Кирилл Шатилов - Война виртуальных миров

– Блин, я сперва подумал, что это новую компьютерную игруху показывают, – делился с компанией друзей своими впечатлениями какой-то с иголочки одетый подросток, сидевший у самого окна и избегавший смотреть на стоящих в проходе стариков. – Жахнуло классно!

– У меня на компе такая заставка стоит, – поддакнул ему кто-то из слушателей и почему-то покосился на Дашу. – Там тоже Красная площадь вся в хлам, и только кривая избушка стоит в овраге. Типа, будущее Москвы. Я фигею…

– Раньше много про такие финалы писали, – согласился первый. – Накликали, блин. У меня мать сегодня как раз в ГУМ зачем-то ехать собиралась. Брат заболел, и она осталась. Пипец…

Невидимые сзади пассажиры два голоса обсуждали вину президента и, почему-то, премьер-министра. Похоже, в другое время они с таким же напором спорили бы по поводу только что прошедшего футбольного матча. Казалось, им нравится высказывать крамольные мысли, особенно громко, чтобы все слышали. Неизвестно, чем бы всё кончилось и к каким бы выводам пришли спорящие, если бы на их замечание, мол, без президента никто и чихнуть не посмеет, низкий мужской голос ни заметил:

– С чего вы решили, будто президент что-то решает? Он для того резидентом и поставлен, чтобы исполнять команды не резидентов.

Народ как-то сразу притих, очевидно, ожидая пояснений, однако продолжения не последовало, и Даша посмотрела на мать. Та ей лишь подмигнула и снова перевела взгляд на грязное стекло окна.

Они как раз миновали Голицино, и за окном открылся широкий просвет бывшего леса, на месте которого уже не первый год зияло истыканное пнями поле, медленно, но верно приспосабливаемое чьей-то бесстрастной рукой под будущие элитные застройки. И вот над этим самым полем, на фоне серого вечернего неба, слева направо, к Москве бесшумно пронеслись три плоские пирамиды.

Наверное, правильно было бы сказать «три треугольника», однако воображение Даши нарисовало именно пирамиды.

Пирамиды были чёрные, совершенно чёрные, точнее, совершенно не отражающие света, но при этом что-то на их поверхности светилось, причём успокаивающими салатными огоньками, как на светофоре. Подумать, что это такое, откуда и зачем, времени не было, поскольку все три объекта буквально чиркнули по серой пелене и исчезли. Так быстро, что у Даши заложило уши. И не у неё одной. В вагоне поднялся крик, причём кричали даже те, кто не мог видеть происходящего, а мог лишь ощутить возникшую ниоткуда упругую волну, которая как будто даже качнула поезд.

Даша инстинктивно закрыла ладонями уши, а мать так же инстинктивно сгребла её в охапку, словно пытаясь закрыть собой.

– Пиндосы! – на все лады выкрикивала в едином порыве приникшая к опустевшим окнам молодёжь.

– НЛО, – высказывали свою точку зрения люди более зрелые.

– Вы видели?..

– Отстаньте! Не видите, я читаю?

– Мама, мама, это наши?

– Сядь спокойно!

– Охренеть…

– Это война!..

– Ты сколько насчитал?

– Три. Или больше…

– У нас таких на вооружении точно не стоит.

– Почём вам знать, что у нас стоит, а что нет?

– Идите вы…

– Вы на следующей будете выходить? Тогда давайте поменяемся.

– А какая следующая?

– А Кубинка скоро?

– Вы не туда едите. Вам надо было в Голицыно выходить.

– Ё-моё… Что ж они не объявляют, суки?!

– Потише, молодой человек, тут дети.

– Да выходим, выходим! Не топчите мне ноги!

Казалось, внезапное происшествие так же быстро забылось и выветрилось из вагона, стоило крикам стихнуть. Более того, кричавшие теперь как будто даже стеснялись своей первой реакции.

Даша в благодарность тоже обняла мать, и они проехали так до самой остановки Скоротово. Многие из тех, кто всю дорогу просидел, теперь стали вставать, стаскивать с полок над окнами сумки и рюкзаки и даже попытались пробиться к дверям. Есть люди, думала, наблюдая за ними, Даша, которым всегда нужно переться вперёд. Они и место первые занимают, и по головам идти будут, и ножом тебя в бок пырнут, если ты им помешаешь. Либо с головой не дружат, либо воспитание такое. Потому что есть такие и среди упёртых старух и среди тупомордых подростков. Хорошо, что мы живём в России, и такие особи сразу видны, как инородные тела, и их можно в ответ тоже неплохо приложить, не боясь буржуйских обвинений в нетерпимости.

Она изловчилась, сделала вид, что её саму толкнули, и бедром сильно боднула особенно шуструю дамочку, решившую проложить себе путь к выходу под предлогом того, что её там уже ждут. Наглая лупоглаза физиономия сморщилась от предчувствия падения, но какой-то увалень, не успевший оторвать зада он лавки, поддержал её обладательницу, за что получил в качестве благодарности локтём в ухо и, одумавшись, брезгливо оттолкнул. Дамочка громко возмутилась таким с собой обращением, и предприняла было новую попытку победить толпу, но в итоге оказалась оттёртой даже дальше, чем стояла в начале.

Поравнявшись с платформой, поезд начал долго останавливаться, заставляя пассажиров отчаянно хвататься друг за друга, за полки и за спинки сидений.

– Такси возьмём? – спросила Даша затылок матери.

– Попробуем, – ответила та, не оглядываясь. – Но лучше бы автобус был.

Хотя вечер ещё не наступил, фонари уже зажгли.

Пустая обычно платформа сегодня была празднично оживлена многочисленными встречающими. Большинство которых на поверку оказались частными извозчиками из некогда дружественных республик. Черноголовые крепыши на все лады предлагали «такси, такси» с ударением на первом слоге. Судя по вопросам из толпы и отрывистым ответам, цены уже успели перешагнуть все разумные пределы.

– Ну, прям как при Совке! – возмутилась кошёлка справа, пытаясь прорваться к ступенькам с платформы раньше остальных.

– При Совке именно этого не было, – резонно заметил кто-то ей вслед. – Все сидели по месту прописки, и в Москве можно было дышать. Вам ли не знать, бабушка…

«Бабушке» это было совершенно безразлично.

Автобус, как ни странно, оказался на месте. Даша присмотрелась. Да, он, 24-й. Правда, очереди уже выстроились в обе двери.

– Прорвёмся?

– Должны.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что очереди такие длинные из-за того, что двери закрыты. Как водится, автобус ждал своего водителя. Будущие пассажиры его уже не ждали, а материли. Вместе с пассажирами в железный футляр, начисто лишённый понятия растяжимости, собирались войти их относительно габаритные вещи. Было видно, что люди собирались хоть и в спешке, но явно надолго. В лучшем случае – раздутый рюкзак. Некоторые стояли с рюкзаком за спиной и чемоданами на колесиках в каждой руке. Причём казалось, что этих рук больше, чем положено.

– Похоже, мы здесь надолго, – услышала Даша, когда они подстроились к дальней из очередей, обещавшей быть покороче. Говорил какой-то долговязый рыбак с удочками, обращаясь к своей низкорослой спутнице, вероятно жене. Даше почему-то представилось, что спутница ему нужна в первую очередь как табуретка, чтобы сидеть у проруби.