Сергей Коротков - Война Купола

Мертвый обезображенный Путилыч возле гаража, рядом труп кочевника. А ведь можно бить их! Можно сопротивляться. И женщина смогла, и Путилыч тоже, хоть и пал в неравном бою. И я смогу.

Наташка поправила топорик на ремне, который дома надела… отцовский… хлеборез в набедренном кармане туристских штанов тоже успокаивал. Вместо копья – клюшка. Вперед.

Отец! Папа… Папочка-а!

Девушка бросилась к знакомой фигуре возле автомобиля, приткнувшегося в соседнем дворе. И обомлела.

Отец был мертв. Копье, пронзившее его насквозь, пригвоздило тело к дверце машины. Трико потемнело от крови, голова свесилась, как и рука, сжимавшая… такая знакомая кроссовочка. Женькина кроссовка!

Наташка прижалась к убитому папе, не брезгуя его страшным видом и липкой кровью.

– Папуль… папулечка-а! Почему? За что? Па-ап?

Она скулила, ком в горле мешал говорить, да и незачем уже было что-то кому-то говорить. Ее родной человек, еще недавно живой и сильный, теперь оказался мертвым. Заколотым неизвестными убийцами, явившимися из ниоткуда. Злыми гадами, выскочившими из пустоты в мирный город. Чтобы просто убивать невинных горожан. Чтобы гадить!

Женька! Где он? Пап, ты видел нашего Женьку? Ты нашел его? Ну, как же! Конечно, нашел, вот обувь братишки в руке. А где он сам? Неужели?..

В смерть младшего братика Наташка никак не могла поверить, хотя и рядом находился труп отца. И кроссовка его сына. А где сам мальчик?

Изнутри машины послышался всхлип. Сердце девушки чуть не разорвалось на тысячу мелких кусочков. Она чуть целиком не влезла в салон кроссовера, заметила там сжавшегося ребенка, родного милого человечка.

– Женька! Жондосик мой родной. Иди ко мне. Это Наташа, сестра твоя. Ну… не бойся, глупенький, это я. Честно я!

Мальчик в шортиках и рваной футболке не сразу, но все же подался к рукам сестры. Она сграбастала его и сжала так, что тот заскулил.

– Наташ, Наташа! Мне страшно-о. А что с папой?

Девушка смахнула свои слезы, утерла заплаканное лицо братишки, заметила белую прядь над его ухом и заскулила в унисон пацанчику. Как больно было ей сейчас, как тяжело. Не должны дети видеть мертвых родителей! Не должны терпеть горе и ужасы насилия. Так не должно быть!

На миг представила, почти воочию увидела страшную картину спасения отцом сына. Как он нашел Женьку, схватил на руки и побежал, а за ним гнался и гнался обезумевший кочевник.

И догнал…

Она чуть разжала объятия, начала шептать ему что-то успокаивающее, отвернула головку от вида мертвого папы.

– Пошли домой. Я отведу тебя домой, Женька. Быстрее.

А во двор уже на низкорослых лошадях въехали двое кочевников…

– Хана вам, твари!

Наташка то ли подумала так, то ли воскликнула – сама не поняла. Ее сейчас переполняла такая злость, такая обида овладела мозгом, руки стали крепкие, как древко хоккейной клюшки.

А еще она никак не могла снова потерять братишку.

Девчонка с криком бросилась на остолбеневших кочевников, слезших с лошадей, чтобы развлечься с этой молоденькой девицей, и не ожидавших от нее такой прыти.

– Это вам за отца… за папу… за двор… за папу… за Женьку…

Наташка колотила клюшкой азиатов, пытавшихся уйти из-под ее ударов и не соображавших, куда им деваться. Вот только что они были хозяевами этого города, час назад проникшими сквозь пространственно-временную щель, а теперь неожиданно стали жертвами разъяренной девахи.

Один из них извернулся и вынырнул из опасного сектора ветряной мельницы, но не успел вынуть из ножен саблю, как ощутил сильнейшую боль в животе. Хлеборез смачно вошел в тело, пробив мех жилетки. А перо клюшки нещадно рубануло по лицу. Азиат упал и стал корчиться в агонии, зажимая рану с торчавшим ножом.

Другой успел выхватить саблю, но кровь от удара клюшкой застилала ему глаза, а девчонка все время меняла позицию, скакала вокруг жертвы и лупила, лупила, лупила ее хоккейным орудием. Даже когда сломалось перо, палка еще продолжала наносить болезненные удары. Потом в ход пошел топорик.

Пять минут спустя Наташка устало опустилась на окровавленный истоптанный газон, села ягодицами прямо на землю и тяжело задышала. Глаза закрыты, плечи опущены, пальцы дрожат, во рту пересохло. Но ни жалости, ни разочарования, ни тошноты.

Испуганный сценой скоротечной схватки сестры с чужаками братик подошел к девушке и обнял ее.

– Ната! Ната-а?

Сестра подняла голову, от теплого взгляда братишки на сердце стало хорошо как никогда.

– На-ат, ты как Лара Крофт! – восторженно и даже с улыбкой сказал мальчик и поцеловал сестренку в бровь. – Всех врагов победила. Ты сильная у меня! А я думал раньше, что слабачка.

– Ага, Женька… Сильная. Такая сильная, оказывается, что эта Лара Крофт… вообще отдыхает!

Она встала, подобрала топорик и саблю, плюнула на ближний труп и, потрепав братишку за ухом, поплелась с ним к подъезду. Домой.

– Городское управление полиции Энска… – дежурный офицер устало кивнул головой, прижал к уху телефонную трубку и прислушался к сообщению. Уже в который раз сморщил недовольное лицо, не дослушав, в сердцах бросил ее на свое место.

– Да что за день сегодня, – обратился к сидящему рядом помощнику, вопрошающе глядящему на старшего. – Надцатый звонок за последние полчаса, все разные голоса, кричат о том, чтобы срочно приехал наряд, а дальше полнейшая чехарда, «бе-ме», все рывками и ни хрена не поймешь. Что случилось, где именно?.. Правда, прорываются какие-то посторонние звуки, словно петардами кто-то балуется. Так ведь праздника никакого нет и свадьбам рано еще салюты бросать. Ты бы перезвонил на узел связи, что у них там за проблемы со звонками на стационарный телефон.

Сержант понимающе кивнул.

– Уже, Иваныч, пока ты мучился, прислушиваясь к треску, я попробовал их набрать. Результат нулевой, даже вызова нет.

– Фигово… Давай команду от моего имени нарядам, пусть проедутся по улицам вблизи центра, а то стоят небось бензин экономят. Радиостанция-то хоть фунциклирует?

– Фунци… что?

– Блин! Работает или нет на прием? Вижу, что ты не работаешь.

Помощник дежурного виновато округлил глаза, даже приподнялся со стула.

– Иваныч, не проверял.

– Военный – это залет! – почти по-киношному рявкнул дежурный.

Сержанта словно ветром сдуло со своего места. Он рванул галопом в сторону стационарной радиостанции, и уже через пару секунд в эфир полетели отрывистые команды.

В ответ прозвучали короткие подтверждения принятого распоряжения.

– Радиосвязь работает, но помехи ужасные. Приняли все экипажи, буду ждать результатов проверки. – Панибратство в таких случаях исключалось напрочь, и помощник, в обычное время по-дружески общавшийся с дежурным, понял, что нужно отвечать четко и по сути. Ведь реально мало ли что могло случиться на улицах города, а завалить службу в период своего дежурства ну никак не хотелось.