Эдгар Крейс - Пираты Балтийского моря. Сын Бога

– Я не голоден! – буркнул глава города и сел по другую сторону стола, как раз напротив вора, хотя и место на лавке рядом с ним было.

– Была бы честь оказана, – ухмыльнулся Трубочист. – Судя по накрытому тобой столу, разговор у нас сбудет весьма серьёзным.

– Надо в нашем городе к одному купцу домой наведаться. Товару он у себя припас для продажи ганзейским купцам немеряно. Меха соболиные у него накопились изрядно, серебряные украшения, янтарь, то да сё. В общем много чего разного у него в доме есть, – начал без предисловий бургомистр.

– Если меха соболиные и для ганзейских купцов, то видно из московских земель, а раз так, то купца щипать будем своего, немецкого, а это уже – против твоих правил, господин фон Зиберман. Ты же раньше только заезжих купцов чистить меня заставлял, а своих ни-ни. Что же такое без меня успело измениться в нашем городе, если ты своих немцев стал подчищать? Али обнищал тут за два года без моей помощи? – рассмеялся Трубочист.

– Умолкни! Умный нашёлся! – рявкнул бургомистр и зло огляделся по сторонам. – Не твоё это дело! Чистишь купца, на которого я тебе указываю и катись из моего города с миром, а не хочешь – быстро палача свистну. У него давно топорик по твоей шее слёзы льёт!

– Ладно-ладно, и пошутить уже нельзя, – грустно произнёс вор и сделал вид, что обиделся.

– С девками шути, а со мной шутки плохи! – со злостью проворчал фон Зиберман.

– Ну я же сказал, что мир, – ответил Трубочист и примирительно понял вверх ладони своих рук.

– Значит так. Сейчас ешь и высыпаешься, а ночью через свой любимый ход забираешь у купца все меха. Серебро можешь хоть всё себе забрать, если, конечно, сможешь его унести! – рассмеялся бургомистр и отломил здоровый кусок осетрины. – А ничего рыбку для тебя приготовили, даже можно сказать, что вкусно, только вот с перцем стряпчий переборщил, но что с этой забегаловки возьмёшь? Одно ворьё здесь и ошивается!

– Вот, как вы сразу и в самую точку попали! – усмехнулся Трубочист.

– Ты это о чём? – подозрительно спросил глава города.

– Да так, о своём вспомнил, – пряча глаза за кружкой пива, произнёс Трубочист. – Ваше здоровье, господин фон Зиберман!

Трубочист сдул с поверхности пива белоснежную пену и большими глотками стал осушать кружку. Допив до конца, он грохнул её глиняным дном о сосновый стол и громко крякнул от удовольствия.

– Давно я пивком не баловался, а кто этот купец, если не секрет? – как бы между прочим спросил вор.

– Фридрихом его кличут, да ты его знаешь. Это тот, у которого восемь лет назад жена померла, а он тогда остался с малой дочкой на руках.

– Это который потом на Суконную улицу переехал, потому что ему стало трудно платить за дом?

– Он самый!

– И этого бедолагу ты захотел ограбить? – скривился вор.

– Не твоё дело! – рявкнул бургомистр.

– Да, мельчает в нашем городе народ, хотя не долго мне здесь жить теперь здесь осталось. Может в Дерпте бургомистр будет с большим размахом, чем в Риге?

– Ха, с большим! В Дерпте сидит мой сводный брат, а это ещё тот скряга. Зимой снега у него не выпросишь! – заулыбался бургомистр и с довольным видом посмотрел на Трубочиста.

– У этого купца помнится пять человек в доме живут. Двое работников, прислуга и он с дочкой?

– Так и есть – пятеро.

– Многовато. Кто-то может ночью проснуться.

– Не проснутся. Мой сын им вино отнёс, ну вроде как подарок от меня в честь дня города и просил всех в доме выпить за моё здравие и за то чтобы наш город долго стоял.

– А вы что – с этим купцом поссорились? – полюбопытствовал Трубочист.

– Не твое дело! За свой город они выпьют, никуда не денутся! – хитро улыбнувшись, ответил фон Зиберман.

– Ну ладно, выпьют они и что с того?

– А то, что вино сонное! Проспят они крепким сном до самого утра! – самодовольно усмехнулся бургомистр.

– Как у вас ловко всё схвачено!

– Был бы я дураком – давно бы с постом бургомистра расстался.

Ночь пришла быстро и как специально – над городом на небе плотным слоем в эту ночь висели тёмные тучи. Полная луна лишь изредка проглядывала сквозь их разрывы. В доме купца Фридриха уже давно все спали. Окна были тёмные и выглядели какие-то безжизненные.

Трубочист на дело взял с собой Красавчика. Это был не первый случай, когда он ему помогал. В этот раз улов обещал быть увесистым и без помощника тут никак нельзя было обойтись. Хотя бы нести наворованное и то уже одному не справиться. Не говоря уже о том, что кому-то нужно было стоять на стрёме, но не вору самому же делать. Трубочист, у которого небольшой рост сочетался с сухостью тела и необычайной гибкостью, мог с лёгкостью пролезал в любые дымоходы и таким образом добираться до самого сокровенного имущества своих жертв. Поэтому он в эту ночь был на крыше дома Фридриха, а Красавчик страховал его внизу. Если бы соседи Фридриха из дома напротив не спали, то смогли бы увидеть в разрывах туч на фоне луны тёмный силуэт человека, крадущегося по крыше дома их соседа. Прошло совсем мало времени и человек уже скрылся в трубе. Было лето и камин в доме Фридриха не топился, а поэтому вор пробрался в его дом без приключений.

Трубочист по верёвке спустился на первый этаж и бесшумно вылез из камина. Немного постоял, вслушиваясь ночные звуки. Но в доме было тихо, только изредка то из-за одной двери комнаты, то из-за другой время от времени раздавалось равномерное сопение или похрапывание. Только в одной из комнат было совершенно тихо, наверное, там никого не было.

Глаза Трубочиста за два года заточения в темнице привыкли к темноте и сейчас это ему хорошо помогало ориентироваться в чужом доме. Для надёжности он всё-таки взял с собой хитроумное освещение – толстую свечу в жестяной коробке с ручкой и с небольшой прорезью, сквозь которую от пламени свечи шёл узкий луч света.

Вор знал, что самые ценные вещи у купца хранились на втором этаже. Он стал подыматься наверх по деревянной лестнице. Она была не новой и некоторые ступеньки уже поскрипывали, но лёгкий вес вора и здесь помогал ему сильно не шуметь. Он старался подыматься в такт сопению жильцов дома. Это ему хорошо удавалось. Наконец он добрался до входа на второй этаж, но дверь в кладовку была на замке, но и это не оказалось большим препятствием для вора – все отмычки были при нём, на его поясе.

Наконец, дверь удалось открыть, и Трубочист проник в одну из запертых комнат. В ней стоял такой сильный запах трав, что вор еле сдержался, чтобы не чихнуть. «Моли боятся!», – подумал Трубочист и тут же усмехнулся, – «А воров – нет!». Вся комната от пола до потолка была уставлена мешками, а в каждом из них сороковина меха. «Неплохо, а где же серебро и янтарь?», – продолжал размышлять вор.