Александр Афанасьев - Противостояние

– Коз-з-ел!!! – возмущение работяги было так велико, что он не усидел в кабине и выскочил, чтобы разобраться с придурком, лезущим прямо под колеса. Но разобраться не успел – человек оказался проворным и почти сразу юркнул в калитку ворот, из которых только что выехали Зилы.

– Не ну не козел ли, а?! Он, значится, под колеса лезет, а я отвечай?! Чтоб у него на лбу х… вырос!!!

С остановившейся позади первой второй машины вышел водитель – такой же невзрачный, небритый, похмельный…

– Слушай, Вась… А он ведь на наш завод… Ты его раньше видел?

– Не… Ну не козел ли а… – праведный гнев пострадавшего постепенно угасал, меняясь более насущными заботами – ладно, х… с ним. На заводе встречу – пришибу. Поехали, на погрузку опоздаем, опять стоять придется…

Человек, который только что чуть не спровоцировал дорожно-транспортное происшествие, юркнул в ворота – там кроме выезда для машин – как полагается на советском заводе, со смотровой платформой, чтобы можно было посмотреть, что в кузове (тащить все, что плохо лежит это не мешало), была еще и запасная проходная. Одна из трех – на один поток, с хромированной вертушкой и вредной седой бабкой из ВОХРа, у которой на поясе висела брезентовая кобура с дореволюционным наганом, и которая славилась среди вахтеров умением определить, выпивший человек идет или нет, даже особо не принюхиваясь. Именно поэтому, среди всех проходных эта пользовалась дурной славой и многие сотрудники «почтового ящика» обходили ее десятой дорогой.

Человек озабоченно осмотрел плащ – не забрызгал ли, когда перебегал через дорогу – потом достал из внутреннего кармана пропуск – обложенный в красные пластиковые корочки, точно такие же, в какие граждане вкладывают свои месячные проездные билеты на транспорт. Красные корочки говорили вахтеру о том, что перед ним – человек из руководства завода и особо придираться к нему не следовало. Тем не менее, пропуск был внимательно изучен, старуха даже обратила внимание на наличие на пропуске специального условного знака, свидетельствовавшего о том, что подателю сего разрешен вход и выход на завод в любое время, а не только вход в восемь, а выход в семнадцать ноль-ноль, как обычным работягам. Хотя уж у начальствующего состава такая отметка должна была быть по определению…

– Что-то я вас раньше не видела, молодой человек – подслеповато уставилась на него старуха, хотя «молодому человеку» было явно за сорок, и вида он был начальственного.

– Я только вчера устроился… – пресек дальнейшие вопросы человек, мол – новенький и баста.

Не говоря ни слова, старуха вернула ему пропуск, нажала педаль на полу, освобождающую механизм турникета и дающую человеку пройти на завод. Человек аккуратно спрятал пропуск туда же, откуда взял, огляделся. Здесь он был больше года назад, но изменилось здесь мало. Вон, столовая, десять лет назад построена, отдельно стоящее на обширной территории двухэтажное здание из белого кирпича, которое окружали втоптанные газоны с остатками цветника и морем окурков. Ходившие сюда пообедать работяги машиностроительного завода куртуазностью манер не отличались…

Уверенным шагом человек направился к столовой, про себя подметив, что такая вот вредная, старая дотошная бабка порой опаснее десятка охранников с автоматами и собаками. Опасения вахтерши были не беспочвенными, на этом заводе он никогда не работал, а пропуск ему сделал пару лет назад его однокашник по училищу, который уселся на теплое местечко – возглавлял военприемку на заводе. Сделал неофициально, по дружбе и за ящик коньяка, а не по начальственному приказу сверху – поэтому отследить наличие этого пропуска и связать пропуск с ним не представлялось возможным. Именно поэтому человек назначил встречу такой важности здесь, не в городе. Любой чужой человек на заводе был как на ладони…

В помещении столовой подувал сквознячок, пахло горелым маслом и почему-то квашеной капустой. Гардеробщицы в гардеробе, конечно же, не было, плащ посетители вешали сами и сами брали номерки – а вот остается ли он на своем месте, к тому моменту как человек покушает и придет его забирать – это большой вопрос. Предупреждая людское возмущение пропажей вещей, на стене висел криво пришпиленный кнопками плакат, на котором большими неровными буквами было написано «Администрация столовой ответственности за сохранность оставленных в гардеробе вещей не несет!»

Дом, милый дом… Человек этот прилетел в Союз только сегодня утром, и прилетел он из того места, где вот такая столовая, на французский ресторан ни разу не похожая, покажется раем земным. В Союзе он не был несколько месяцев…

Оставив плащ в гардеробе – под ним оказался дешевый, но чистенький костюм – человек прошел в собственно столовую. Столовая тоже была самая что ни на есть родная – с облицованным плиткой окошком, куда сдавали грязную посуду, с длинным прилавком по которому двигались подносы страждущих перекусить к кассе, с толстой, одетой в замызганный белый халат работницей столовой у кассы, на перемазанном – иначе и не скажешь – косметикой лице которой навек застыло выражение «не мешайте работать, суки!»

Человек взял пластиковый поднос, поставил на него тарелку с большой порцией макарон, какой-то подливой из овощей, видимо из подсобного хозяйства, и двумя котлетами, присовокупил к этому стакан с остывшим чаем и второй, с «компотом» – вываркой из сухофруктов. Двинулся к кассе. Расплатился мятой десятирублевкой, забрал сдачу и направился в дальний, плохо освещенный угол столовой, где за крайним столиком ковырялся в своей тарелке какой-то мужик-работяга.

– Разрешите? – человек остановился перед единственным на всю столовую занятым столиком с тем самым хмурым работягой. Основная масса рабочих уже отобедала, и в столовой был только он и еще этот человек – вдвоем веселее.

– Садитесь… – тот, второй продолжал вяло ковыряться в тарелке. Человек сел за стол, взял из розетки на столе две бумажные салфетки и расстелил их на коленях. Внимательно осмотрел блюдо, стоящее перед ним…

– В Ясенево кормят намного лучше, Константин Макарович? – тихо спросил он.

– По крайней мере, там не отравят … сварливо, приглушенным голосом сказал второй – какого черта встречаться надо было здесь? Неужели нельзя было выбрать нормальное место?

– В нормальном месте каждый первый официант, и каждый первый швейцар упомянут о нас в отчете, которые они напишут своим кураторам – просто ответил первый.

– Этот отчет в конечном итоге попадет на стол мне же…

– Уверены? – остро взглянул первый – я вот в этом совсем не уверен. Если бы это было так – вряд ли бы вы стали договариваться о встрече со мной.