Катя Саргаева - Музыка моего сердца

Мы оделись и продолжили шопинг. Когда обе фуры были почти под завязку, я решила заглянуть еще в один магазинчик, Андрей пошел со мной, ему тоже там кое-что нужно было. Мы шли и услышали какие-то непонятные крики на непонятном для меня языке. Шум доносился из магазина мужской одежды, мы завернули туда и увидели двух мужчин, один напал на другого, и пытался укусить его. Второй же отбивался и кричал на непонятном не языке. Андрей остолбенел. Ну конечно. Позади них на стене было зеркало, в него я увидела лицо нападавшего, его лицо было в пенной слюне. Я уже знала, как обращаться с огнетушителем, он стоял рядом с входом в магазин. Я схватила его и со всей дури ударила им по голове нападавшего мужчину. Правда в этот раз сама отодвинулась подальше. Раздался тот же мерзкий хруст. Андрей и незнакомец стояли в остолбенении. Потом незнакомец начал что-то говорить, я не понимала его.

– You speak English? – спросила я.

– Yes, I say Yes, – ответил незнакомец.

По-английски я говорила плохо, зато Андрей хорошо говорил.

– Андрей, скажи ему, чтобы не облизывал губы, и раздевался бегом и вытерся чем-то, пока не помоется, вообще объясни ситуацию.

Андрей стоял как каменный. Я подошла вплотную к нему, потрепала по щеке, что бы он пришел в себя. Сейчас надо было срочно не допустить заражения, спасать человека, сейчас было не до сантиментов. Андрей как будто пришел в себя, начал бормотать что-то.

– Ты его убила, ты его убила, убила…

– Да, убила, он уже и так труп, я ему только помогла, он бы убил здорового человека! Да приди же ты в себя! – я хлестала ему пощечины, но он повторял одно и то же.

На ломаном английском я попыталась объяснить, что нужно делать. Незнакомец не особо меня понимал. На наши крики пришла Оля. Она хорошо говорила по-английски. Она ему все объяснила. Мужчина начал экстренно раздеваться и вытирать лицо и открытые части тела.

– Я не пойму, это человек на него напал? – спрашивала Оля

– Да, видимо он заразил собаку, потому что мужик выглядит более больным, чем собака. Надо отмыть это мужика и валить отсюда.

Оля отвела незнакомца в комнату матери и ребенка, дала все инструкции. Он беспрекословно ее слушался. Когда Оля увела незнакомца мы остались с Андреем одни. Он уже перестал бормотать, просто стоял, уставившись в одну точку.

– Я не хотела его убивать, у меня не было такой цели, просто надо было что-то сделать, и так вышло.

Я не чувствовала вины, возможно в других обстоятельствах было бы иначе, сейчас нет. Мы часто говорим, что никогда не сделали бы чего-то, не поступили бы так или иначе, или обязательно сделали бы то или это, но это лишь домыслы, предположения, исходя из того, какие мысли у человека в данный момент. Никогда не говори никогда. Никогда и навсегда понятия весьма относительные. Это очень цинично, подумала я, но все есть так, как есть. Я только что убила человека. Меня это особо не трогало, я не понимала почему, и решила об этом не думать. Как говорила Скарлетт О’Хара «я слишком устала, что бы думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра».

Андрей вышел из ступора, и мы пошли к Оле и незнакомцу. Мы зашли в комнату матери и ребенка, в душе, задом к нам стоял совершенно голый незнакомец и тщательно мылся. Оля, не стесняясь, смотрела на него, и там было на что посмотреть. Он был очень красив, высокий, мускулистый, загорелый, слегка вьющиеся темные волосы чуть ниже плеч. Пока мы любовались незнакомцем, Андрей сходил за очередным халатом и выпроводил нас в коридор. На несколько минут мы вернулись в обычную жизнь, где есть красивый мужчина в душе, и нет болезни и апокалипсиса. В коридоре все вернулось.

Незнакомца звали Матиас, он был финским актером, довольно известным в Финляндии. Здесь его никто не знал. Много раз он был в Москве, она ему очень нравилась. До начала эпидемии он приехал сюда с женой и двумя дочерьми показать им этот замечательный город. Жена и дети умерли в одной из московских больниц в первую неделю эпидемии. Он хотел перевезти их в Финляндию, что бы похоронить там, но ему не разрешили, более того, он и сам не мог выехать из страны, так как был объявлен всемирный карантин и все границы были закрыты. Сейчас уже никто не охранял границы, и можно было ехать, куда душа пожелает. Северные страны вымерли первыми, Канада, Скандинавия, Приполярье и Заполярье России, юг Аргентины и Чили. Пока еще было телевещание, эти страны объявили «нулевыми», не было зафиксировано ни одного выжившего. Возвращаться ему было некуда, и он решил ехать с нами.

Мы решили ближайшие двое суток соблюдать карантин и иметь минимальный контакт с ребятами. Мы забрали из автоцентра два новеньких рендж ровера, разместились в одном, второй повезли на буксире. Второй мог повести и Матиас, но мы решили не бросать его одного и пообщаться побольше. Из всей нашей компании водить не умела только я, и меня обязали этому научиться. Матиас учил русский язык, и уже немного говорил на нем. Он хотел переехать с семьей в Москву, они уже даже присмотрели квартиру. Оля с Матиасом говорили по-английски, я мало что понимала, поэтому перестала их слушать. Оля вырывала что-то из общения и время от времени рассказывала мне в общих чертах. Я смотрела в окно и думала о том, как сложно должно быть этому человеку, потерять все и в придачу ко всему застрять в чужой стране. Мне хотелось ему помочь, но я понимала, что никак не смогу это сделать, гостеприимство это максимум, что мы все можем для него сделать, а я даже поговорить с ним не могу. Как психиатр, я считала своим долгом оказать всем максимальную психологическую помощь.

Мы ехали впереди, за нами ребята на фурах. Я следила по навигатору дорогу, и видела, что мы приближаемся к пункту нашего назначения. Мы все были рады, что еще работал интернет, оставалась хоть какая-то связь. Дима разослал всем, кому мог сообщение о том, что из метро мы перебрались в базу отдыха «Светлый бор», оставил координаты. Все очень надеялись, что остались выжившие, и они могут присоединиться к нам.

– Через сто метров поверните направо, – скомандовал навигатор.

Оля была за рулем и подала сигнал ребятам сзади, что мы приехали. Свернув с шоссе, мы попали в лес, он длился не долго, дальше пошли поля, минут через пятнадцать мы были на месте. Был двенадцатый час ночи, темно, сзади лес, впереди поля. Было жутковато, и мы решили заночевать в машинах. В любом случае здесь должны быть мертвецы, если не постояльцы, то работники, которые жили здесь, точно должны быть. Не хотелось ночевать рядом с трупами, без света.

Финн проснулся первым. Это прозвище сразу прилипло к Матиасу, он был не против.

Было еще очень рано, часов шесть утра. Но все решили, что нужно вставать и приниматься за работу, а ее было не мало. Мы обследовали всю территорию базы отдыха и составили план действий. Первым делом похоронить умерших, их там оказалось гораздо больше, чем мы ожидали, было двенадцать человек, среди них пятеро детей, двое совсем малыши. Потом надо было решить, как мы расселимся, где будет храниться наша провизия, наладить работу коммуникаций. Мы все делали быстро и слажено, все хотели закончить важные дела сегодня. Пока мужская часть занималась похоронами, мы с Олей обследовали все дома и распределили, какое здание для чего будет служить. Все изъявили желание жить в одном доме. Нас было шесть человек, больших домов было всего два. Один был административным зданием с большой столовой и залом для дискотек-вечеринок, так же в нем был большой подвал, длиной во все здание, и довольно глубокий. Это здание мы решили отвести под хранилище всей провизии и прочего. Второй дом был большой деревянный, сделанный в скандинавском стиле с камином, кухней и примыкающей к ней столовой, большой гостиной и пятью спальнями. Спален на всех не хватало, и Никита с Димой решили жить в одной комнате, они сдружились, и Никита тянулся к знаниям Димы в области физики и механики. Они вместе налаживали коммуникации, им обоим было интересно этим заниматься. Вообще коммуникации сильно не пострадали, вода была, правда только холодная, слив и канализация работали, единственное было какое-то замыкание в электросети. Мы усталые сидели в гостиной на диване и жевали печенье, запивая колой, а хотелось запить горячим чаем, и вообще поесть чего-то нормального, а не сухомятку.