Виктор Зайцев - Сталь решает не все

Третьяк уже готовил к следующему лету партию строителей и литейщиков для освоения найденных руд. Кроме воспитания новых кадров парень не забывал своей мечты – выковать изумительный по свойствам клинок; он отработал стабильное получение более двух десятков сталей, различной легированности, от простейших, близких к стали марки 3, до марок «ХВГ». Нахватавшись терминов будущего из справочников, Третьяк аналогично обозначал полученные сплавы, регулярно рассматривая в единственный микроскоп шлифы, сверяя структуру кристаллов со справочными. Парень оказался литейщиком-фанатом, за будущее бражинского литья можно было не беспокоиться, не пройдёт и десяти лет, как основные сплавы будут доступны.

Хуже обстояло с механикой: постройкой работающего парового двигателя все имевшиеся кузнецы исчерпали свой творческий потенциал. Максимум, на что хватало ребят, постепенно повышать точность изготовления следующих экземпляров, что давало небольшое увеличение ресурса и мощности. Новых идей в компоновке, оригинальных муфт и механических приспособ никто предложить не мог в силу отсутствия практического опыта работы с подобными механизмами. Для реального технического роста необходимы были механики, пусть не талантливые, но очень умелые механики. Белов подозревал, что таких можно найти только в Византии, возможно в Египте и Персии.

На его просьбы за любые деньги привезти механиков Сагит с Хамитом равнодушно мотали головой. Окунь обещал, но он сам добирался не дальше Усть-Итиля. Сам отставной сыщик, к сожалению, руками мало что умел делать, даже понимая конструкцию и при чертежах, верхом его умения стал револьвер, до винтовки он не рисковал подняться, только ружья, слепленные с имеющихся образцов. Был и другой вариант – ждать, пока подрастёт свой талантливый конструктор-механик. Это из области «отправьте десять смс и выиграете джип», в такие сказки бражинец никогда не верил. Возможность, что это случится при его жизни, исчезающе мала.

С химией уральцы дружили, Белов в молодости великолепно разбирался в ней и любил химию, особенно опыты по различным взрывчатым смесям и фейерверкам. За последние годы ему удалось собрать в химической мастерской отличную команду химиков-практиков, как ни странно, исключительно девушек и женщин. Заправляла всем здесь молодая сойка Дружина, пришедшая не самой первой, но быстро разобравшаяся в смысле работы и исправно конспектировавшая лекции старейшины по практической химии. Порой он подумывал обучить её формулам и таблице Менделеева. Вся химия, не связанная с металлургией, не афишировалась, в первую очередь, из-за опасения расширения знаний по взрывчатым веществам. Именно по этой причине Дружина занималась исключительно получением кислот, щелочей, солей, необходимых для других производств. А вот уже с помощью её кислот в других мастерских получали порох, взрывчатку, осаждали серебро из свинцовой руды, изготавливали аккумуляторы.

Производство зеркал взяла в свои руки Алина с детьми, гордая своим вкладом в благосостояние семьи. Её старший сын Арняй скоро потерял интерес к амальгированию стекла и перекинулся на радиотехнику. Он быстро освоился с простейшими радиосхемами и принялся баловаться с телефонами. Буквально за месяц он извёл оставшиеся радиодетали в запасниках, оборудовав несколько переговорных устройств в доме, пока отчим не подкинул ему идею простейшего телефона, предложив телефонизировать Бражинск, заработав денег и всех удивив. Парень пропустил окончание фразы, но идея телефонизировать город захватила его. Набрав пару таких же радиолюбителей, он занялся делом, изредка выпрашивая разрешения на использование различных материалов или работу в мастерских. А для организации массовой надёжной дальней связи охотники наловили силками два десятка лесных голубей, которых поселили в отдельно выстроенной голубятне. Белов регулярно заходил туда, довольно быстро приучил птиц к себе и другим людям, пытаясь создать устойчивые пары, для высиживания птенцов.

Выплавку золота из добытого золотого песка и отливку золотых и серебряных монет сыщик поначалу никому не доверял, пока за год ему изрядно не надоела эта деятельность, и денежными делами занялись двое молчаливых угров. По их предложению ещё трое соплеменников занимались отделением серебра из свинцовой руды, поэтому создалась небольшая, практически семейная компания получателей серебра и золота, выплавки и чеканки монет.

Изначально в Бражинске отливали крупные монеты из серебра – полугривны, куны, затем рубли, в десять граммов чистого золота. С развитием денежных отношений в городе, появлением независимых жителей и торговцев, чтобы не мучиться долговыми расписками и истёртыми беличьими шкурками, росла необходимость большого количества мелких монет – в десять, пять, две и одну «белки», весом до полуграмма серебра. Переходить на медь глава города не собирался, а с приезжими купцами расплачивался исключительно бражинским товаром, пуская монеты во внутренний обиход. Пушниной же принимала Влада в своей лавке плату за уральские изделия, если не было других платёжных средств.

Влада выросла в грамотного купца и воспитала два десятка шустрых помощников, выстроила торговую лавку в Бражинске; два склада у причалов работали каждый день. Лавки Влады были не только во всех четырёх городках на Каме и на Выселках. Две лавки она открыла в самых дальних угорских селениях по рекам Тарпан и Бражка. Её представительств пока не было в Липовке, у соек, без сомнения, на будущее лето появятся. Беловы и Третьяки жили практически одной семьёй, старейшина не беспокоился о торговой монополии Влады, даже если в будущем произойдёт разделение, которое неизбежно, хотя бы во втором поколении. Сам Белов проживёт, а детей обучит ремёслам и умениям, которые прокормят лучше богатого наследства. Кстати, гранильное производство Влада не забросила – две девушки продолжали постоянно пополнять гранёные самоцветы, которые уже не шли на продажу, а передавались ювелирам, на оригинальные украшения. Шлифовальные круги подходили к концу, сыщик предполагал после их окончания попробовать самодельные круги с алмазной крошкой или изумрудной, что не намного мягче алмазов.

От хозяйственных забот старейшину уральцев оторвали странные разговоры о лесных духах, появившихся в Выселках. Не придав значения первым слухам, Белов даже не поехал в соседнее селение разбираться, и зря. Через день пала лошадь у старосты Выселков, отца Влады. Это можно было списать на случайность, если бы не пропажа коня у Окорока и кража всех кур у Курихи.

Белов, прискакавший после этих новостей к соседям, тщательно осмотрел дворы потерпевших, ничего интересного не нашёл, обычные следы одного или двух человек, с размером обуви тридцать шесть – тридцать семь. Судя по длине шага, воры были невысокого роста и умели обращаться со скотиной. Ни конь, ни куры не подняли шум, когда покидали двор. Дальше началась мистика, местные охотники потеряли след в километре от селения. Просто потеряли, и всё тут. Даже показали Белову, как следы исчезают посреди поляны, словно вор взлетел с украденным конём. Отставной сыщик, в силу профессии, мог поверить во что угодно, если это помогает в работе. Но, если мистика мешает найти вора, он такую мистику не воспринимал, считая, что не разглядел обмана.