Генри Барс - Ключевой элемент. Книга 1

«Я спешу на работу. Мне к девяти часам, и остаётся пятнадцать минут. Ну вот, длинный коридор заканчивается, еще один подъём по лестнице, и я на улице. У выхода два негра суют мне прямо в руки какие-то цветные картинки, я ловко обхожу их стороной. «Стоматология, здоровье, «кремлёвская» диета!» – наполовину поёт, наполовину говорит какая-то бабулька. Она держит в руках пачку газет с цветными фотографиями на страницах. Поток людей течёт мимо, не обращая на неё никакого внимания, спешит вниз по лестнице к пешеходному переходу. Я вижу светофор, горит зелёный человечек, можно идти.

Перехожу дорогу, поворачиваю налево, вижу красный свет и останавливаюсь. День сегодня просто чудесный, солнечно, жарко, природа ведь не виновата, что я обязан ходить на работу в костюме. Небо такое синее, как бывало только в детстве в пионерском лагере «Сказка» на речке Кададе. Сейчас бы позагорать и поплавать на водохранилище в Подрезово, а вечером шашлычок сообразить! Из ближайших ларьков пахнет то ли пончиками, то ли блинчиками, доносится аромат кофе. Мне надо перейти еще две улицы, Пречистенку и Остоженку, разделенные площадью «Пречистенские ворота» со старым облезлым, заляпанным голубиным помётом памятником Фридриху Энгельсу. Впереди слева расположилась величественная громада храма Христа Спасителя. Ещё немного левее виднеются купола Кремля. Мимо, глухо шурша шинами по асфальту, проезжают большие чёрные автомобили с затемненными стёклами и разноцветные машинки попроще.

Что-то всё красный, да красный, слишком долго, так и опоздать можно… Ну вот, наконец, зелёный, перехожу Пречистенку. Толпа забирает правее. Мы с симпатичной девушкой в розовом сарафане идем прямо до перехода через Остоженку и останавливаемся: снова красный. Дует ветер, развевая подол её сарафана, девушка придерживает его левой рукой, одновременно правой инстинктивно прикрывая грудь, ткань-то прозрачная. «Зачем же ты так оделась, раз стесняешься!» – мелькает у меня мысль, и я улыбаюсь уголком рта.

В этот момент вдруг накатывает волнами и разливается вокруг низкий ритмичный звук. В храме Христа Спасителя забили колокола. Вот уж, действительно, малиновый звон!.. Наверное, сегодня праздник какой-то. Господи, до чего же красиво! Так приятно покалывает миллионами иголочек вдоль позвоночника, и кажется, что колокольный звон пробирает до самой глубины души! Смотрю на колокольни храма под золотыми куполами и вижу там крошечных звонарей, они ритмично двигаются в такт колокольному звону. Наконец-то зажёгся зелёный свет, скорее вперёд! Я тороплюсь, стеснительная девушка остается позади.

Прохожу мимо ресторана на углу Остоженки, у входа стоят элитные иностранные автомобили, рядом с ними курят охранники – большие ребята в чёрных костюмах с каменными лицами. Я опять поднимаю взгляд на храм. Какой же он здоровенный. Понятно, его восстановили после падения советской власти, используя современные материалы и технологии. Но, говорят, что до революции, до разрушения храма большевиками, он был в точности такой же, как сейчас. Как же такую громадину люди сумели построить в позапрошлом веке?.. Удивительно! Я слышал, что в советские времена на месте храма Христа Спасителя соорудили открытый бассейн, который работал круглый год. В нем купались советские люди, молодые и старые, а те, что были повзрослее, считали, что плавают в святой воде. Большего суеверия и большей глупости трудно себе представить. А какие выходили затраты энергии на подогрев воды, особенно зимой? И кому всё это было нужно? Как бы то ни было, недавно храм Христа Спасителя восстановили, вернее отстроили заново, с нуля. Для меня в этом есть еще один маленький плюс – в храме работает столовая, точнее «трапезная» – и я вместе с сослуживцами иногда хожу туда обедать, ведь это одно из очень немногих в округе заведений общественного питания с приемлемыми ценами.

Звон не прекращается. Наверное, в перезвон вступил какой-то большой колокол, звук стал ниже и глубже. Несколько человек азиатской наружности в грязной оранжевой форме кивают в сторону храма и криво усмехаются. Во мне растет раздражение. Проходя мимо, я смотрю в глаза одному из них, не отрываясь. Наверное, в моем взгляде маловато доброжелательности, поэтому улыбка мгновенно исчезает с его лица, и вся группа оранжевых рабочих быстро уходит куда-то во дворы. «Гастарбайтеры», всплывает в памяти слово. Люди из бывших советских, азиатских, в основном, республик. Приехали в Россию, в Москву зарабатывать деньги. Вкалывают на самых незавидных работах: дворниками, строителями, разнорабочими. Платят им гроши, но за счёт этих денег их семьи в Средней Азии как-то сводят концы с концами. После развала СССР в тысяча девятьсот девяносто первом году жизнь более-менее наладилась только в России, миллионы людей в остальных бывших братских советских республиках существуют в условиях, близких к нищете. Моё раздражение быстро уходит: трудно злиться на несчастных, в общем-то, людей, тем более, когда весь воздух в округе наполнен волшебным звуком колоколов…

Прохожу мимо итальянского кафе, затем японского ресторана. Они откроются позже, останутся полупустыми днем, зато вечером туда хлынут хозяева жизни со своими подругами, менеджеры высшего и среднего звена, просто поклонники итальянской или японской кухни. А сейчас у дверей толпятся какие-то люди в простой одежде, то ли рабочий персонал, то ли соискатели работы, впрочем, не важно…

По правую руку остается какой-то пустырь, огороженный забором. Странно, такая площадь в центре Москвы пустует? Да здесь каждый квадратный метр стоит, как три чугунных моста. Четверо гастарбайтеров на пустыре подстригают мотокосилками разросшуюся траву. Не знаю, может быть, просто отгородили до поры площадку под строительство, а строить пока не начали, финансовый кризис, всё-таки. Скорее всего так, но это не точно…

Впереди виднеется Москва-река, Пречистенская набережная, здание какого-то предприятия по обслуживанию дипломатического корпуса. Там, за поворотом открывается вид на огромный чёрный памятник Петру Первому, стоящий на платформе в форме корабля прямо в Москве-реке, на старые корпуса кондитерской фабрики, и здания Кремля в противоположной стороне. Но я, не доходя до набережной, сворачиваю направо, на узкую, тихую, тенистую улочку. Курсовой переулок. В тени домов и деревьев становится ощутимо прохладнее. Следую мимо теннисных кортов. Два старичка, все в белом, бьют ракетками по оранжевым мячам, отрабатывают подачу. Остальные корты свободны, ещё слишком рано. Слева через дорогу стоит здание за каменным забором с милицейской будкой – посольство Мадагаскара. Милиционер в будке одет в странную серую форму – ну вылитый фашист. Оставшиеся в живых ветераны говорят, что на немцах в сорок первом году была именно такая форма, как сейчас на наших стражах порядка.