Сергей Куц - Вор и тьма

Когда-то на Крабе видел, как Рыжий Крюк пальнул в облака, и за миг до начала резни сосредоточил на себе взгляды двух корабельных команд, не поделивших добычу. Взаимная злоба утонула в страхе перед Крюком, и тогда кровь не пролилась. А что сейчас? Репутация Николаса Гарда ужас не внушает. Что придумать мне?

– Прекратите! – ничего другого на ум не пришло.

– Не вмешивайся! – не оборачиваясь, прорычал Манрок.

Томас Велдон все так же молился, словно не видя и не слыша, что происходит вокруг, и от его поведения веяло не смирением, о чем любит говорить Матерь Церковь, а открытым вызовом. Чертов монах!

Я схватил вождя за плечо. Манрок мгновенно развернулся, откинув мою руку; его резкое движение чуть не спровоцировало орков. Они едва не кинулись к нам, и тогда выдержка оставила бы уже всех остальных.

– Уйди!.. – прошипел Морок. – Тебя это не касается!

– Ошибаешься, вождь, – я старался говорить на повышенных тонах, – меня это касается! Только попробуйте кинуться на них, и я начну стрелять по вам всем! Пусть и мою шкуру кто-нибудь продырявит, но никто не выйдет из схватки победителем.

Повисла тишина, смолк даже Велдон. На меня уставился каждый, кто был здесь. Почти победа!

– Верно я говорю? А, Рой?

Замерший в трех шагах позади толстяк поднял свой пистоль до уровня глаз и принялся водить ствол из стороны в сторону: то наводя оружие на орков и имперца, то целясь в Крика, Барамуда или Ричарда.

– Думаю, что говоришь ты верно, Николас, – произнес Акан.

Толстяк с лету угадал, как нужно действовать. Они все полагали, что выйдут победителями из намечавшейся схватки. По меньшей мере, каждый думал, что у него-то точно есть шанс. Но когда появляется кто-то новый и объявляет, что будет палить во всех без разбору, исход боя уже не просчитаешь.

– Вы здесь не просто так! – продолжал я. – Вы должны доставить меня в сердце Запустения, а не порешить друг друга в первые же дни похода! Я помню, Манрок, твой рассказ о битве трех обреченных кланов против войска людей. А ты не забыл, сколько твои люди получат, если мы вернемся из проклятых лесов победителями? Ты готов предать будущее своего клана?

Орк слегка оскалился и, почти не мигая, смотрел на меня.

– Во имя Бога Отца и Бога Сына, – негромко произнес святой отец. Монах в последний раз осенил убитого знамением и, не уделяя оркам даже толики своего внимания, удалился.

– Морок, – Рой опустил пистоль, – ты должен предать земле Гурдуна и Уртака.

– Как погиб Уртак? – Вождь орков посмотрел на Тейвила.

Трое воинов Манрока сгрудились около мертвого, они тоже опустили оружие; как и остальные. Напряжение, которое охватывало наш небольшой отряд еще несколько мгновений назад, вдруг ушло.

– Кровь и песок! – выругался Тейвил, его палец вновь лег на спусковой крючок аркебузы. Арниец бросал на лес настороженные взгляды. – Я видел только, как она исчезла. Просто растворилась в воздухе на краю поляны. Она может быть рядом!

– Та тварь… – Я замешкался.

Никто не знал и не мог знать, что убивает племянница кардинала, однако я неожиданно понял, что не хочу, чтобы вскрылось имя убийцы. Пусть сейчас это и невозможно, однако я не желал выдать Алису вольно или невольно.

– Да! Здесь была она! – воскликнул арниец. – Проклятый пепел! Та самая тварь, что убивала в тумане.

– Проведать бы, как она вылезла из могилы, – произнес Рой.

Ему конечно же рассказали о той ночи, мертвой женщине с каштановыми волосами и обгоревшим лицом; да и когда шли до становища орков, я предупредил, что тень крадется за нами.

– И во что обратилась после Преисподней, и какого черта идет по следу! – добавил толстяк.

Манрок слушал говоривших, мрачнея на глазах.

– Как погиб Уртак? – Он повторил вопрос. – Я хочу знать, как это произошло!

– Говорю же тебе, не видел, – процедил Ричард.

Манрок побагровел. Я выругался про себя. Нервы у всех на пределе, и, похоже, опять все может начаться.

– Крик и я видели, – к нам приблизился гном, – фигура в черных одеждах, женщина…

Гном обернулся, глянув на эльфа. После кивка перворожденного продолжил:

– Да, я не ошибся, женщина то была. Появилась из ниоткуда и перерезала твоему горло. Потом уж Ричард стрелял по ней, но, видать, промахнулся.

– Я разрядил пистоль, когда тварь уже растворилась в воздухе, – вставил Тейвил.

– Нам жаль, Морок, – сказал Барамуд.

Мне показалось, что гном сочувствовал искренне, однако же вождь повел себя очень странно. Слова гнома обозлили его.

– Кому жаль? – Орк с вызовом уставился на Барамуда.

– Нам, – нахмурившись, ответил тот, – Крику и мне.

– А вам можно верить? Тебе и твоему эльфу? После того как его стрела чуть не проткнула меня!

Гном перехватил свой клевец. Он совсем не прочь размозжить орку голову!

– Окститесь! – Над поляной прозвучал глас отца Велдона. Я услышал почти позабытые железные нотки. – Безумство Запустения! Вы в плену проклятия здешних лесов!

– Безумство Запустения? – Морок вытер рукавом проступивший на лбу пот. Взор орка переменился, он рассеянно перевел взгляд с Барамуда на мертвого Уртака, затем на нож, появившийся в собственной руке. – Конечно же… Нас коснулось дыхание тьмы.

– Нужно как можно скорее покинуть эту поляну. – Инквизитор держал пред собой серебряное Распятие и обходил лагерь, осеняя каждого знамением.

Дойдя до нас, церковник вопросительно посмотрел на орка. Я ожидал, что Манрок снова взорвется, но он лишь сказал своим, чтоб не дергались.

– Надо уходить отсюда, да побыстрей, – повторил священник, когда все, включая эльфа, получили его благословение. – Безумство Запустения лишает разума!

– Да о чем вы толкуете? – Меня охватило нешуточное раздражение. То поубивать друг друга готовы, то ведут себя как покорные агнцы и толкуют о каком-то безумстве.

– Тише, Гард. – Предо мной появилась небритая физиономия толстяка. – В Запустении есть места, где опасность подкрадывается незаметно. Мы угодили в одно из таких.

– Какие еще места? Что ты несешь?

– Да уймись же ты, Гард!

Рой схватил меня за грудки и сильно встряхнул. Я едва не разразился бранью в адрес тупого толстяка, но вцепившаяся в меня злость неожиданно исчезла. С недоумением оглядел Роя и негромко произнес:

– Теперь все в порядке.

– Вижу, – облегченно выдохнул Рой.

– Что со мной происходит? Со всеми нами? Откуда эти накаты взаимной ненависти?

– Потом, Николас! Нужно уносить ноги.

– Мне бы тоже хотелось понимать, что происходит, – к нашему разговору присоединился Геринген.

Имперец был вне себя, сжимал и разжимал кулаки. Теперь его черед, полковника охватила злоба. Точно как меня несколько мгновений назад.

– Черт с тобой. – Толстяк махнул рукой и вдруг кинул полковнику флягу с бренди. – Лови!