Сергей Коротков - Война Купола

– Наверное, да…

– Ну и ладушки. – Огляделся вокруг. Похоже, они вырвались из смертельного супермаркета. Выстрелы, крики и взрывы раздавались неподалеку, но уже не так беспокоили беглецов.

– Патроны остались?

– Н-не знаю, наверное, еще есть… – сержант (Николай только сейчас заметил на погонах знаки отличия) судорожно отсоединил магазин от автомата и посмотрел на виднеющиеся в его основании патроны, словно мог их таким образом сосчитать.

– Замени магазин и не пали зазря, – скомандовал, как отрезал.

– Ты-ы… В-вы… Кто? – заплетающимся языком издал сержант.

– Ну вот, уже ближе к истине. – Тягачев здоровой рукой ободряюще хлопнул того по плечу. – Видишь открытый подвал вон в том доме? Давай-ка, двигай задницей, только пригнись, боец.

Наташка Чикунова перестала эсэмэситься с Димкой Мироновым не потому, что он опять черканул ей обидное слово, а из-за вдруг выключившегося смартфона. Она чертыхнулась, нервно нажимая на кнопку включения, но гаджет молчал, дав понять, что умер навсегда.

– Зашибись! – Девчонка соскочила с кровати, кинув телефон на стол. – Полный отстой, блин.

Она бросила взгляд в зеркало, задержалась, убирая локон за ухо, поправила майку на плече. Снова посмотрела на себя хорошую в отражении. Двадцать лет, красивая, молодая, задорная, а, блин, парня нормального все еще нет. Че за на фиг, Чика?! Сверстницы уже не только имеют парней почти все, даже чпокаться начали, а Алиска вообще двух уже заимела. Я че, уродина какая? Вполне симпатичная, умная, интересная девочка. Че ему надо еще?

Наташка поправила загнувшуюся ресничку на веке, отошла от зеркала, ненавистно взглянула на мертвый смартфон на столешнице. Взяла, попробовала снова включить – никакой. Сквозь зубы прошипела бранное словечко, машинально, вся в думах о том, что сейчас делает Димон, сделала шаг к шторе поправить ее. И мельком взглянула на улицу.

Заполненный автомобилями двор, одна из машин надрывно воет включенной сигналкой, кроны тополей, переставшие шелестеть без ветерка, бегущая с коляской женщина, мчащийся на велосипеде парень. Вроде все обыденно, привычно.

Но что-то в этой картинке показалось не так, не то. Наташка отогнула край тюля и нахмурилась. Где ветер? Чего так женщина с коляской боится, озираясь и спотыкаясь? Велосипедист вдруг с разгону врезался в одну из стоявших у газона машин и грубо плюхнулся на клумбу.

Наташка вздрогнула, прильнула носом к стеклу, ощутив его холод. Не сводила взгляда с лежащего парня, который не шевелился.

– Че за… Реально грохнулся! – прошептали губы девушки. И тут она вскрикнула.

Женщина, не отпускавшая до последнего ручку коляски, упала, начала вставать, но к ней подскочил невесть откуда взявшийся азиат в старом замызганном халате и жилетке поверх него, с саблей. Схватил молодую мамочку за волосы и потащил в кусты. Коляска накренилась и повалилась, ребенок выпал из нее и заверещал, корчась в ползунках на травке.

Захотелось вмиг кинуться на помощь маленькому чаду, но вокруг же были взрослые, почему никто не помогал бедной женщине, было непонятно.

Наташка ощутила животный страх, пальцы задрожали, спазм сковал горло. Все еще не понимая, что происходит на улице, она продолжала глазеть на нее. Язык еле вывернулся и позвал громко:

– Пап! А, пап? Иди живей сюда.

Из кухни раздался бас отца:

– О, как! Доча меня назвала папой?! Не предком, а папой? Я просто в ауте, дочура.

Отец в трико и майке с отвисшим животом и давней небритостью на круглом лице заглянул в комнату.

– Пап, че там творится? Ты глянь на улицу. Там в натуре треш полный!

– Треш ей, ишь. – Отец встал рядом, от него пахнуло колбасой и луком, а еще пивом, без которого он никак не мог провести день. – Чего там стряслось? Хачье опять моросит или кирпич на машину сбросили?

– Хуже, пап! Че-то мне страшно…

– …Твою-ю ма-ать!

Челюсть отца отвисла, глаза вылезли из орбит, рука, отогнувшая тюль, дико затряслась. Сцена, развернувшаяся во дворе трех домов, повергла его в шок.

На детской площадке двое смуглых низкорослых мужичков в мохнатых нарядах кочевников начали насиловать женщину, грубо шлепая ее по лицу и громко хохоча. И никто не бежал ей на помощь, хотя на улице еще находился народ. Странный какой-то народ! Одни, в которых угадывались горожане Энска, носились, падали, прятались и исчезали в подъездах и арке. Другие, незнакомые и видом своим вызывавшие удивление и где-то омерзение, гонялись за жителями домов, хватали их, откровенно грабили и лупили, других рубили саблями и протыкали короткими копьями. Крик обезумевших людей, довольные вопли чужаков, вой автомобильной сирены, выстрелы в подворотне, звуки разбитых стекол – все слилось в страшную какофонию. И все это не было похоже на плохое кино.

– Пап, че это там? – Наташка дернула отца за локоть и тихонько заскулила. – У меня что, галюники в зенках?

– Атас… Полный атас-с… Доча… Натаха… Я ниче не понимаю… – Отец с трудом мог говорить, еле владея языком. Бледность на его ошарашенном лице не сулила ничего хорошего и еще больше напугала девушку.

– Там же Женька гуляет! – пролепетала она, повышая голос. – Папка, там же Жендос наш! Он же там, на улице-е.

Оба кинулись в прихожую, начали суетливо одеваться, но вдруг отец замер и схватил дочь за руку.

– Стой! Нельзя туда. Тебе нельзя. Звони в полицию. В «Скорую». Мамке звони на работу. Тут полная жо… Я за Женькой сам сбегаю. Сиди тут и не смей выходить. Слышишь меня?

– Я помогу тебе.

– Сидеть, я сказал! Чтоб носа своего не выказывала наружу. Все. Я быстро. Вот же срань!

Отец накинул жилетку, натянул старые истоптанные туфли и рванул дверь, но, будто опомнившись или сообразив что-то, вернулся, выудил из угла прихожки биту, сказал в пустоту темного коридора «Ага» и выскочил на лестничную площадку. Наташка машинально закрыла все замки двери, побежала в свою комнату, стукнулась локтем о дверной косяк, сморщилась, но, влетев внутрь, схватила смартфон и осторожно отогнула тюль у окна.

Во дворе ничего не изменилось – женщина под насильниками перестала дергаться и кричать, став безвольной куклой в руках сильных чужаков, велосипедист лежал бездыханным, одна машина горела, несколько новых трупов появилось за эти минуты. Они лежали в неестественных позах, смерть не щадила никого – пенсионеры, дети, женщины.

Возле ржавого гаража какой-то мужик отбивался штыковой лопатой от двух наседавших кочевников, третий валялся с разбитой головой рядом. Подобрать его саблю, видимо, не хватало момента, поэтому герой мужественно сражался орудием труда со злыми азиатами. Шансов у него не было. Путилыч, в коем Наташка признала соседа по дому, начал сдавать позицию. Вот одна рубленая рана, затем вторая окрасили его тело. Кочевник выбрал момент и воткнул копье под мышку героя, другой подскочил и резким взмахом сабли отрубил голову Путилыча.