Павел Майка - Мир миров

– Вы знаете, если задуматься, – Кутшеба скривился, – не такое уж глупое объяснение для той войны.

В ту ночь ему снилась старая война, которая положила конец эпохе технологий.

Он не мог сказать, к какой армии и национальности принадлежал. Все вокруг говорили вроде бы на польском, но существовала ли тогда армия, где бы не было поляков? Невозможно было разобрать цвета и нашивки покрытых грязью и пылью мундиров. Солдаты сидели в окопах, стараясь не высовывать головы над укреплениями. Шел дождь.

Тяжелые капли падали на землю, превращаясь в грязь, забрызгивая солдатские головы и стекая им за воротники. Уставшие мокрые мужчины сидели на корточках в увеличивающихся с каждым мгновением лужах и, если только им хватало сил, ругались на чем свет стоит. Кутшеба понял, что окружающие его люди носят шлемы разных форм: одни как перевернутые миски, другие – смешные, огромные и тяжелые, с шипами, третьи напоминали кастрюли. То ли его товарищи по оружию забавлялись коллекционированием обмундирования и вооружения противников, то ли в окопе собрались поляки из всех воюющих друг с другом армий. Он жалел, что многого не знал о Великой войне. Не различал шлемы и мундиры. Однако предполагал, что грязные истощенные солдаты могли остаться после очередной битвы и спрятаться в первом попавшемся укрытии с припасами, которые не слишком отличались друг от друга. Они были простужены, напуганы, голодны и так облеплены землей, что больше напоминали големов, нежели людей.

А может, это и были големы, и Кутшеба в своем сне стал одним из них? В первые годы войны големов не использовали, но уже в 1920-м, кажется, да.

– Есть сигареты, Мирек? – спросил кто-то из-за спины. – Должны же быть. У тебя всегда остаются какие-то запасы.

– У меня есть немного табака. Но как ты собираешься курить в такой ливень? – Кутшеба повернулся, чтобы передать влажный сверток солдату, лицо которого казалось незнакомым.

– У меня свои методы, – усмехнулся тот, однако больше не успел ничего сказать, так как в тот же миг их оглушил ужасающий свист летящего снаряда.

– Стреляют раньше времени, сволочи! – завопил кто-то незнакомый, закрывая уши руками.

Удар был таким мощным, что взрывная волна сбила Кутшебу с ног, и он упал в лужу. Часть окопа осыпалась, и он испуганно вскочил на ноги, чтобы его не завалило.

– Осечка, – хихикнул кто-то из солдат. – Не взорвалось!

– Как? Трясло же! – не согласился Кутшеба. Он осторожно выглянул из окопа.

Больше снарядов не последовало, не было слышно оглушающего артиллерийского обстрела, пушки на стороне врага молчали.

– Наверное, случайно пальнули, – оценил солдат и в тот же миг заметил, что в двадцати метрах от него на нейтральной территории что-то зашевелилось. – Подождите! Там что-то есть!

– Спрячь голову, – посоветовал тот, которого он угостил табаком. – Эти скоты специально целятся мимо, чтобы мы высовывались под пули их снайперов.

Кутшеба инстинктивно послушался. Любопытство, однако, не давало ему покоя. Он снова высунулся. Это ведь только сон!

Что-то выползало из-под земли.

Длинные, двухметровые механические плечи, которые заканчивались трехпалой ладонью, вбивались в промокший грунт. Уже появились второе и третье такое же. Конечности напряглись, задрожали и с громким чмоканьем вырвали из земли темное яйцо снаряда величиной с автомобиль.

– Парни! – закричал Кутшеба. – Такого вы еще не видели!

– Сваливаем отсюда! – рядом замаячила голова солдата. К удивлению Кутшебы, ему действительно каким-то чудом удалось прикурить сигарету. – Это полная херня… Машина апокалипсиса!

– Никто никуда не сваливает! – прогремел резкий, решительный голос сзади. Наверное, он принадлежал офицеру или самозваному герою. – Что бы это ни было, мы выстоим. Мы побывали не в одном аду, переживем и этот!

Кутшеба и его компаньон-чудотворец обменялись обреченными взглядами.

– Как только его пристрелят, я сваливаю! – буркнул чудотворец. – Мать твою… оно на нас прет!

Из яйца, стоящего на механических плечах, выдвинулись три ноги. Существо осторожно двинулось на окоп Кутшебы. Оно шло медленно, его ноги проваливались глубоко в грязь, однако ему удавалось удерживать равновесие. На вершине яйца выросло нечто вроде головы – овальный блестящий отросток, в центре которого светился вражеский красный глаз.

– Товарищ полковник! – закричал кто-то. – Посмотрите на это! Это на самом деле очень странно.

Полковник посмотрел.

– Это, наверное, их новые танки, – он по-своему оценил ситуацию. – Какой-то прототип. Ну и чертовщина. Разнесем его гранатами.

В следующую секунду ему снесло полголовы. Острый красный свет выстрелил из глаза «прототипа танка» и отсек верхнюю часть черепа полковника. Офицер еще мгновение стоял на ногах, держа возле глаз бинокль, как будто не обращая внимания на отсутствие значительной части собственного мозга. Только когда солдаты начали кричать от страха, до него словно дошла весть о смерти – он упал на колени и уткнулся ополовиненным лбом в край окопа.

– Охренеть! – закричал чудотворец. – А я говорил, сваливаем!

Однако он благоразумно не выскочил из окопа, а понесся по лабиринту его коридоров, проталкиваясь между солдатами. Некоторые последовали его примеру. Другие же вжимались в лужи или наоборот – высунулись и начали обстреливать нападающего. Кто-то вспомнил слова полковника и швырнул в яйцо гранату. Та отскочила от бронированного корпуса и взорвалась где-то между тремя механическими ногами, не причинив им никакого вреда.

Тогда-то и выяснилось, что у яйца были друзья. Из-за пелены дождя показались еще три похожих чудища, которые сразу же открыли огонь. Они стреляли не только красными лучами смерти, но и автоматными очередями, прошивающими жертв, которые предприняли тщетную попытку задержать новое оружие. Кутшеба прятался от свистевших рядом пуль. Он перезаряжал карабин и снова стрелял – как он быстро понял – в марсианина. Хоть он и осознавал, что спит, все равно боялся иллюзии смерти.

Неудержимые марсиане ломились вперед на своих трех ногах, им почти удалось достичь линии окопов. Тогда за дело взялась, наконец, артиллерия. Полетели первые снаряды, засыпая марсиан только землей. После третьего залпа артиллеристы пристрелялись, и одно из яиц зашаталось, когда снаряд взорвался на его ноге, изогнув ее и обездвижив. Хромающий марсианин стал легкой мишенью, и артиллерийский огонь сосредоточился на нем.

Кутшеба никогда не видел ничего подобного. На треногу обрушился шквал огня. Марсианин метался под взрывами снарядов, огонь ослеплял его, поэтому он начал в панике стрелять во все стороны, убивая людей, но и раня собственных товарищей. Несмотря ни на что, он все еще стоял вертикально, выдерживая даже прямые попадания. Когда один из снарядов уничтожил купол яйца, тренога издала страшный, протяжный писк и свалилась в изрытую снарядами грязь. Еще какое-то время артиллеристы забрасывали его снарядами, пока не перевели огонь на другие цели.