягчившись, шепнула Белка в остроконечное ухо. – А теперь спи, эльф, и помни, что я тоже всего лишь сон. Просто красивый сон, которого ты больше никогда не увидишь.

Линнувиэль слабо улыбнулся и моментально провалился в темноту, а потому не увидел, как поспешно она убрала руку с его лба. Как стремительно отодвинулась, наблюдая за быстро светлеющими потоками крови из очищающейся раны. Не почувствовал, как Таррэн вливает в его тело живительную силу под бдительными взглядами мимикров и слегка ошалевших сородичей, на глазах у которых только что совершили настоящее чудо. Он не видел, как спешно готовятся для него чистые лоскуты. Как умелые руки сноровисто перевязывают рану, смазывают чем-то тягучим и желтым, до боли напоминающим свежесобранный мед. А в скором времени ее края сами собой начинают спаиваться в одно целое… Линнувиэль ничего этого уже не видел. Он спал. Снился ему на удивление странный сон, в котором он стоял на знакомой с детства поляне и с благоговением смотрел на свой родовой ясень. А затем медленно опустился на колени перед старым деревом, на котором впервые за много тысячелетий расцвел маленький белый веток.

Он знал, что так не бывает, но во сне вдруг показалось, что это правильно. Что именно так должно быть. А когда Линнувиэль наконец склонил перед ясенем голову, признавая прежние ошибки, то родовой дракон, обвивший могучий ствол, вдруг приоткрыл тяжелые веки и до самого дна пронзил его душу удивительным взглядом бездонных, удивительных, неправильных, но таких знакомых голубых глаз…

Белка отползла от жадно впитывающего магию эльфа подальше и зябко обхватила себя руками.

– Малыш? – обеспокоенно поднял голову Таррэн.

– Делай, – прошептала Гончая, пряча лицо в коленях. – Пусть будет не напрасно. Пожалуйста, спаси его. Я справлюсь.

– Карраш, присмотри.

Мимикр сместился в сторону, в мгновение ока закрыв хозяйку собой, и застыл, выискивая возможных безумцев, рискнувших потревожить его сокровище. Но таковых вокруг не оказалось – перворожденные благоразумно отвернулись и сделали вид, что вовсе ни при чем. Белка благодарно обвила руками шею Карраша, тихонько вздохнула и снова замерла, страшась витающего вокруг запаха крови и старательно не думая о том, во что может превратиться лежащий неподалеку мужчина, если она хоть на волосок сегодня ошиблась.

– Малыш… – Сильные руки мужа бережно подхватили ее, прижимая к широкой груди. – Линнувиэль выживет. Поспит побольше, пополнит резерв, а когда через пару дней придет в себя, то даже не заметит разницы. Рука будет действовать так же, как раньше. С ним все будет хорошо.

Она только кивнула.

– Тогда я посплю, ладно?

Таррэн обеспокоенно заглянул в ее потускневшие глаза, но не увидел там былой ненависти. Только горечь и тревогу за жизнь одного непутевого эльфа. Да, Гончая сильно изменилась за эти годы. Действительно отпустила прошлое и многое бы отдала, чтобы сохранить жизнь кровному брату своего любимого мужчины.