Владимир Поселягин - Я – танкист

После ужина почистил всё оружие. Маузер действительно имел патроны от парабеллума. Правда, был всего один магазин на десять патронов, и всё. После обихода оружия я забрался на телегу и спокойно и быстро уснул. День тяжёлый был.

Проснулся от гула многочисленных авиационных моторов в уже светлеющем небе. Всё правильно, так и должно быть. Выкопавшись из соломы, я скинул с себя вторую рубаху, которой укрывался как одеялом, и, потягиваясь и сладко зевая, осмотрел светлеющее небо. Самолётов хватало. Они не шли ордой, летели где по двенадцать штук, где девятками, а где вообще тройками. Видимо, у каждой группы свои задания, двигаются по маршрутам обособленно. Всего в пределах прямой видимости было порядка шестидесяти бомбовозов разных моделей и типов. Сюда стоит включить и немецкие истребители, их тоже хватало, с десяток точно было. Дальше вроде тоже летели немцы, но у лжестарлея бинокля не оказалось, так что точно сказать не могу. Но думаю, всё же немцы.

Выскочив из телеги и сделав пару разминочных движений, я быстро разбудил мерина, тот спал стоя, опустив голову и ничуть не реагируя на события вокруг. Запрягать не стал, тут другое требовалось. Опоясался ремнём, закинул карабин за спину, поправил ремень и, вскочив на спину мерина, ударил голыми пятками ему по бокам. К одной из групп бомбовозов километрах в трёх от меня уже приближались «ишачки», много – несколько десятков, значит, всё в порядке, я там, где и хотел. Промахнулся не так и далеко.

Выскочив на дорогу, я натянул поводья, пристально отслеживая бои, что шли в небе. Изредка я осматривался вокруг, не хотел, чтобы меня застали врасплох с разинутым ртом. Так что двух сельчан, что стояли с косами на дороге метрах в трёхстах от меня, рассмотрел хорошо. Они тоже наблюдали за боем в голубом небе.

– Оп-па, а не те ли это самые пшеки, что добили раненого лётчика? – пробормотал я. – Хотя чего гадать?

Сняв карабин, поправил прицел и первым же выстрелом поразил одного из сельчан, отчего тот свалился на обочину, выронив косу. Мерин подо мной заволновался от хлопка и пошёл боком, так что пока я перезаряжался и успокаивал его, второй успел смыться вглубь леса. Ударив пятками в бока коня, я неторопливо направил его в сторону убитого поляка, поглядывая на небо. Всё происходило так, как и рассказывал Сева. От общей свалки отделился один «ишачок» и атаковал четвёрку «мессеров», что шли на помощь своим. Никого не сбил, но продержался против четверых почти целую минуту.

Наконец в небе распустился парашют летуна, которого я ждал, вот на него начали заходить, явно собираясь расстрелять в воздухе, но помешали другие советские истребители, даже подбили одного немца. Тот со снижением и дымным хвостом пошёл в сторону своих войск. Наш лётчик опускался благополучно, фактически на меня, так как я уже добрался до убитого поляка. Выстрел был хорош, точно в грудь. Даже не мучился.

Рядом с убитым лежало две косы, два узелка с едой и точильный камень. Вот вил не было, видимо их унёс тот второй. Привязав мерина к стволу дерева на опушке, я направился в сторону возможной посадки. Определил, где он завис, по треску ломающихся веток. Мат подсказал, что я на верном пути.

– Здорова, братуха! – громко поздоровался я, выходя к пятачку, где и висел на стропах, запутавшись в ветвях, знакомый по рассказам летчик.

У него действительно плетью висела одна рука, и свободной он старался освободить стропы. Тут до земли было с пару метров, спрыгнуть не высоко. Мой окрик заставил его замереть и настороженно посмотреть на меня. Дотянуться свободной рукой до кобуры он не мог, а правая висела плетью, как я уже говорил.

– Старший лейтенант Соломин Эдуард? Отчество не помню, – уточнил я. – Сто шестнадцатый ИАП?

Тот глаза на меня вытаращил.

– Он самый. Откуда узнал?

– Слухами земля полнится. Хорошо завис. Ладно, отстегивай ремни, я тебя поймаю. Давай, не дрейфь, свои.

К чести старлея, медлить он не стал и по одному отстегнул ремни, пока не освободился от сбруи парашюта. Я его поймал и помог не упасть, после чего повёл к опушке, придерживая сбоку.

– Этот откуда? – кивком показал летчик на тело, лежавшее на обочине.

Я помог ему сесть, прислонив к стволу дерева, и дал напиться из фляги, осмотрел повреждённую руку.

– Местный бандит. Пришлось подстрелить, иначе они бы тебя прямо там добили. Жаль, второй ушёл… хм, понятно, – пробормотал я и резко дёрнул руку вниз. У лётчика оказался банальный вывих.

Вскрикнув и яростно выматерившись – я Соломина не предупреждал, – тот стал потирать больное плечо, пока я из платка, оставшегося от узелка с продовольствием, который у меня в кармане хранился, сооружал косынку. После этого надел её на шею лётчику и помог убрать руку, предупредив:

– Пару дней старайся рукой не пользоваться, чтобы потом осложнений не было.

– Хорошо.

– Давай я перекину пистолет из кобуры тебе за пояс, чтобы левой рукой пользоваться можно было, а то ты фактически безоружный.

– Тоже дело, – легко согласился тот.

Достав из кобуры ТТ, я привёл его к бою и подал лейтенанту в левую руку, тот сам заткнул пистолет за ремень, как ему было удобно, а запасной магазин убрал в карман галифе.

– Ты меня откуда-то знаешь, а я тебя впервые вижу. Может, представишься?

– Анатолий Суворов. В прошлом, как и ты, был старлеем. Только танкистом. Сейчас старшина запаса. Объяснять не буду, как так получилось, долгая история, а нам отсюда уходить нужно.

– Мне бы в часть поскорее вернуться.

– В этом я тебе помочь смогу. Мне трофеем повозка досталась. Она тут, в паре километров, у места моей ночёвки стоит. Доберёмся, забирай, владей, мне она уже не пригодится.

– Почему?

– Я же танкист. Подберу себе что-нибудь. Тут скоро много будет брошено битой и сломанной техники.

– Воевал?

– Финская, Халкин-Гол.

– Понятно, опытный, значит.

Старлей встал и, баюкая руку, с интересом смотрел, как я обыскиваю труп поляка, а потом подбираю узелки с продовольствием. Заглянув внутрь одного, я выудил бутыль с молоком, и мы напились прямо из горлышка. Всё выпили, стресс сказывался, пить постоянно хотелось. Вернув фляжку на место, я помог Соломину усесться на широкую спину мерина, подал ему узелки, чтобы придерживал их одной рукой, и повёл коня в сторону своего лагеря. Думаю, если бы Сева узнал, что я смог спасти Соломина, он бы только порадовался. Но на этом всё, дальше я просто не смогу идти по следам Севы. Да и смысла в этом не видел. С этой минуты у меня начинался свой путь.

Пока мы двигались, я рассказал отредактированную версию, как тут оказался, как с бандитами схлестнулся и заимел повозку. Ну, и как генерала спас. Подаренного маузера тут не было, но я пообещал его показать, когда доберёмся до лагеря. Один раз лишь прервался, когда мы сошли на обочину, чтобы пропустить моторизованную часть. Не меньше потрёпанного батальона прошло. Шесть танков, несколько бронеавтомобилей, остальные двигались на грузовиках. Крепкая такая на вид часть.