Владимир Ильин - Крики стервятников. Рассказы

– Святой отец – раздался сзади знакомый голос. Кристоф улыбнулся. Этот юноша вызывал у него самые положительные эмоции. Молодой, умный, храбрый и открытый, он олицетворял собой будущее лицо церкви, освобожденной от нежелательной войны с еретиками и должной лишь нести просвещение и покой. Высокий, стройный, с карими глазами, Иннокентий был крайне воспитанным, почитающим старших отцов и готовым в любой момент отдать всё, даже жизнь во благо истинной веры.

– Да сын мой – обернулся Кристоф – слушаю тебя.

– Я слышал вы так и не поймали эту ведьму и что за неё подло вступился юный король.

– Разве я сказал об этом сам? С каких пор ты подбираешь чужие разговоры и сплетни? – нахмурился Кристоф – неужели служителям церкви свойственно так низко пасть?

– Простите, святой отец – потупил глаза ученик – гнев затуманил мой рассудок. Я лишь опасаюсь, что она полностью овладеет принцем и тогда у нас возникнет большая преграда. Ведь защита принца это совсем не то, с чем мы привыкли иметь дело.

– Пойдем, я не хочу говорить об этом здесь, но я понимаю, что ты хочешь сказать – снисходительно ответил святой отец – ты переживаешь из-за того что я оставил их в лесу, что я не взял ведьму там, оставив её на попечении этих молодых людей, эх юность, как же вы горячи.

Кристоф взял под руку своего ученика. Он искренне любил его. И считал, что именно он станет его преемником. Ибо силы и знания, вложенные в Иннокентия, были столь велики, что кто как не он, должен возглавить их многовековую войну с еретиками. К тому же, как ни прискорбно это не звучало, но помимо всего, на стороне был и личным мотив, ведь всю семью этого послушника уничтожили неверующие варвары, чей язычный бог, позволил убить его отца и братьев, а затем изнасиловать его мать и разрезать на куски его младшую сестру, окропив его лицо её кровью. Смех, улюлюканье, невежественные пляски дикарей, вот та картина, которую он запомнил, будучи в плену.

Ученик, послушно шедший рядом, нервно теребил деревянные четки, висевшие на нитке с крестом. Молодой, он был полон энергии и истово хотел её проявить. И это было похвально, потому что чистые незамутнённые идеи, обязаны стоять у истоков их веры. Но не сейчас, в данном случае куда важнее терпение.

– Терпение, терпение сын мой. Только благодаря этой добродетели мы одержим верх в нашей священной войне. Пусть они думают, что одержали победу, пусть радуются тому, что склонились на сторону зла. Это временно, как только король обдумает всё происшедшее, он встанет на нашу сторону, к тому же роль церкви в этом королевстве, куда больше принята именно отцом, нежели сыном, так как первый правит куда больше лет. Зеленый отпрыск этого древнего рода, ещё дерзкое дитя, необученное манерам поведения.

– Святой отец, учитель, зачем вы так милостивы к нему, неужели тот, кто поддался на чары ведьмы, должен быть обязательно исправлен? Истинный верующий никогда не усомниться в своей правоте и уж тем более не станет защищать ведьму. Извините за прямоту, но мне кажется он не достоин того чтобы править, к тому же у короля есть старший сын, который и должен унаследовать престол.

– Должен, не означает что получит. На всё воля короля, а он склонен к родительской любви, и куда больше чем на это имеет право государь. Нам надо быть терпеливей и осторожней. Именно поэтому твой отъезд отменяется.

– Но святой отец. Кто же тогда поедет вместо меня? У нас не так много людей, кто может донести вашу волю.

– Я знаю, хорошо еще, что все, что ты должен передать на словах, не столь велико в значении, чтобы можно было отправляться в путь немедленно. Сейчас ты мне нужнее здесь. Из-за этих осложнений мне очень понадобиться твоя помощь.

Они вышли во внутренний сад дворца, оканчивающийся высоким обрывом. Воздух здесь был необычайно свеж, хотя немного и тянуло мхом, плесенью и прекрасно сохранившейся древностью, идущей от старых, граненых плит, казалось бы, вечно находившихся тут. Отец Кристоф подошёл к краю парка, где в тишине, нарушаемой лишь пением птиц, уже не раз беседовал со своим учеником.

Стоявший рядом Иннокентий молчал. Он заметил, что всё внимание святого отца, направлено на созерцание природы и не мешал, понимая, что святой отец, вот-вот составит план действий. Но святой отец вовсе не думал о плане, он смотрел на дорогу, ведущую к замку, по которой ехало несколько всадников в парадных одеждах. И среди которых была женщина, в изодранном, ярко красном платье, поверх которого, был, накинут мужской плащ.

* * *

Святого отца внутренне трясло. Он видел ведьму, видел её грацию и как уверенно она едет в мужском седле. Богохульство, эретизм, высшая степень надругательства над религией, вот что она воплощала собой, ступая на эту освещенную церковью землю. Как нагло, как самопровозглашено, они въезжала в королевские ворота.

– Вам плохо, учитель? – обеспокоенно обратился к нему брат Иннокентий.

Но он его не слышал. Всё его нутро горело огнём, всё его существо, вся суть его подверглась ужасному испытанию. Святой отец устало отошел от края и опустился на скамью. «Терпение, терпение – без устали повторял он себе – только терпение поможет справиться с этой адовой напастью». О боже, но как же тяжело ощущать проникновение в этот храм божий такого паскудства, как больно видеть как королевские дети, сами ведут свою погибель в отцовский дом. Больно, тяжело, но надо. Ибо только так, он сможет справиться с этим врагом. Немного отдышавшись, он положил руку на плечо своего ученика.

– Всё хорошо, не беспокойся, небольшая мигрень. Они иногда мучают меня. – соврал он.

«Как удивительно устроен наш мир – думала Изабель – всего несколько часов назад я бегала по кустам, как вот те раз. я еду с принцем во дворец. И да, я пленница, да я обвинена в колдовстве, но всё равно, я могла прожить всю свою жизнь среди леса и так бы никогда, и не увидела этих красивых высоких стен, красивых скульптур на воротах, высоких башен и огромного тронного зала, который как сказал принц, едва ли не самый лучший во всём мире».

А затем она вдруг отчетливо увидела умирающую мать. Как смело и по-матерински нежно она смотрела на свою дочь, временно вырвавшись из мутного колодца своего забвения. Вырвалась только для того, чтобы отпустить, не дать ей умереть в огне. Воспоминание ожгло, растащила радость по кускам, выдернуло её на свет гнева и боли. Заметив, что с ней что-то не так, к ней подъехал ловчий и поравнявшись погладил лошадь,

– Вас пугает замок сударыня?

– Нет, но лес мне гораздо ближе, это правда.

– Мне тоже, хотя в этих каменных глыбах есть своё очарование, особенно там, позади основных стен, над самым обрывом, откуда открывается удивительным вид на лес, закат и прочие дела.