Всеволод Липатов - Ночной директор. I том. История, рассказанная в тиши музея

Надо особо отметить, что эта община была создана искусственно, по приказу государевых воевод. Таким образом, воеводы и здесь нашли свои выгоды, перекладывая расходы на содержание административного аппарата, не покрывающиеся из статей обычного государственного бюджета, затраты на сбор ясака и многое другое, на плечи мангазейской общины. Поэтому ими, сначала преследовались исключительно фискальные интересы.

Со временем было выработано три формы «мирского обложения»: 1) «поголовное», то есть поголовная подать с приезжих людей; 2) «посороковое» – каждый сороковой соболь, добытый на промыслах; 3) «порублевое» – взимался определённый процент стоимости привезённых русских товаров. Эти сборы устанавливались по взаимному соглашению мирских людей, но с санкции администрации – «по приказу» воевод. 124 124 Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. – С. 310.

Несмотря на то, что количество денежных поступлений напрямую зависело от времени года «неровно, смотря по приезду торговых и промышленных людей», суммы собирались большие, более двух – трёх тысяч рублей в год. Но практически весь доход уходил на три статьи расходов: 1) различные «государевы мангазейские расходы»; 2) расходы «на воевод»; 3) «земские издержки», именно эта ничтожная сумма тратилась на самообеспечение мирской общины.

В дальнейшем эти народные деньги сыграли для всей Мангазеи весьма негативную роль.

В Москве об этих местных сборах узнали совершенно случайно. В Сибирском приказе даже предположить не могли, что большие суммы денег утекают мимо казны. Присланные в Москву документы открыли факты злоупотребления воевод. Оказалось, например, что в 1629 году более четырнадцати процентов, а на следующий год уже более одной трети, собранных мангазейской общиной денег, ушло на нужды воевод. Поэтому в январе 1635 года последовал государев указ:

«Мангазейские и туруханские мирские лишние денежные сборы, и заказных и сборных целовальников отставить, и впредь таким целовальникам и денежным сборам не быть, а для своих государевых всяких мангазейских и туруханских дел на всякие расходы велел государь к мангазейским и туруханским доходам в прибавку имать приезжих торговых и промышленных людей… по полуполтине с человека». 125 125 Цит. по: Бахрушин С. В. Мангазейская мирская община… – С. 326 – 327.

Далее в этом указе шло предписание записывать все сборы в таможенной избе, а все расходы вести таможенному голове, хотя и с ведома воевод и дьяка, «а воеводам и дьякам, и их детям и племянникам, и людям тех денег не давати и никакие воеводские дворовые расходы не держати». 126 126 Цит. по: Бахрушин С. В. Мангазейская мирская община… – С. 326 – 328.

В Мангазею указ о запрещении сборов привезли назначенные воеводы Борис Иванович Пушкин и дьяк Павел Спиридонов. 127 127 Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). – С. 162. Они и сказали «государево жалованье», что «…не велено нам, твоим последним государевым достальным людишкам, заказных целовальников и сборщиков выбирать и никаких разрубов не разрубати…». 128 128 Цит. по: Бахрушин С. В. Мангазейская мирская община… – С. 328.

Несмотря на то, что воеводы пытались мирскую кассу вести в съезжей избе, в Москве решили по-своему. Таким образом, в Мангазее появилась третья реальная власть – таможенный голова. И правительство, и общество стало на них смотреть как на защитников торговых людей.

Также в Москве сильно не понравилось, что мирское самоуправление играло слишком большую роль во время распри воевод, и естественно, там могло показаться, что эта народная власть ведёт себя слишком независимо. Или может стать таковой, если не принять срочных мер.

Со временем, мирская община приобрела особое значение для людей, собравшихся на далёких берегах Тазовской губы, оторванных на долгие годы от дома. Её значимость трудно переоценить, и сложно сравнивать с такими же «мирами» в исконно русских городах, хотя общие черты и сохранились. Кстати, в Сибири, такая же мирская община образовалась только в Енисейске, где также скапливалось большое число русских, и вполне вероятно была занесена из Мангазеи. Особенность мангазейской общины была ещё и в том, что параллельно их действовало две: в самой Мангазее и в Туруханском зимовье, возникшем недалеко от острога. Во главе мангазейской общины стоял заказной целовальник, или заказчик. Эта должность была выборной на год, выражаясь словами воеводы Г. Орлова «по мирским выборам выбирали меж себя погодно». 129 129 Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. – С. 303.

Таким образом, и в этом случае Мангазея стала сильно отличаться от сибирских городов, здесь установилась своеобразная форма правления, эдакая вторая ветвь власти, при которой практически всё управление и руководство текущими делами отошли к мировой общине, а общее руководство взял на себя таможенный голова. Этому способствовало ещё и то, что для этого городка начальники таможен назначались в Тобольске, обычно по два купца, причём с таким расчётом, чтобы один обслуживал саму Мангазею, а другой Туруханское зимовье. При этом внимательно следили, чтоб каждый раз таможенники присылались из других городов. Благодаря этому они практически не зависели от самодурства воевод, и могли хоть как-то контролировать аппетиты местного начальства.

Как и все выборные мирские должности, эта была тяжёлая повинность, от которой простые люди старались уклониться, не жалея расходов. В конце концов, они приезжали сюда, чтобы заработать, а не выполнять общественные поручения. Но местная администрация была кровно заинтересована в том, чтобы мирская власть существовала и соответствовала поставленным ей задачам. Поэтому нередко воеводы вмешивались в выборы, и тем самым сводили на нет сам принцип выборного начала, заменяя его простым назначением. Сохранились свидетельства подобного добровольно-принудительного назначения.

Казанец Спирька Афанасьев жаловался:

«Как де он, Спирька, приехал в Мангазею, и Гр. Кокорев велел его, приметываючись к нему, для своей бездельной корысти, выбирать в заказные целовальники, и де он, не хотя промыслу своего избыть, дал ему 50 руб., от того, чтоб его в заказные целовальники выбирать не велел, а взял де у него те деньги Гр. Кокорев сам». 130 130 Цит. по: Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. – С. 304.

Вообще-то, надо особо сказать, что у мангазейского народа к печально знаменитому старшему воеводе Григорию Кокореву накопилось немало претензий. Его склока с младшим воеводой Палицыным, может быть, мало бы кого заинтересовала, ведь людям надо было работать, зарабатывать деньги, чтобы вернуться домой хоть с каким-то капиталом, поэтому интриги государевых ставленников их практически не касались. Но Кокорев использовал свою власть на полную катушку. Например, он спокойно мог неугодного, или в чём не потрафившего ему целовальника, сменить и «велеть выбрать» на его место другого. Ещё осенью злополучного 1630 года, он вызвал к себе вновь избранного «заказчика» Бажена Максимова: «бил и увечил и из целовальников его отставил, а в его место велел поставить в заказных целовальниках Карпа Степанова Вологжанина, и в те поры он с иных торговых и промышленных людей имал посуды великие, чтобы в заказные целовальники не поставили». 131 131 Цит. по: Новые материалы по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск. – С. 303.