Вея Руспринг - Плен. Роман

«Все возможно», – отключившись от сети размышлял Грожит.

«Природа предсказуемо делает свое дело. Главное вовремя воспользоваться результатами. Но надо более интенсивно заняться воспроизведением новых особей… Кстати… Сегодня будут результаты Ламорвы…»

Владелец клиники пластической хирургии потянул за петлю, спрятанную в стене. Выдвинулась кровать, на которой он и смотрел свой самый любимый сон: в окружении прекрасных дев он – Бог вечности празднует свой очередной десятитысячный день рожденья.

Над лабораторией в реанимационной палате Дар видел свой сон.

Сознание возвращалось медленно, с надрывными приглушенными стонами. Так скрипела цепь пересушенного колодца, когда на рассвете, шестилетний Дар вырвался на волю из пансионата у моря и побежал куда глаза глядят, лишь бы подальше от надоедливой прислуги.

Солнце поднялось быстро и палило нещадно. Хотелось пить, но возвращаться Дар не намеревался.

Именно тогда прозвенел первый звоночек несправедливости более масштабной, чем в узком семейном кругу.

Мальчик ходил от одного разрушенного дома к другом и заглядывая в незапертые двери считал, сколько игрушек остались без своих маленьких хозяев.

Получалось какое-то огромное число, до которого Дар еще не научился считать, остановившись на тысячи.

Потом уже учась в университете он наткнулся на информацию, что раньше на том месте был детский дом и оздоровительный лагерь. И снова прозвенел звонок несправедливости – элитный пансионат находился у самого моря, а деревня очень далеко. Как дети поправляли здоровье? Водой из единственного колодца, который скрипел и скрипел сейчас, как будто стараясь утянуть в прошлое.

Полумрак казался единым живым организмом – спящим монстром в объятья которого попал Дар. Хотелось растолкать это неповоротливое животное и когда оно сдвинется с места увидеть солнце – солнечные лучи – до тошноты надоевшие на поверхности Земли и столь необходимые сейчас.

Тоска защемила грудь так остро, что страх лопнул, словно кожа от сильного удара и отступил, а неведомые до этого мгновения чувства презрения и ненависти пробились дубовыми саженцами сквозь образовавшуюся брешь.

Дар прошел несколько шагов вперед, кости захрустели под ногами, но не обращая внимания на скорбный хруст молодой человек подошел ближе к одному из огромных канатов, обвивающих бетонные перекрытия.

Страх вернулся ледяным ужасом. Дар отшатнулся. Свисающие с перекрытий, ложащиеся на монолитные плиты и арматуру плети оказались не тросами и канатами. Мясистые щупальца осьминога опутали основание какого – то здания.

Дубовые корни приподняли тело путешественника, и неведомая сила переместила его под центр фундамента. Отсюда молодой человек смог оценить масштаб строения и нашел сходства со знакомым объектом. Заостренные углы по краям трезубца, средний – в три раза длиннее крайних, а в основании кольцо… Это его дом – клиника отца как длинный клинок кинжала в центре; лаборатория, гостиничный комплекс крайние зубцы, два жилых крыла дуги от рукояти.

Переведя дух, Дар попытался различить во мраке обладателя щупалец.

И тут произошло необъяснимое: зрение отделилось от остававшегося под фундаментом тела и со скоростью сверхсветового постина понеслось, сквозь металлические пруты, камни, коряги, различные деформированные временем и массой грунта предметы, к центру Земли.

Вскоре появилась яркая точка и разрослась до огненного шара, надкусанного с одной стороны словно яблоко. Именно с этой стороны была громадная, бурая голова осьминога. Она сочилась слизью из ран, нанесенных копьем огненного атланта, стоящего на золотой колеснице. Запряженные в нее белоснежные кони с золотыми гривами с трудом совершали круг по краю поля битвы. От их движения арена и все вокруг неё вращалось. Щупальца осьминога переплетались, но он, как акробат выворачивал огромную голову между щупальцами и поводьями, и снова смотрел черными, бездонными глазами в лицо излучавшему свет врагу, а тот наносил сокрушительные удары в скользкое тело соперника.

Стараясь рассмотреть копьеносца, Дар приблизился, но в этот момент толстое щупальце ударило по одному из златогривых коней. Искры посыпались в темноту. Изворачиваясь, как раненая змея щупальце осьминога устремилось в сторону юноши.

В следующее мгновенье невольный свидетель кровавой битвы почувствовал толчок и вылетел из-под основания клиники в операционную.

Яркий свет ослепил и оказался таким холодным, что Дар затрясся в ознобе.

На операционном столе лежала женщина. Над ней работал хирургический лазер. Стоя перед монитором, рядом с тремя медицинскими сестрами, контролировала процесс доктор Дергачева.

Дара никто не замечал. В этот момент он понял, что не материален и где-то в сознании начался поиск логического решения этому обстоятельству. Но мозг быстро отказался от поставленной задачи, полностью переключившись на поглощение визуальной информации.

Со стола сошла точная копия лежащей пациентки. Встала за спинами медицинских работников и разделилась на две.

Следующее зрелище, от нахлынувшего отвращения, заставило Дара почувствовать нехватку воздуха.

Одна копия начала отрывать куски от другой и жадно их поедать. При этом копия-жертва пыталась остановить методично работающий лазер, но ей не удалось даже привлечь к себе внимание и в течении короткого времени она была растерзана, и полностью поглощена. На мгновение поглотительница взглянула на Дара. В упор на него смотрели черные, безжизненные глаза осьминога. Копия забралась на пациентку и растворилась в ней, словно сахар в горячем чае.

Ржавая цепь колодца заскрипела с новой силой, тысячи колокольчиков зазвенели повсюду.

– Повышение давления! – констатировала медсестра стоя у «Аппарата Козырева» подключенного к Дару.

– Пульс учащается. Что делать, Грожит Вирович?

Отец наблюдал из кабинета за происходящим. Утром он получил результаты плацентарного исследования Ламорвы. Вероятность имплантного сращивания плодных тканей с тканями Грожита более восьмидесяти процентов.

– Ничего, Танѝта. Он справится.

Руководитель клиники равнодушно отключил канал и покрутившись на любимом стуле спрыгнул с него, как мальчишка.

«Если Дар выживет, будет запасным вариантом, а меня ждет обед с Ламорвой. Какая удача! Восемьдесят процентов!» – радовался своему успеху гуру медицины идя по коридору.

Какой-то родственник с потрепанным букетом ромашек поприветствовал врача, так словно желал сказать нечто большее и Грожит остановился.

Ему нравился этот древний обряд благодарения врачей родственниками спасенных пациентов. Чаще всего преподносили ненужные мелочи или деньги, но иногда антиквариат и хорошие напитки.