Светлана Бестужева-Лада - Императрица по случаю

– Элиз, как вы! – воскликнула она, после того, как присела в обязательном реверансе. – Я так беспокоилась о вашем состоянии! Но меня к вам не пускала императрица.

– Значит, ваши отношения так и не наладились? – спросила я первое, что мне пришло в голову.

Варвара Николаевна посмотрела на меня с искренним изумлением:

– Да разве это возможно, Элиз? Тех, кто любил покойную императрицу Екатерину Алексеевну, царствие ей небесное, ваша дорогая свекровь не простит никогда.

Тут до меня дошло, что мы непринужденно беседуем на… французском языке. Нет, этот язык я вообще-то знала прилично и даже в туристической поездке в Париже обходилась без переводчика. Но сейчас я разговаривала свободно. Значит, прежняя хозяйка моего тела кое-что оставила, то ли в мозгу, то ли в подкорке.

И сколько мне открытий чудных еще предстоит сделать, интересно?

– Меня это огорчает, Барб. Мне бы хотелось мира и покоя в семье. К счастью, я частично утратила память, как вам наверняка известно. И подробностей моих отношений с императрицей не помню. Вы уж меня простите, дорогая, но я не помню и очень многих наших с вами встреч и бесед.

Варвара Николаевна рассмеялась:

– Ну, это не так уж важно для истории, Элиз, чтобы запоминать. Скажите мне, чем я могу вам помочь? Не может быть, чтобы утрата памяти в таком возрасте, как ваш, оказалась постоянной. Все постепенно восстановится.

– Прежде всего, помогите мне, Барб, разобраться в моих отношениях с князем Чарторыйским. Он вчера рвался навестить меня, хотя никто из родственников, кроме Александра, конечно, такого намерения не высказал. Я приказала его не принимать вообще.

– И абсолютно правильно сделали, моя дорогая Элиз! Все шло к тому, что князь Адам окончательно испортит вашу репутацию при дворе. Он же почти открыто волочился за вами! Император и императрица были в ужасе.

– А Александр?

– А вашего прекрасного во всех отношениях супруга это, кажется, только забавляло. Он несокрушимо уверен в вашей добродетели и с интересом наблюдал, как вас искушает этот интриган-поляк. Плюс мужская дружба, которая, порой, самых умных заставляет делать глупости.

– Значит, Александр поощрял этот… флирт?

– В общем, да… Но хуже другое: в обществе уверены, что это вы влюблены в князя Адама, а он старался наставить вас на путь истинный.

Мне даже кровь бросилась в голову от возмущения.

– Что за чепуха, Барб?! Я всегда любила и люблю только своего мужа.

– Я знаю. Но князь зачем-то распространяет иные слухи. Вот я недавно получила письмо от одной моей приятельницы, они с мужем сейчас на водах. Так сплетни и в Германию доползли. Вот, послушайте, что она пишет:

«В то время, как Великий князь волочится за всеми придворными дамами подряд, был страстно увлечён придворными дамами, его супруга нуждалась в любви и искала утешения. Вам, княгиня, должно быть лучше всех известно о романе Елизаветы с князем Адамом Чарторийским, ближайшим другом Александра. Введённый императором Павлом в окружение его сына, он сыграл в этом окружении роковую роль. Князь Адам – один из тех редких и опасных людей, которые сильно чувствуют и внушают столь же сильные чувства: их благородную и глубокую страсть выражает меланхолический взгляд, а их сдержанность и молчание говорят лучше всяких слов. Он не старался вызвать любовь великой княгини, напротив, он долго и доблестно противился ее чувству, но эти усилия спасти ее только подлили масла в огонь. Чарторыйский влюбился и они оба пытались сопротивляться своему чувству, но, по-видимому, безуспешно…»

– Какая глупость и гадость! – воскликнула я от души.

– Разумеется, дорогая Элиз, но наше общество далеко от совершенства. Вы совершенно правильно сделали, что отказались принимать князя Адама. Впредь остерегайтесь говорить с ним тет-а-тет, как бы вас к этому ни подталкивали.

– Я сделаю лучше, – мечтательно сказала я, – я поссорю князя с моим мужем. Только для этого мне необходимо обрести благосклонность их императорских величеств. А единственный путь к этому – как можно скорее родить ребенка.

Варвара Николаевна некоторое время смотрела на меня круглившимися от изумления глазами, а потом произнесла:

– Болезнь сильно изменила вас, Элиз. До нее вы отказывались даже обсуждать вопрос о детях, смущались и замолкали. А уж мысль о том, чтобы кого-то с кем-то поссорить… Я поражена!

– Да, я изменилась, – согласилась я. – У меня было много времени для размышления. И если я не хочу потерять Александра, то нужно не прятаться от света, а самой стать его центром.

Изумление в глазах Головиной стремительно росло.

– Надеюсь, милая Барб, я по-прежнему могу рассчитывать на вашу дружбу? – поспешила я закрепиться на занятых позициях.

– Разумеется!

– Тогда помогите мне вспомнить, с чего началась неприязнь ко мне дорогих августейших свекров. Чем я им не угодила?

– Конечно же помогу, Элиз. Мне, к сожалению, так и не удалось вернуть потерянное после смерти императрицы Екатерины расположение Марии Федоровны, которую я искренне люблю и уважаю. Но Павел Петрович сразу после смерти матери, два года тому назад, назначил моего супруга гофмейстером придворного штата вашего супруга. А это сулит кое-какие надежды.

– Надежда умирает последней, – философски заметила я. – Давайте начнем с самого начала, Барб. Ведь после свадьбы и Мария Федоровна, и Павел Петрович прекрасно ко мне относились, не так ли?

– Еще бы! Вас обожала покойная императрица, а следом за ней и весь двор. Как же иначе? Но Павел Петрович был обижен, что с ним не посоветовались при выборе невесты старшему сыну.

– На его месте я бы тоже обиделась, – хмыкнула я.

– И почти сразу же императрица выбрала супругу великому князю Константину – принцессу Юлианну-Генриетту Саксен-Кобургскую, причем жениху не было еще шестнадцати лет, а невесте – пятнадцати. Принцессу срочно перекрестили в православие под именем Анны Федоровны, а через две недели состоялось венчание.

– Я это помню, но как-то смутно, – прервала я княгиню. – Кажется, великий князь Константин проявлял нетерпение из-за долгой церемонии…

– Совершенно верно, Элиз, императрице даже пришлось шикнуть на него. А новобрачная, кажется, просто не понимала, что происходит и что с ней делают. Она еще в куклы толком не наигралась.

– Но ведь меня выдали за Александра тоже очень юной…

– Вы всегда были серьезны не по годам. К тому же ваша красота и красота вашего супруга просто заворожили всех присутствовавших на венчании. У Константина с Анной был по-другому: великий князь красотой никогда не блистал, а Анна еще даже не сформировалась, как девушка.